Согреть твои озябшие руки

София уже несколько часов ворочалась в кровати. Слушала весенний ветер за окном, отсчитывала тиканье часов, висевших на стене – безрезультатно, сон так и не приходил. Глупое необоснованное волнение, охватившее ее, не отступало, а, наоборот, словно снежный ком с каждой секундой нарастало все больше и больше, отвлекая ее от такого жизненно необходимого сна. Наконец, устав от этого бесполезного занятия, она выскользнула из объятий своего любимого мужчины и переместилась на кухню, где ее окутала некая тень спокойствия. Не перебив, а лишь оттенив тревожность. Она нарочно не включила свет в комнате и та освещалась лишь блеклым светом фонарей, создавая какую-то особую атмосферу. Время, которое до этого летело в бешеной гонке, словно остановилось, чтобы сконцентрироваться на ее чувствах и мыслях. А мыслей в голове девушки скопилось много, и София, заварив себе ароматный чай с душицей в его кружке, смотрела через окошко на редкие огни домов, наслаждалась прохладным воздухом, залетавшим через приоткрытую форточку, и думала. Думала о том, что в эту самую ночь разрубается хвост ее прошлой жизни, которая останется в ее памяти безликими отголосками. Думала о том, кем она приходилась Паше. Любимой, девушкой, невестой? Была! И это было так естественно, так правильно. Но тревожило ее не это. Уже сегодня она станет ему женой, а это было совсем другим. Для нее предстоящая церемония не была простой формальностью. Может быть, для Паши так оно и было – последние месяцы они вроде бы и так жили как супруги. А вот в душе у девушки все еще существовал некрепкий барьер, и такое обыденно понятие как «муж» она никак не могла связать в своей голове с Пашей, надеясь, что после свадьбы это изменится. София усмехнулась сама про себя. Разве можно было назвать предстоящую роспись таким громким словом? Они ведь даже решили обойтись без свидетелей, а из свадебной атрибутики у них были только мужской костюм, кольца и ее платье, которая она не удержалась и купила по такому случаю. Правда, его с натяжкой можно было назвать свадебным: воздушное двойное платье, один слой которого был сшит из прозрачного шифона с цветочной вышивкой и накладывался на белую подкладку простого кроя. Сомневалась ли она? Нет, ни секунды. За последние месяцы, незаметно для самой себя, она стала полностью его. Телом, мыслями, душой. Она и сама полностью пропиталась им, даже этого не заметив. Она изменилась. Четко распланированное будущее потерпело полный крах. И это было так же противно для Софии из прошлого, как и приемлемо для Софии из настоящего. Она лично позволяла себе, не думая о последствиях, принимать поспешные решения, кажется, заразившись от Паши. А он, в свою очередь, перенял часть ответственности и серьезности у нее. Чай в кружке уже давно остыл, и она, сделав последний глоток, решила вернуться в кровать к мужчине. А на небе уже появились первые признаки рассвета – рассвета ее новой жизни, которая нагрянула на нее внезапно, не спрашивая разрешения войти, а поставив ее перед фактом.

***

Ей так и не удалось заснуть! Только перед самым пробуждением она смогла забыться в тревожной дреме. Не смотря на это, сквозь сон София слышала, как Паша встал с кровати, как долго ходил по квартире и возился на кухне, однако выдавать себя не спешила, позволив ему устроить ей сюрприз. Его шаги послышались где-то совсем рядом, кровать прогнулась от его веса, на своих губах она почувствовала сладостный поцелуй и только тогда сделала вид, что проснулась. - С добрым утром! – поприветствовал он ее, легко проведя большим пальцем по ее подбородку. Он прошелся рукой по ее волосам, зарываясь пальцами в ее шелковистые кудри, не удержался и еще раз прильнул к таким желанным губам девушки. И только потом устроился рядышком и поставил перед ней поднос, на котором стояла тарелка с брускеттами, источающими аппетитный аромат; рядом стояли две кружки неизменного крепкого кофе. Завтрак в постель – такое происходило впервые в ее жизни. Не цветы, не кофе, а полноценный завтрак, приготовленный заботливыми руками мужчины. Может быть, именно поэтому это произвело на нее такое впечатление? - Паш, я даже не знаю, что сказать - она не знала, как выразить свои эмоции, поэтому сказала лаконичное «спасибо». - Я должен тебе признаться, но завтрак готовил не я. Восхищение Софии постепенно сменилось на удивление, однако искренняя улыбка не спешила покидать ее лицо. - А кто? - Шеф-повар «кабби»*. Я заказал завтрак в кафе. Надеюсь, ты не сильно разочарована. - Нет, но только, потому что это очень вкусно! – сказала София, откусив кусочек от цельнозерновой, слегка просушенной на гриле чиабатты, пропитанной оливковым маслом, с куриной печенью и инжиром. Они давно уже закончили завтракать, отставив поднос с грязной посудой куда-то на пол, у подножья кровати. Ее голова спокойно устроилась на его плече, руки как-то по-детски она сложила на его голом торсе - они не спешили покидать эти объятия с кроватью. - Первый выходной за долгое время, - невпопад сказала она, - так не хочется куда-то идти, - слова, брошенные без задней мысли. - Передумала выходить за меня? Павел, конечно же, понял, что она имела в виду, но возможности подловить ее не упустил. - Нет, конечно, нет. Мне просто так спокойно с тобой. Счастье, оказывается, - это так просто. - Это только сейчас так кажется: когда мы тут только вдвоем. Он понимал все то, что она говорила, чувствовал тайный смысл, который был заложен в ее словах, и озвучивал все то, что она, в свою очередь не решалась. - И то верно. Павел поерзал и потянулся в сторону тумбочки, пытаясь не уронить голову девушки, которая так доверчиво лежала у него на плече. А потом протянул ей букет чистейших белых пионов, источающих тонкий цветочный аромат, который она улавливала все это утро. - Это тебе от тайного поклонника из Сербии, - его голос сегодня был непривычно ласков и мягок. Его действия, его поступки не поддавались его образу, к которому она привыкла. Он был другой, он стал другим уже давно, а сегодня, кажется, превзошел сам себя. Девушка достала одну руку из-под одеяла и прижала к себе цветы, как символ их чистой, светлой любви, не зачерненной глупостью, лукавством и обманом. София уже проходила все это один раз. Она уже была невестой, по своей же глупости и наивности, полагая, что тот, прошлый брак, станет для нее билетом в счастливую супружескую жизнь. Еще до того рокового дня она знала о характерной черте жестокости Вадима, которая не раз проявлялась и даже кидала некую тень на нее саму. Но она наивно закрывала на это глаза, поддаваясь чувствам и эмоциям. Она была молода, не видела жизнь во всех ее проявлениях, а тот брак изначально был ошибкой. Несомненно, в тот момент она была счастлива, даже слишком ярко – вспышками, но за эту яркую радость жизнь предъявила ее счет, причем немаленький. Сегодняшнее же счастье было другим – спокойным, упоительным, простым. Счастье, которое приносило не само торжество, а человек, находящийся рядом. Понятно дело, что все девочки подсознательно мечтают о красивой свадьбе с пышным платьем, гостями, романтичной фотосессией и приторно сладким «Горько», даже если говорят об обратном, но сейчас она не хотела всего этого размаха. То ли усталость, то ли наличие в ее жизни той самой пышной свадьбы в прошлом сделали свое дело. Сидя за столиком и делая себе макияж, она невольно сравнивала «этот» день с «тем». Тогда вокруг нее кружились подружки, родители, фотограф; стилист укладывал ее волосы в пышную прическу, а она была в центре всего этого. Сейчас же в квартире находились только они вдвоем. Паша ходил по комнате и, взяв в руки ее старую камеру, фотографировал все это действие. Аккуратно расставлял на чайном столике композицию, состоящую из дизайнерской тарелочки, на которую он положил ее украшения, флакона духов, пионов, подаренных ей утром. - Зачем все это? – поинтересовалась она, когда он пытался запечатлеть ее отражение в зеркале. - А что мы потом детям будем показывать? – как всегда в шутливой форме сказал он, но его слова приятным покалыванием отдались в ее сердце. Раньше они не заводили разговор о детях даже в шутливом контексте. София, конечно, думала об этом – все-таки ей было уже за тридцать, но мысли свои озвучивать не торопилась. Разговор этот был бы преждевременным даже с учетом того, что их отношения развивались с первой космической скоростью. - Я смотрю, ты все предусмотрел! Она наблюдала за его действиями через зеркало. Вот уже он отложил в сторону фотоаппарат, вот подошел и мягко положил на ее плечи руки, из-за чего приятное тепло прошлось по ее телу. - Ты ведь не это хотела сказать? «Когда он успел стать таким чутким?» - пронеслось в ее голове. - Ты так хорошо меня знаешь, - она не хотела сейчас заводить серьезных разговоров. - Не до конца. Молчание, и он взял со стола красивую заколку, которую она заранее приготовила. Собрал ее волосы и заколол часть волос на макушке. А потом потянулся обратно к аксессуару, чтобы вновь их распустить. - Оставь, - остановила она его действия, осматривая небрежные пряди волос, которые создавали некое подобие прически. - Сонь, послушай, все у нас еще будет! Павел не уточнил, а София в уточнениях и не нуждалась. Поэтому она лишь кивнула понимающе, обхватила его запястье, как мысленную поддержку и встала. - Обязательно будет! Эти слова были подтверждены ими через пару часов. Скреплены, искусно отлитыми из золота, колечками, которые они надели друг другу на безымянные пальцы правой руки, тем самым соединяя артерии, ведущие к их сердцам вместе. Скреплены их в унисон звучащим «да», которое эхом отражалась от стен пустующего зала бракосочетания, который обычно вмещал до тридцати гостей. Она теперь жена. Он муж. Любимый, единственный, родной. И все прошлые страхи куда-то испарились. С трудом верилось, что в те холодные зимние дни, граничащие с весной, она долго сомневалась, не верила, не доверяла. Не хотелось вспоминать, что эти отношения изначально были лишь попыткой скрыться от боли. Она боялась ему признаться, она боялась признаться себе. Боялась себе представить, что бы было, не вмешайся Элеонора тогда в их отношения с Мишей. София любила Михаила, но та любовь была скорее осознанной, зрелой. Вспыхнула, а потом также и потухла, причем мужчина к этому приложил немалые усилия. Она любила, но это был не ее человек. Павел - совсем другое. Они были совершенно разными, но каким-то чудесным образом они чувствовали друг друга. Изначально чувствовали. - София. Она сидела за столом, одной рукой нервно теребила край своей юбки, а второй листала новостную ленту, скорее по привычке, не вникаю в суть дела. Как вдруг знакомый русский с непривычным, скорее чужим акцентом перебил ставший привычным французский. Она подняла голову и обнаружила перед собой молодого парня, который уже успел присесть за ее столик. - Как вы меня узнали? – спросила она незнакомца, хоть уже и успела понять, кто находился перед ней. Он пожал плечами, окидывая ее оценивающим взглядом. - Именно так я и представлял вас. «Именно так и представлял». Для нее тогда было загадкой, как он из двадцати столиков, сразу приметил именно ее, как понял, что именно с ней он разговаривал по телефону пару дней назад, предложив место управляющей в своем отеле. - О чем задумалась? – из далеких воспоминаний ее вытащил Пашин голос и легкий щелчок по ее носу. - О тебе, - просто ответила она, поворачиваясь к нему всем телом, преграждая тем самым ему путь, - ну что, «горько», Павел Аркадьевич? Паша усмехнулся и притянул ее к себе, стремительно сокращая расстояние между их телами, губами, душами. У них не было программы для этого дня, они принимали решения прямо на ходу. Поначалу отправились в Парк Горького, чтобы не спеша бродить вдоль аллей и фонтанов. Суббота. В парке кучками ходили люди, наслаждаясь теплом, предвещающим скорейшее наступление лета. Вдоль набережной мимо них проносились велосипеды, пробегали дети, проезжали веломобили, но они этого не замечали. Удивительно, как только они заметили кучку людей, столпившихся, судя по звуку гитарных струн и красивого мужского баритона, вокруг музыканта. - Пойдем, - он схватил ее за руку и повел в сторону ажурной беседки. Когда они оказались под ее куполом, он сомкнул руки на ее талии. - Ты что задумал? - Первый танец молодоженов. И как бы в подтверждении своих слов, начал медленно двигаться под музыку. Она не сопротивлялась: доверчиво положила руки на его плечи и, повинуясь его движениям, покачивалась вместе с ним в такт мелодии. Вслушивалась в красивое пение, сопровождаемое гитарными аккордами и естественным шумом города, ловила на себе его теплый, любящий взгляд, отмечая про себя, что этот день, естественно выстроенный своим чередом, был идеальным! «Люблю», - читалось в его взгляде. Откликом отдавалось «люблю» в ее серо-голубых глазах, которые искрились счастьем. Песня закончилась, люди аплодировали музыканту, танцующей под сводом беседки влюбленной паре, которая не замечала направленных на них заинтересованных взглядов. Они вовсе не замечали ничего, что творилось вокруг. Не замечали протянутых им листовок, не замечали брызгов, летящих на них от фонтана – были полностью поглощены друг другом. Они не замечали, куда шли. - Паш, - неожиданно София остановилась у до боли знакомого ей здания. Незаметно для самих себя они вышли к Отелю, где и началась их история. - Ты чего остановилась? Идем! Он взял ее за руку и, ничего не говоря, повел по направлению к лестнице, которая вела на Патриарший мост. Сердце бешено колотилось. Казалось, что такой ненужный в данный момент Отель втиснулся между ними. - Я и не думал, что ты такая трусиха! – пройдя несколько метров по мосту, он присел на широкий борт и по привычке похлопал по месту рядом с собой. - Что за глупости, Паш, - она опустилась рядом с ним на заранее постеленный пиджак – все-таки мрамор был еще достаточно холодным. - А я благодарен ему. Если бы не он, остался бы я разгильдяем, и понапрасну растрачивал бы свою жизнь. И тебя бы никогда не встретил. Она молча соглашалась: отель подарил им друг друга - не в чем было его винить. Они долго еще так сидели, устремив свой взгляд на величественно возвышающийся над Москвой-рекой памятник Петру, на территорию бывшего «Красного октября», которая с наступлением темноты станет центром жизни, на позолоченные закатным солнцем купола Храма Христа Спасителя. А в это время за ними наблюдал их родной Отель, где и зародилась их красивая история любви.