Она

Живот в который раз предательски заурчал. — Как будто твое мнение здесь кого-то интересует, — буркнула на живот Эстель и продолжила обыскивать кухню. В пустых ящиках не было ничего, кроме пыли, как будто здесь никто никогда и не жил. Ощущение нагнетающей странности не покидало ее с самого пробуждения. При свете дня квартира показалась ей еще меньше, чем прошлой ночью. Том сказал, что в ней никто давно не появлялся, но по всему было видно, что ее никогда и не использовали как жилье. В комнате, в которой они спали, мебели было не больше, чем нужно для проведения собрания: стол, два дивана, запечатанный наглухо шкаф. В прихожей стояло трюмо — обратный проход в Хогвартс, как догадалась Эстель. Единственные две двери в квартире — уборная и ванная. В них было абсолютно пусто. И лишь в кухне для приличия поставили кухонный гарнитур, правда, без стола и стульев. Складывалось впечатление, что Том что-то недоговаривал. Эстель мысленно осеклась. В ее голове все утро был именно Том. Не Редлл, не «этот чокнутый псих», не кто-то другой. Как будто за парочку его дешевых выходок могло что-то измениться. — Ты разговариваешь со всеми своими частями тела? Или некоторым отдаешь предпочтение? — улыбнулся в дверном проеме сонный Реддл. — Если это была попытка пошло пошутить, то Лестрейндж тебя плохо учил, — ее голос остался невозмутимым, хотя Эстель чуть не подпрыгнула от неожиданности. Том прильнул к дверному косяку и не сводил с нее глаз, он был без мантии и галстука. Просто парень с растрепанными волосами, в его глазах не было той зловещей недоговоренности, которую Эстель всегда сравнивала с барьером, не дающим заглянуть слишком глубоко в душу. — Зато тебя, похоже, он научил видеть во всем интересный скрытый подтекст, — он отстранился от косяка и сделал несколько шагов по направлению к Эстель, попутно взмахивая палочкой. Все открытые шкафчики тут же захлопнулись, вновь создавая иллюзию порядка. Вот только порядок в этой квартире выглядел еще более зловеще, как будто она была не заброшенной или в спешке покинутой, а замерла в ожидании новой жертвы, жертвы, которая никогда уже не покинет этих стен. — Можно попробовать найти что-то сносное поблизости. Если мне не изменяет память, за углом есть уютное кафе, где в субботу утром никто не будет коситься на двух подростков в школьной форме, — Реддл выжидающе вскинул бровь. Эстель все еще четко видела открытость во взгляде парня, и ей так не хотелось ее прогонять, но и быть глупой овечкой весь день она не собиралась. — Так чья говоришь это квартира? — Моего старого друга, — не задумываясь бросил Реддл и прикусил язык. Он ненавидел утро. Он никогда не был уязвим во сне, но вот несколько минут после пробуждения его мысли путались, не поддавались контролю, из-за чего Реддл легко мог ляпнуть лишнего. — Вчера ты сказал, что она давно заброшена, — теперь настала очередь Эстель вскидывать бровь. Из глаз Реддла пропала та самая легкость, к которой Эстель уже успела привыкнуть. Он выпрямился, расправил плечи и посмотрел на нее так, как смотрел в тот самый день, прижимая к стене у кабинета зельеваренья. Его взгляд был жестоким всего мгновение, но девушка успела уловить эту перемену, которая так и кричала: для него ты не важнее букашки под подошвой ботинка. — Это твой вопрос? — намекая на их вчерашнюю игру, немного оттаял Реддл, раздраженный тем, что его уличили во лжи. — Ну уж нет, я приберегу свой вопрос для чего-то более стоящего, — наконец улыбнулась Эстель, надеясь тем самым избежать напряжения. Она обошла Реддла, который так и не сдвинулся с места. Эстель сняла мантию, в которую усердно куталась ночью как в одеяло, и кинула ее в прихожей на трюмо, выглядящее зловеще в своем одиночестве. Впрочем, как и вся квартира. — Надеюсь, в твоем кафе подают круассаны и чай без молока. Стоило им покинуть удушающую своей странностью квартиру, как день заиграл новыми красками. Эстель наконец вспомнила, что она в Лондоне, в котором была всего раз и то на вокзале. В тот раз она только прибыла из Франции и не была особо расположена вникать в дождливую культуру незнакомой страны. — Столик на двоих у окна, пожалуйста, — привычно бросил парень, зайдя в кафе, и Эстель показалось, что ему не впервой водить сюда девушек утром. — Водишь сюда безымянных пассий вместо завтрака в постель? — усмехнулась Эстель, садясь за предложенный столик. Казалось, с каждой минутой, проведенной рядом с Реддлом, колкости все легче и легче слетают с ее губ, уставшие от продолжительного боязливого молчанья. — А у тебя деньги есть? — девушка застыла над принесенным меню, пораженная резкой, но такой очевидной мыслью. Вполне возможно, что в ее карманах, кроме галлеонов, завалялась парочка франков, но уж точно не фунтов, которые она и в глаза не видела. — Зачем? Обычно пассии платят за меня, — невозмутимо ответил Реддл, читая меню. Он выдержал минутную паузу, краем глаза наблюдая за возмущенной реакцией Эстель, и улыбнулся. — Пока мы в Лондоне, можешь чувствовать себя моей маленькой содержанкой. Эстель не нашлась, что ответить. Она была одновременно поражена и насторожена. Да, именно насторожена. Девушка могла сколько угодно вести себя непринужденно и язвить, но ее не покидало неприятное чувство, что она связалась не с самым безобидным человеком в этом мире. Ей принесли кофе и круассан, который скорее походил на безвкусное, резиновое слоеное тесто без начинки. Том как всегда заказал чай и сэндвич. Он завтракал в этом кафе каждый раз, когда дела приводили его в Лондон. Это случалось чаще, чем хотелось бы, потому что постоянное отсутствие старосты слизерина привлекало излишнее внимание директора. Дамблдор был порой слишком любопытен и дотошен. — Тебе не нравится? — немного расстроенно спросил Том. Он не помнил ни одного раза, когда бы ему не понравилось в этом кафе. Маленькие столики на двоих, стоящие достаточно далеко друг от друга, чтобы не слышать разговоры других посетителей, приветливые официантки, не обиженные боссом или чаевыми, свежая выпечка и тишина, которая была такой редкостью в центре города. Том даже мог бы сказать, что любил это место, несмотря на то, что оно кишело магглами. Казалось, только здесь он забывал о том, как сильно хотел увидеть страх и боль на лицах тех, кто окружал его в немагической части Лондона. — Я пробовала круассаны и получше, — увильнула от прямого ответа Эстель, почувствовав, что Реддл мог обидеться на любой другой ответ. — У тебя такое чистое произношение. Ты жила в Лондоне? — впервые за все время их знакомства Том вспомнил, что Эстель родом из Франции. Наверное, там она бы не стал жаловаться на круассаны даже в самой непрезентабельной забегаловке. — Нет, не была здесь дольше десяти минут. Меня учила английскому мать в детстве. Она была без ума от него из-за отца, — Эстель вертела в руке ложку, не поднимая глаз на Реддла. Ей так не нравилось вспоминать мать, но еще больше — отца. — Так мне говорили тетя с дядей, — поспешно добавила Эстель, чтобы перевести тему. Но Реддл как будто не понял этого. — Отца? — ему на секунду показалось, что он очень важен для Эстель, хоть она и старается этого не показывать. Но девушка просто закрылась, так и не подняв глаза. — Или того, что от него осталось, — вымученно бросила Эстель, погружаясь в воспоминания о детстве, когда ей приходилось, казалось, ежеминутно страдать из-за своего отца. Том понял, что не получится и дальше так просто лезть в душу девушки. По крайней мере не сегодня. — Как насчет того, чтобы прогуляться? Можем заодно зайти куда-нибудь привести тебя в приличный вид, — после минутной паузы предложил Реддл. Он не готов был так просто позволить Эстель отдалиться, только не сейчас, он еще не до конца убедился, что она не представляет угрозы. Эстель непонимающе посмотрела на парня. — А что не так с моим видом? Том усмехнулся, обводя глазами ее лицо, обрамленное нерасчёсанными волосами, губы так и алели с прошлого вечера. Мерлин, этот добросовестный производитель помады и не знал, что может сотворить красный даже с самой невинной с виду девушкой. Будь он Лестрейнджем, уже давно предложил бы помочь стереть помаду своими губами. Она сорвалась с места так же стремительно, как и вернулась. Было видно, что она заклинанием уложила волосы и искусала губы в надежде стереть помаду. Было лучше, но все еще не идеально. — Не хочу выглядеть как англичанка, — обречено выдохнула Эстель, соглашаясь на предложение Реддла. Если она не хотела возвращаться в Хогвартс сейчас, ей следовало перестать выглядеть как школьница, не ночевавшая дома. Том расплатился и двинулся вниз по улице, не дожидаясь Эстель. Его опьяняло это чувство легкой власти, которое приходило к нему, когда девушка покорно соглашалась с ним. Ему нравились ее дерзость и острый язычок, но еще больше — зависимость и безропотное согласие. Их неспешный шаг вилял по просыпающимся улицам, уводя все дальше и дальше от центра. В какой-то момент Эстель стало казаться, что Реддл все же решил избавиться от улик в ее лице, но она так и не решилась пошутить по этому поводу, все чаще ловя себя на мысли, что факт того, что он школьник, никак не отменяет того факта, что Том выглядит достаточно грозно и даже опасно, словно затаившийся в спячке удав. Эстель старалась не быть параноиком, но ее семейным опыт ставил крест на любой попытке довериться подозрительному типу. А Том был более чем подозрителен. — Нам нужен самый французский наряд, который только у вас есть, — с порога выдал Реддл вместо приветствия. Эстель на мгновение задержала дыхание. Магазинчик, внешне напоминавший в лучшем случае секонд-хенд прошлого века, оказался двухэтажным магазином одежды всех видов и фасонов для волшебников, была даже отдельная секция для маггловских вещей, похоже, специально для тех, кто хотел не привлекать особого внимания на улицах. Эстель не успела пикнуть, как пара эльфов утянули ее в примерочную, щелкнули несколько раз пальцами и, удовлетворительно кивнув, вывели девушку назад в зал магазина. Том отрицательно махнул рукой — и эльфы поспешили проделать свой фокус еще раз. Эстель молча следовала всем их жестам, чувствуя себя живой куклой, словно в детстве, когда мать наряжала ее иногда в самые нелепые платья и мантии, стараясь угодить отцу. Как забавно, что это чувство, будто она миловидный предмет в интерьере, вернулось к ней именно рядом с человеком, который все больше и больше напоминал ей отца. И все больше заставлял Эстель в принципе вспоминать отца. — Надеюсь, наш внеплановый показ мод на этом закончен, — недовольно выдохнула Эстель. Отражение в зеркале остро напомнило ей о Шармбатоне, о Франции и о том, что она давно забыла. Тепло заботы, тепло дома, понимание своего места в этом мире. Легкое платье, которое будет игриво трепать ветер, будоража проходящих мимо мужчин, классический тренч и берет в тон платья. Осталось только достать свой любимый роман, и Эстель будет не отличить от матери в ее спокойные годы. — Ты мне напоминаешь глоток свежего воздуха в знойный день, — улыбнулся Том, наконец довольный работой эльфов. Словно в подтверждение своих слов, он невольно протянул руку к Эстель в приглашающем жесте, похожий на галантного кавалера, но тут же одернул себя, убрав руки за спину. Том сменил форму на темно-серый костюм, из-за чего его внешний вид не сильно изменился, в руках он держал пакеты, явно с их школьной формой. Эстель не успела даже улыбнуться на комплимент, как из прилегающей комнаты буквально выплыл мужчина средних лет, темно-зеленая, почти черная мантия развевалась под действием магии. — Мой Л… — начал мужчина, но осекся, увидев Эстель. Его лицо застыло в непонимании, очень далеком от гостеприимства. — Мистер Реддл, приятно снова видеть вас здесь. Надеюсь, эти паршивцы оказали вам должный пример, — он смерил эльфов холодным взглядом. Эстель видела такой взгляд достаточное количество раз, чтобы с уверенностью сказать, что этот магазин полон лоска и совершенно лишен всякого человеческого уважения. — Заглянул ненадолго справиться, как дела. К сожалению, уже пора. Передавайте мои наилучшие пожелания Миссис Уиллис, — Том слегка наклонил голову в прощальном поклоне. — Ах да, чуть не забыл, — он сделал несколько шагов к мужчине и протянул сложенные вдвое листок бумаги. — Доставьте нашу форму по этому адресу. Пакеты выпорхнули из рук Тома и испарились вместе с одним из эльфов. Эстель замерла на месте, боясь пошевелиться. Она была точно уверена, что на листке был написан далеко не адрес, точно как была уверена, что ничего хорошего этих двоих не связывает. — Эстель, — окликнул ее Том у самого выхода. Девушка выдавила из себя улыбку прехорошенькой дурочки в знак прощания и поспешила отделаться от странного чувства страха как можно быстрее, спеша вверх по улице, назад к центру Лондона, где всего час назад она чувствовала себя даже более в безопасности, чем в Хогвартсе. — Часто бываешь в том магазинчике? — наконец выдавила из себя Эстель, когда мысли о внезапной опасности наконец стали казаться безобидной паранойей. — Иногда, — уклончиво протянул Том, думая, как же лучше провести день. — Мистер Уиллис прекрасный портной, а его жена известный анимаг. Идеальный пример правильного союза. — последние слова Том выдохнул себе под нос, задумавшись. Ему хотелось спланировать день так, чтобы у него выдалось несколько свободных минут для давно отложенного дела, которое был достаточно незначительным, чтобы отложить его в долгий ящик, но и не так чтобы совсем неважным. Эстель неволь вздрогнула. Она знала гораздо больше о слове «правильный», чем мог подумать Том, и от нее не ускользнул подтекст чистокровности в его замечании. Возможно, это обычные слизеринские речи, а, возможно, и нечто более неприязненное. — Мороженное? — Том резко остановился, повернувшись к Эстель, которая в своей рассеянности врезалось в его плечо. — С удовольствием, — выдохнула она, замерев в непозволительной близости от Тома и, игриво улыбнувшись, схватила его за руку, резко сорвавшись с места. Ее смех заставлял прохожих оборачиваться, пока они бежали в поисках ближайшего киоска с мороженным. Ей так отчаянно хотелось забыться хотя бы на день, что она без раздумий ухватилась за возможность немного позабавиться в Лондоне. В конце концов, она была француженкой с безграничным романтизмом и жаждой к жизни. Маггловское мороженое было не лучше, чем в Хогсмиде, но Эстель все равно не переставала говорить, как ей все нравится. Впервые за много дней в Англии выдался ясный солнечный день, и улицы были заполнены людьми. Это была суббота без будничных проблем и тяжелых воскресных мыслей. Это был идеальный день для отдыха. Они бродили по улицам, пока Эстель наконец не призналась, что не чувствует ног уже почти час. Том лишь рассмеялся, удивляясь, как ее вообще хватило на такую долгую прогулку. Они обошли все мало-мальски известные улицы, все чаще заворачивая на более спокойные улочки. Их обед прошел на берегу Темзы, с безобразным на вкус бургером и относительно неплохой картошкой. Эстель отвергла все предложения Тома, звучавшие как приличные заведения, лишь сказав, что во Франции ей никогда не доводилось пробовать маггловский фастфуд. Том тактично опустил все свои комментарии и просто брезгливо и недовольно съел свою порцию. Весь день он не переставая болтали, обсуждая незначительные слухи, бродившие по Хогвартсу, профессоров, предметы на шестом курсе, причуды Шармбатона, не затрагивая ничего серьезного. — У тебя хорошо получается вести светскую беседу, — заметила Эстель, присаживаясь на скамейку в парке, где как раз и выяснилось, что она устала. — Как будто это не меня столько лет учили этому. — Нет, не говорим мне, что в Шармбатоне преподавали этикет. Там вообще что-нибудь слышали про магию? — Том вскинул бровь, устало вздохнув. Может, он и не готов был признать это вслух, но прогулка утомила и его. В конце концов, какой волшебник в здравом уме готов столько ходить пешком? — Смеешься, — улыбнулась Эстель, — этикет преподавался на первом курсе чаще, чем любой другой предмет. Среди обязательно изучения также чары и танцы. И все было более чем магическим, — добавила Эстель и засмеялась. Выражение лица Тома было бесценным. — Так что я знаю все о том, как вести себя мило. — И все равно активно игнорируешь все свои знания в моем присутствии, — с поддельным негодованием вздохнул Том. — Вдруг это заставит тебя хоть иногда прибегать к хорошим манерам. — Мне кажется, я и так достаточно хорошо себя веду, — не унимался Том. Его забавляли словесные препирания с Эстель, и за последние несколько часов он уже успел к ним даже немного привязаться. Том взял Эстель за руку и поцеловал ее в притворной галантности, немного наклонившись в перед. — Моя леди. — Том… — у Эстель на секунду перехватило дыхание, когда длинные холодные пальцы заскользили по ее коже. Словно ледяные объятья, которые хочется согреть. Между ними повисла тишина. Том, удивленный реакцией Эстель и только сейчас сообразивший, как это выглядело, и Эстель, смущенная и тихая, не вырывающая руку из его пальцев. В этом простом и насмешливом жесте было куда больше интимности, чем во время всех его предыдущих выходок. Слегка сжав руку Эстель, Том улыбнулся. — Может, останемся еще на одну ночь? Не обязательно все выходные протирать сиденья в библиотеке. Обещаю вернуть тебя в комнату завтра в целости и сохранности. — Мне начинает казаться, что ты и правда заключил какое-то пари с Лестрейнджем, — Эстель недоуменно вскинула брови, не понимая намерений Тома и уж тем более не желая становится объектом насмешек для слизеринцев на ближайшие два года из-за нелепых мужских притязаний на ее тело. Том рассмеялся, пораженный ходом мыслей Эстель. Он знал, что не внушал доверия, но точно не мог похвастаться переизбытком бахвальства или гормонов, как Лестрейндж. Звук его смеха смягчил Эстель. Она аккуратно высвободила свою руку и встала. — Если я и собираюсь провести здесь еще хотя бы час, то, пожалуй, не на голодный желудок. Их тихие шаги шуршали в ворохе опавшей листвы. Они не спеша шли вдоль аллеи парка, мягко освещенной заходящим солнцем. Они не выглядели школьниками, но и не казались достаточно взрослыми. Прохожие видели в них молодую влюбленную пару, только-только вступающую в совместную жизнь. Красота Эстель завораживала, как нечто высокое, недосягаемое. Мужчины бывало одобрительно улыбались Тому, вызывая в нем закипающее отвращение. Но такие мелочи не могли испортить их непринужденную прогулку. — Если у тебя были планы на шоппинг, самое время их осуществить, — они стояли в начале Косой аллеи, полупустой в начинающихся сумерках. — Мне нужно кое-что прикупить, не хочу тебя напрягать, — Том выжидающе взглянул на Эстель. Она поняла все без дополнительных объяснений. Эстель привыкла, что у мужчин, похожих на Тома, всегда есть тайны, в которые лучше не лезть для собственной безопасности. Пока эти тайны не затрагивают ее лично, о них проще забыть. Главное, правда, чтобы было не слишком поздно. — Пожалуй, присмотрю себе что-нибудь на вечер, — она мягко улыбнулась и, не дожидаясь, пока Том уйдет, быстрым шагом направилась в магазин сладостей, не желая знать даже направление, в котором пойдет Том. За прошедший день она поняла, что у нее есть всего два варианта: продолжать общаться с Томом и по возможности игнорировать его многочисленные тайны или же вновь стать незаметной, забыв навсегда о Томе. Пока что она планировала придерживаться первого варианта. В магазине сладостей Эстель набрала целую корзину шоколада и всевозможных леденцов, планируя пополнить запасы на неделю вперед. Ей предстояло нагнать всю домашнюю работу, которую она не сделала на этих выходных. Шоколад лучше всего помогал от такого стресса. Не увидев Тома поблизости, Эстель завернула к книжному магазинчику, планируя найти на сегодняшний вечер что-нибудь интересное. Ну или в крайнем случае выцепить французский роман по приятной цене для вечернего чтения в ближайший месяц. — Нашла что-то интересное? — выдохнул над ухом Том. Эстель вздрогнула и уронила книгу из рук. Том стоял рядом с ней в книжном магазинчике, держа в руках несколько свертков. Его лицо находилось в сантиметрах от лица Эстель, глаза сверкали с полным осознанием того, что Том смог застать девушку врасплох. — Сегодня ты активно пренебрегаешь личным пространством, — выдохнула Эстель, поднимая книгу. Она успела прочитать несколько первых страниц, и поэтому, поглощенная историей, не заметила подошедшего Тома. — Я нашла нам развлечение на вечер, — она протянула книгу Тому. — Мне стоит это понимать как твое признание, что я совсем тебе наскучил? — он взглянул на книгу и понимающе улыбнулся. — Но я не знаю французского. — Все верно, — Эстель вернула себе книгу и улыбнулась в ответ. — Я буду тебе переводить. Среди свертков Тома оказались свечи, несколько даже были ароматическими, столовые приборы и тарелки, две порции запеченной утки и сливочное пиво. Еще несколько свертков Том отложил в дальний угол, и Эстель была почти уверена, что услышала, как он произнес запечатывающее заклинание. Стараясь не придавать этому значение, Эстель лишь улыбнулась, поняв, что предстоящий вечер не обещал, в отличие от прошлого, только сырой камин и угнетающую пустоту квартиры. Ужин прошел быстро и в приятном молчании, они обменялись несколькими мыслями о Лондоне и погрузились каждый в свои мысли. На улице уже давно стемнело, и свечи скользи приятным теплом по коже, создавая ощущение уюта. В пустой квартире, спрятанные от всего мира, они и не догадывались, что за прошедший день успели привязаться друг к другу той юношеской симпатией, на которую способны только самые чувствительные сердца. Сливочное пиво приятно щекотало горло, во рту таял купленный Эстель шоколад, и откуда-то сверху доносились едва различимые звуки легкой мелодии. Казалось, что этот вечер без единой магии или взмаха палочки был более волшебным, чем любой праздник в Хогвартсе. — Ее манеры оставляли желать лучшего, в то время как ее гордая осанка … — Эстель читала тихо и размеренно, иногда останавливаясь и подбирая слова, ее беглый перевод звучал как грустная французская песня, и Том, устроившись на полу возле дивана и закрыв глаза, откинул голову назад, уткнувшись макушкой в бедра Эстель, и невесомо играл с попавшейся под руку прядью ее волос, пока тихий бархатный голос плавно разливался по комнате. Он и не помнил, когда в последний раз чувствовал себя настолько спокойным, и чувствовал ли вообще. Ему не хотелось думать о том, что завтра утром им придется вернуться в Хогвартс, не хотелось думать о том, сколько дел ждало его там и насколько неправильно было его поведение сейчас, учитывая, как далеко он был от создания еще одного крестража и перехода к следующей фазе действий. Том постарался притвориться обычным парнем, устроившимся у ног красивой девушки. Он не хотел думать и о том, что стоило ему подпустить Эстель к себе ближе, и придется решать, какую роль она займет в его войне.