***
Дети — чистейшие из всех. Даже не будучи праведниками, они были светлее тех, кто не грешил, молился Семерым и соблюдал все обеты. Конечно, ребёнок ребёнку рознь, но достаточно только взглянуть на спящее дитя, чтоб понять, как жестоки Семеро, посылая человеку испытания, а потом ожидая от него той же чистоты, что от ребёнка, ещё не знающего, что ждёт его по пробуждении. Элия тоже в своём роде была ребёнком. Спящей она напоминала подростка: тонкая, с видневшимися косточками, как диковинная птичка, прикрывающаяся хрупкими крыльями. Она словно постоянно боялась чего-то, даже когда спала, правда, теперь она прикрывала крыльями детей — Рейнис и Эйгона. Втроём они были прекрасны своей чистотой, и для Рейгара было особым удовольствием смотреть на них в ночи бессонницы. Он долго пытался запечатлеть их такими: безмятежными, спокойными, чистыми; в кабинете скопились целые стопки эскизов, он измарал несколько холстов, но так и не получил желанного результата. Дети подрастали, эскизы менялись, но образ так и оставался у него в голове. В этот раз принц не взял ни угля, ни бумаги. Как в самые чёрные дни, он просто пришёл, чтоб посмотреть на них, чтоб вид их покоя наполнил его и вытеснил тревогу. Он хотел запомнить их такими напоследок. Рейгар сделал всё, чтоб его исчезновение не заставило их страдать. Элии оставалось всё на Драконьем камне, все драгоценности и золото, и содержание, которое ей полагалось, как принцессе-консорту, по крайней мере до тех пор, пока не выяснится, что Рейгар… предал их. Предал дом Таргариенов, подвёл все Семь Королевств. На всякий случай он договорился с людьми, которые должны были в крайнем случае вернуть Элию и детей в Дорн. Несмотря на детский вид, его супруга была умной женщиной, и Рейгар не сомневался, что она справится со всей, что бы ни случилось. «Только ни в коем случае не возвращайся в Королевскую Гавань. Возвращайся в Дорн, к Оберену, и прости меня», — эти слова были почти в каждой строке оставленного Рейгаром письма. Он оставил Элии все инструкции, прося прощения и в душе утешая себя тем, что есть и худшие отцы. И теперь он смотрел на женщину — всё ещё девочку — которую он незаслуженно подвергал трудностям, и при виде её Рейгар Таргариен честил себя худшим из всех. Но всё было решено, и Лианна Старк… Лианна Старк уже была всем. В её руках была вся жизнь, о которой он грезил. В её смелости был ключ к свободе, в её участии была его смелость. Этого было слишком много. Слишком важно. Рейгар вздохнул слишком громко, и тёмные глаза Элии распахнулись, впитывая в себя саму ночь, обосновавшуюся в её покоях. Девушка оглянулась, выхватывая силуэт мужа из темноты комнаты, и сонно улыбнулась — только на пару секунд. Молчаливая решительность на его лице, до боли сведённые челюсти и пылающий взгляд заставили её вопросительно сложить брови, а потом понимающе кивнуть. Она рассмотрела его дорожный костюм, собранные в хвост волосы, меч. — Ты уезжаешь до рассвета? — спросила она с нотой удивления, но Рейгар был уверен, что эта маленькая, выточенная из дорнийского дерева фигурка уже обо всём догадалась. — Да. Прости, что разбудил, — с трудом произнёс он. Не эти слова он должен был говорить. Не нужно было вообще сюда приходить. — Хотел попрощаться. — Навсегда? — шутливо наклонила голову Элия и попыталась сесть так, чтоб не потревожить детей. Рейгару не хватило сил ответить при виде её улыбки и резкого взгляда, уже сейчас полного понимания и оскорблённого достоинства. Он просто кивнул и сделал шаг к её постели, зная, что она может запросто прогнать его — и будет иметь право. — Прости меня, — сказал он и с несвойственной ему неуклюжестью, склонился и с щемящей нежностью поцеловал пахнущие маслами и пряностями волосы. — Но по-другому… — Не надо, — произнесла Элия, легко и добродушно, как она говорила всегда. Она не умела злиться — как Рейгар мог забыть об этом? Девушка осторожно выпростала руку и упёрлась в его грудь, над сердцем, как будто проверяя, на месте ли оно ещё. — Я рада. Правда. Тебе повезло больше, чем многим, — на её губах расцвела мечтательная улыбка. — Знаешь, ты изменился ещё когда увидел её в первый раз, я заметила это. Так что иди. — В моём кабинете есть всё необходимое. Если вдруг что-то произойдёт, возвращайся в Дорн, к семье, — сказал он, почти прося. Она снова улыбнулась ему, утешающе, как ребёнку. — Хорошо. Прощай. И… мне, наверное, лучше никому не рассказывать, куда ты поедешь? — Элия кивнула сама себе, сверкнув глазами в сторону Рейгара, а потом просто кивнула ему на дверь. Как будто он расставался с ними до следующего утра. Рейгар чинно поклонился и вышел, улыбаясь про себя от накатившей лёгкости. Он не ошибся в Элии — она со всем справится.***
Снег сопровождал их на протяжении всего пути из Винтерфелла. «Фата следовала за невестой», — беззлобно говорили солдаты, и Лианна болезненно улыбалась их шуткам, неизменно сгорая внутри. Фальшь собственных улыбок жгла калёным железом, но ещё тяжелее ей было видеть Неда. Тот тоже шутил и смеялся вместе со всеми, так естественно делая вид, будто он ничего не знает. Однако в то же время Лианна видела его глаза, полные предательского сожаления, даже осуждения, которое Нед никак не мог подавить. Конечно, она понимала его, и удивлялась, как брат не злится — невыносимо ведь становиться чем-то прошлым. Невыразимо тяжело смотреть, как человек, некогда важный и любимый (и остающийся таким до сих пор), оставляет тебя позади, уходит, не обещая вернуться. А тому, кто почему-то был брошен на распутье, только и оставалось, что смотреть на удаляющуюся спину, и сдерживать вихрь эмоций в надежде на один-единственный взгляд поверх плеча, говорящий, что всё это прощание — всего лишь шутка. Просто проверка, игра: как угодно, но не взаправду. Лианна извинялась перед ним при всякой возможности, Нед кивал с наигранным удивлением, как будто не понимал, о чём она. А потом отъезжал в сторону, оставляя сестру наедине с угрызениями совести. И девушка не могла злиться на него, она смиренно уступала ему такую малость; уж пусть лучше он злится, скалится, скрывая обиду, чем расскажет её секрет, пойдя на поводу у гнева. Хотя, Нед был слишком умён, чтоб так поступить — глупо было ожидать от него предательства. Возможно, так было даже лучше. Легче расставаться с человеком, к которому чувствуешь даже самую малую неприязнь — хоть Нед и дал обещание не осуждать её, ему будет куда легче дать ей исчезнуть, зная, что она не права. А Лианна… Она переживёт. Снежный полог тянулся вдоль всего Королевского Тракта, силясь замести им путь. Первые дни тяжело было пробираться по равнинам, в прошлый раз полнившимся молодой сочной зеленью. Теперь же вокруг было белое безмолвие, и иногда среди путешественников раздавались шутки, не перепутал ли лорд Рикард маршрут. — Может, мы случайно обогнули Стену? — Всё верно, дубина ты безмозглая. Просто погода в этот раз не самая благоприятная, но чем боги не шутят. — В самом деле, какого ещё свадебного подарка можно было ожидать от северян? После Перешейка, дальше на юг, гуще росли деревья, и снежные бури не были такими сильными. Если от ворот Винтерфелла ветер подгонял их и всё норовил дать пощёчину, насыпать мелкой ледяной муки за шиворот и расцарапать лица, то южнее снегопадов почти не было. А если и были, то мягкие, немного печальные, без резких порывов ветра и снежной крошки, звеневшей об наст. Но повозка, предназначенная для Лианны и служанок, еле-еле могла пробираться через снежные завалы, и для того, чтоб облегчить и ускорить путь, Лианна освободила своё место и ехала верхом вместе с мужчинами. Как раньше. Как всегда. Ближе к Риверрану гостевые дома оказывались переполнены — о свадьбе прослышали все, и каждый бродяга и проходимец считал своим долгом попытать счастья получить что-нибудь со свадебного стола. Разместить даже небольшой конвой было затруднительно, хозяева не очень хотели разбираться с новыми постояльцами, особенно когда их посыльные начинали речь со слов: «Я представляю лорда…». Их принимали за бродяг и воров и выставляли вон. Лорд Рикард предполагал это, и чтоб не опаздывать и не делать лишние крюки, решено было становиться лагерем на ночёвку возле дороги на Риверран. Лианна всегда ехала скраб или в конце конвоя и внимательно рассматривала всех путешественников, что встречались им. Ни у кого из них не было знаков, о которых упоминал Рейгар. Им даже разбойники не встретились, хотя, казалось бы, вот уж у кого должно было быть работы невпроворот. Путь северян проходил возмутительно тихо и спокойно, и приближался к своему логическому завершению, доводя Лианну почти до истерики. Она ждала, уже не беспокоясь, заметно ли её беспокойство, что вот-вот перед глазами блеснёт серебро волос, взгляд наткнётся на внимательный драконий взор, и всё закончится. И начнётся вновь. С чистого листа. И чем ближе Лианна была к Риверрану, тем меньше ей верилось, что принц Рейгар мог оставить её. Она снова видела его в снах — пожалуй, она начала жаждать встречи с ним даже раньше, чем сама поняла и признала это. Она чувствовала его присутствие рядом и шёпот, громкий, как сама мысль, упрашивающий просто подождать. Хотя, чаще всего ожидание, что с секунды на секунду что-то произойдёт, выливались в нервные бессонные ночи. В одну из таких из тяжёлого плена размышлений девушку выдернул стук по натянутому боку палатки. Лианна резко села, подтягивая на плечах плащ, в который заворачивалась на ночь, и напряжённо прислушалась. Весь лагерь спал, и только по снегу слышались не тяжёлые, но как будто усталые, шаги. Девушка поправила одежду и выбралась из палатки. В этот раз они остановились на поляне недалеко от дороги, плотными рядами палаток, как военные, и без знамён, чтоб никто не вздумал напасть. Инкогнито, как-никак. В центре поляны ещё тлел костёр, а сверху, как через огромную дыру в крыше из переплетённых ветвей, сыпался снег хлопьями лунного света. Нед стоял возле костра, как идол, бесстрастный, почти неподвижный. Лианна видела только его фигуру и темноволосую макушку, видневшуюся из-под густого мехового воротника, но даже так она чувствовала напряжение брата. — Недди, — позвала она. Юноша обернулся, и по одному его взгляду Лианна поняла, что это всё. Прощание. — Что-то случилось? — наигранная наивность, но Лианна в самом деле не знала, что ещё сказать. — Повязки. Какие они должны быть? Белые, да? — без выражения спросил Нед с холодной улыбкой на губах. Такое лицо он делал, нехотя признавая поражение. — Да, белые, — кивнула она, чувствуя обвившее сердце волнение. Узнал ли Нед кого-нибудь? — Я видел их недалеко от нашего лагеря. Двенадцать человек, их ведёт мужчина в маске. Издалека, по крайней мере, он выглядит настоящим воином. — Так и есть, — протянула Лианна, не совсем понимая, как относиться к снисходительному одобрению в голосе брата. — Он… не даст меня в обиду. — Да ты и сама не промах, — выдохнул юноша, взглядом указывая на закреплённый на поясе сестры подарок Беса. — Им только фрукты чистить. Тишина. Слышно, как медленно вдыхают холод тлеющие угли. Самый момент, чтоб сказать последние слова. — Твоё отсутствие не останется незамеченным, — сказал Нед в робкой попытке вразумить… или пошутить. — На собственной свадьбе-то, — улыбнулась девушка. — Серьёзнее, Лия, — со слабой надеждой попросил Нед. — Как ты себе это представляешь? Не сегодня завтра скрыться с собственной свадьбы и делать вид, что ничего не произошло до тех пор, пока все о тебе не забудут? Дурацкая, конечно, идея, но за полгода ничего лучше Лианна так и не придумала. Пару раз она задавала вопрос Рейгару, у того явно была идея, как им незаметно скрыться, но он ею отчего-то не делился. Только успокаивал девушку, и, надо сказать, пары его слов о том, что всё будет хорошо, было достаточно, чтоб Лианна забыла о беспокойстве. — Всё будет в порядке, Нед, — повторила девушка чужие слова. — Не волнуйся, у нас всё спланировано. Наглая ложь, но не хватало только, чтоб ещё и Нед тут себе покоя не находил. — Я надеюсь. Снова молчание. — Как всё утихнет, я напишу тебе письмо, — сказала она, сама себе не веря. Нед тихо рассмеялся и обнял её, как в последний раз. Так оно и вышло.