Когда наступит тот день,
Когда я собьюсь с пути,
А времена года замрут и спрячутся в землю,
Когда небо станет серым,
И вокруг всё закричит,
Я нащупаю внутри свое сердце,
Просто чтобы убедиться, что оно еще бьется.
(Из песни Imagine Dragons "Bleeding out", перевод с английского)
Министр покинул библиотеку в одиночестве. И теперь я смотрела на Северуса Тобиаса Снейпа. Он, в свою очередь, тоже не сводил с меня взгляда. Повязки не было. Из-под воротника был виден ужасный рваный шрам. Я начала нервно кусать губы. Сваливаться с лестницы на потеху бывшему декану, которого только что вывел из себя разговор «по душам» с министром, в мои планы не входило. Следовало немедленно вздернуть подбородок и гордо удалиться, не произнося ни слова. Снейп его просто не заслужил. И вообще, я с ним не разговаривала с тех пор, как он залез в шкаф, а я думала, что бедного зельевара уже нет в живых. Да пошёл он далеко и надолго! Это не его дело, почему я оказалась в библиотеке и случайно всё подслушала. Однако, даже окрылённая своими рассуждениями, я не смогла сдвинуться с места. — Всё пытаетесь научиться летать? — спросил маг таким тоном, словно я каждый день падала в его присутствии, — У вас ведь ещё на пятом курсе ничего не вышло. Молчи. Спокойно повернись обратно, возьми «Магические знакомства» и уходи! Но я, чёрт возьми, снова не пошевелилась. — Не скажу, что наша встреча — приятный сюрприз, мисс… миссис, хм… Девис. Тем не менее, вы появились весьма эффектно, — продолжил Снейп, изучая меня с ухмылкой. У меня руки чесались поднять с пола самую толстую книжку и запустить в него. Этот, новый Снейп был невыносим, я его терпеть не могла. И не собиралась терпеть издевательский тон, насмешки, язвительные уколы и презрительный голос. Я направилась к выходу. Несколько шагов, и вот я в опасной от него близости. Мои волосы едва коснулись его плеча. Но вот расстояние начало увеличиваться, узел, скрутивший внутренности, постепенно отпускал. «На воздух, мне нужно на воздух. Документы заберу потом», — стучало в голове. Моя ладонь уже почти легла на дверную ручку. — Стоять. Ладонь замерла. Снейп одним ледяным приказом превратил меня из женщины в маленькую девочку-первокурсницу, нарушившую школьные правила. Теперь я уже не была его лечащим колдомедиком, а он — моим пациентом в больничной рубашке, без волшебной палочки, который напоил эльфа снотворным. Ему каким-то непонятным образом удалось вернуть наши старые, очень старые роли.Стоять, мисс Джонсон. Я разве разрешал вам сесть за парту? Назовите третий ингредиент зелья от фурункулов. Немедленно.
Я обернулась, поразившись собственной покорности. Снейп скрестил руки на груди. Фирменный жест. «Но я всё знаю, профессор. Ясно вам? Иглы дикобраза — третий ингредиент. Вы их пачками едите на завтрак, я уж уверена». — Что вы здесь делали? Следили за мной? Идиот. Он действительно считал, что я забралась на лестницу, преследуя благороднейшую цель: тихонько понаблюдать за его прекрасной персоной? — Да, следила, — саркастично отчеканила я, — записала все ваши словечки. Продам их в какую-нибудь жёлтую газетёнку. — О, — зельевар приподнял бровь в притворном изумлении, — Игра в молчанку надоела? — А то. Я же вижу, у вас на примете есть более интересная игра, — промурлыкала я, — Называется «образцовый семьянин». Автор — Кингсли Бруствер. Уже решили, где купите уютный домик? С женой проблем не будет, уверяю вас. Любая красотка у ваших ног. Снейп молниеносно преодолел разделяющие нас несколько метров. — Если расскажете кому-то об этой чепухе, которую нёс этот разодетый клоун, то… На его лице заходили желваки. «Ой, какие мы грозные». — То что? — переспросила я, — Назначите мне отработку? Он склонился надо мной. Я чувствовала его дыхание. Нет. Так не пойдет. Прекрати это. — То вы пожалеете. Сильно пожалеете. Я, как загипнотизированная, слушала этот сладкий змеиный голос. Он забирался ко мне в лёгкие, скрёб когтями по стенкам. Заметив, что я слегка побледнела, Снейп усмехнулся и отстранился. Он этого хотел добиться? Моего испуга? Я перевела дыхание. Подняла на него глаза. Я снова его не узнавала. В нём было что-то жгучее, острое, ядовитое. И этим чем-то он пропитался насквозь. — Перестаньте, — прошептала я — Перестать что? — Быть таким. Он лишь усмехнулся. — А вам не нравится? — Я думаю, что вам пора всё это отпустить, — тихо сказала я, — Вы должны жить дальше. Не для того, чтобы развеять глупые подозрения правительства. А ради себя самого. — Спасибо за совет. — Даже если вы думаете, что всё уже кончено… Это не правда, — следующие слова я произнесла уже громче и гораздо увереннее. — Эта проповедь вполне подойдет для постояльцев Мунго. А мне подобное приторное варево в горло не лезет, уж извините, — отрезал зельевар. — Я лишь хочу помочь вам, сэр. Искренне. — Искренность. Помощь. Жалость, — выплюнул он, — Какая мерзость! — Я вовсе вас не жалею! — Довольно, — поморщился Снейп, — Я насквозь вижу ваше стремление стать героиней, которая воскрешает пропащих. Как только о вас книгу ещё не написали? — Не хотите меня слушать — не надо. — Да что. Вы. В этом. Понимаете? Он медленно выговаривал каждое слово, будто писал его собственной кровью на стене. «Ну конечно же. Куда мне. Понять великого Северуса Снейпа. Постичь его страдания». Значит, вот, кем я была для него. Вечно маленькой девчонкой, которая из-за выдуманных благородных побуждений лезет не в своё дело. Я почувствовала, как к щекам приливает краска. — Что я в этом понимаю? Теперь уже я приблизилась к нему вплотную. И пусть моя макушка доставала зельевару до груди. — Но я тоже потеряла, слышите? Я тоже всё потеряла. Как и вы, в одну ночь! Снейп молчал, видимо, не понимая, о чём речь. Или же делал вид, что не понимал. Я ощущала, как внутри меня поднимается волна. Меня трясло. Мне казалось, я куда-то падаю. Первый раз за долгие-долгие месяцы я ощущала, что внутри меня есть что-то настолько живое. — Моего мужа убили Пожиратели! Я мечтала сдохнуть. Я тоже мечтала. И у меня не было ни шанса хоть как-то восстановить справедливость. Я могла только пытаться помочь тем, кого эта война уничтожила не до конца. Так что да, я ничего в этом не понимаю. Его презрительный, полный ядовитой брезгливости голос всё ещё стучал в висках. И одновременно с этим я возвращалась к самым болезненным и мучительным воспоминаниям. — Я не знал о вашей потере. — Мне плевать. Я постаралась вложить в этот ответ всю желчь, на которую я была способна. Что угодно, только бы он не почувствовал, что я дрожу, пытаясь удержать слёзы. — Мне правда жаль. Всё-таки он был моим учеником. Я покачала головой, всё ещё глядя прямо ему в глаза. — Вам жаль? Вот уж не поверю. — Вижу, что в вашем представлении я то ещё чудовище. — Есть основания для такого представления, знаете ли. Снейп немного отстранился. Он снова изучал меня взглядом. И мне это снова ни капельки не нравилось. Он будто что-то замышлял. — Интересно. Однако когда-то давно вы не были так категоричны. Вспоминаете? После полуночи на Астрономической Башне… Вашу мать. Я точно готова была его убить. Без палочки, просто задушить собственными руками. — Не смейте это вспоминать. Никогда. Слышите? Не так и не теперь, — прошипела я, ощущая, как кровь приливает к щекам. — Позвольте мне самому решать, что делать со своими воспоминаниями, — бывший декан и бровью не повел. Ладно, он сам напросился. Мы тоже можем кусаться. — Что ж, хорошо. Делайте с ними всё, что вам будет угодно. Представляю, как они наверно согревают по ночам. Но, вот что я Вам скажу, сээр, — протянула я последнее слово, — Какие бы изумительные фантазии ни бродили в вашей голове, зарубите себе на носу: ни одна девушка или женщина в здравом уме и твёрдой памяти не полюбит такого, как Вы. Никогда. Ни под какой Амортенцией. На лице зельевара появилось что-то похожее на улыбку. — А вы всегда были острой на язычок. И мне это нравилось. Но всё-таки, что вам понадобилось в библиотеке Министерства, мис… миссис Девис? Что я ненавидела больше самого Северуса Снейпа, так это паузу, которую он теперь взял в привычку делать перед тем, как обратиться ко мне «миссис» вместо «мисс». — Не вашего ума дело, — отрезала я. Я искала подвох в каждом его слове и каждом движении. Я отчаянно пыталась найти причину, побудившую его продолжать этот странный диалог. Ведь в его стиле было поджать губы и, убив меня взглядом на месте за то, что я стала нежелательным свидетелем, смачно хлопнуть дверью. Так как мой собеседник молчал, я воспользовалась паузой и, подойдя к груде сваленных в кучу фолиантов, не без труда выудила оттуда то, что мне нужно, — «Магические знакомства». Я уменьшила папку до размера спичечного коробка и положила в карман. Ещё несколько заклинаний, и лестница была починена, а книги вернулись на свои места. Ничего уже здесь меня не держало. — Значит, уходите? — Да, приятно было повидаться, сэр. Снейп отчего-то двигался со мной в одном направлении. Может, как истинный джентльмен, придержит для меня дверь? Но он, наоборот, перекрыл к ней путь. Мы опять стояли слишком близко друг к другу. — Не надо, — спокойно сказала я. — Что не надо? — переспросил он. — Не приближайтесь. — Боитесь обжечься? Я ухмыльнулась. — Боюсь, что ещё немножко — и я вам просто врежу. Зельевар, чего греха таить, наслаждался моей злостью. Но это всё равно было лучше, чем сцена у шкафа, когда я давилась собственными слезами. — Значит, дверь вы не откроете? — уточнила я. — Просто не пойму, куда вы так торопитесь. Я ещё вдоволь не насладился вашими чудесными речами о продолжении жизни несмотря ни на что и всём прочем… Я, кажется, начинала понимать. Ему уж очень хотелось на что-нибудь меня спровоцировать, ему всё было мало. Отчего-то он находил какое-то извращённое удовольствие в том, чтобы надо мной издеваться. Ну конечно, ведь Бруствер не дал ему реванша, а просто ушёл после своей пламенной речи о семейном счастье. И теперь у Грозы Подземелий чесались руки на ком-то отыграться. Хорошо, профессор, давайте поиграем. Я сделала шаг. И ещё один. Какое расстояние теперь нас разделяло? Три дюйма, не больше. — А я и не собиралась доставлять Вам наслаждение. Мне было интересно, планировал ли он сдаваться. Но, очевидно, Снейп был не из тех, кого нельзя взять на слабо. И уж точно не из тех, кто позволяет врагу напасть первым. Поэтому уже через секунду меня грубо прижали к двери, а через следующую секунду каким-то невообразимым образом его язык оказался у меня во рту. Я не помнила, когда последний раз у меня настолько быстро колотилось сердце. Когда последний раз я ощущала, как кровь бежит по венам. Моё тело как будто вытащили из морозильной камеры, но оно тут же обмякло, не выдержав напора. Я чётко понимала, что стоять сама я не в силах и всё, что меня удерживало, — это чужие руки. Когда он отстранился, в его глазах плескалось что-то дьявольское. Я не ожидала, что поцелуй закончится так быстро, поэтому перестроиться не успела — можно было во всей красе созерцать степень моего «отвращения» к происходящему. Я дышала так часто, что это могло сойти за сердечный приступ. — Вот теперь я вижу в вас поистине скорбящую вдову. Он произнёс это медленно, смакуя каждое слово. И его ожидания, несомненно, были оправданы. Выражение моего лица мгновенно изменилось. — Отпустите меня. Живо, — приказала я, ведь его ладони всё ещё обхватывали мою талию. — Я бы отпустил, но боюсь, что вы снова упадёте, — с притворной заботливостью произнёс бывший декан, — А два падения за один день — это, согласитесь, перебор. — Если вы сейчас не уберёте от меня свои руки, то пожалеете, что та змея не выпотрошила из вас все кишки! — я чувствовала, что ярость, родившуюся в груди, уже ничем не остановить. — Как будто я уже не жалею, — глухо ответил зельевар. Как только я ощутила, что свободна, то распахнула дверь и выбежала прочь, задыхаясь от тысячи эмоций. Их было слишком много, чтобы называть каждую по отдельности. В такие игры играть я точно не планировала.