Анна и частный детектив

- Хорошо придумано, - Коваленко замысловато выругался. – Мы допускали, что они могут осесть где-то в частном секторе. Даже начали уже работать по этому направлению. Но мы думали, что они выберут какую-нибудь тихую окраину. В голову не пришло, что они рискнут осесть в самом центре, даже еще в самом «золотом квартале». - На то расчет и был, - холодно ответил Яков. – Профессионалы работают. Краткая вспышка почти паники прошла у него бесследно, и он превратился в заледеневшего и застегнутого на все пуговицы робота. Он производил откровенно пугающее впечатление, и хотя все присутствующие чувствовали к нему острое сочувствие, было понятно, что Штольман не потерпит и малейшего проявления жалости. Сейчас все сгрудились вокруг его ноутбука, где на экране была карта Затонска, на которой моргал красный кружок. - Это дом Швеца, - мрачно вступил в разговор Яковлев, - в советские времена это был первый секретарь затонского горкома, а потом мэр города до начала двухтысячных. Сам он умер больше десяти лет назад, а все его потомки из города давно разъехались. Кто в Москву, а кто и вовсе за границу. После его смерти они все передрались из-за наследства, и участок с домом в итоге достался старшему сыну. А дальше его жадность подвела. Он бы очень хотел продать свою собственность. Но потенциальных покупателей интересует только участок – тем более что он действительно большой, отлично расположен и очень дорогой по затонским меркам. Но сам дом и хозяйственные постройки никого не интересуют. Их проще снести, чем реконструировать под современные стандарты. А мужик уперся и отказывается продавать надвижимость без стоимости построек, хотя ему сто раз объясняли, что ну не нужен никому этот дом и все эти сараюшки. В результате вся усадьба уже много лет выставлена на продажу по сильно завышенной цене, которую никто не готов платить. В итоге все лежит мертвым грузом, разрушается. Периодически там вроде появляются арендаторы, но надолго их не хватает. Видимо, люди Разумовского сняли усадьбу для своих целей. - Да, и то, что она соседствует с территорией Мироновых, стало для них важным фактором при выборе, - мрачно подтвердил размышления Яковлева Штольман. - Что делать будем? – прямо спросил Коваленко. – Может, послать туда полицию? Или самим штурм устроить? Спасать же надо Анну Викторовну. От произнесенного имени Анны в помещении повисла мертвая тишина, и все посмотрели на Штольмана, который был землисто-серого цвета. - Нельзя. Полицию они пошлют, на порог не пустят – и будут иметь на это полное право. Мы только дадим им понять, что они раскрыты. А самим штурмовать… Дело даже не в том, что это незаконно. Они убьют Анну. Сразу. Уверен, что у них продуман вариант действий на такой случай. Инсценировка несчастного случая или смерти от естественных причин. А добраться до нее раньше них мы не успеем. Судя по маячку, Анна находится в доме. Но дом трехэтажный. Плюс подвал. Плюс чердак. Пока мы будем искать ее точное местонахождение, они десять раз успеют… Штольман на секунду замолчал, а потом продолжил тем же холодно-деловым тоном: - Учитывая, что задействованы там профи, думаю, у них весь участок утыкан камерами наблюдения. И улица, кстати, тоже, наверняка. То есть нам даже близко подойти к дому незамеченными не удастся. - Так что же вы предлагаете, Яков Платонович? – спросил Коваленко. - У нас сейчас есть преимущество. Мы знаем, где они находятся и держат Анну. Но чтобы действовать дальше, нам надо хотя бы приблизительно понять их планы… Однако не успел Штольман продолжить, как на столе зазвонил его смартфон, на экране которого высветилась фотография Анны. - Алло, - отрывисто произнес он в трубку. - Судя по вашему голосу, Яков Платонович, вы уже в курсе, что с Анной Викторовной не все в порядке. Из трубки звучал неопознаваемый металлический голос. На той стороне явно использовалась аппаратура искажения голоса. - Да, теща подняла тревогу, - ответил Штольман и переключил телефон на громкую связь. - Полагаю, вы сейчас находитесь в компании господина Яковлева и его сотрудников? – осведомился голос. Штольман предупреждающе покачал головой в сторону Степана Игнатьевича, который явно порывался вмешаться в разговор. - Совершенно верно, господин Разумовский, - подтвердил Яков. - Кто такой Разумовский? – спросил голос из трубки и с явным смешком добавил: - Вы меня явно с кем-то путаете. - Я вас ни с кем не путаю. Дайте мне поговорить с Анной, - сказал Штольман напряженно. - Яков Платонович, давайте мы с вами сначала поговорим… - Нет, вы сначала дадите мне поговорить с женой, а потом будет уже все остальное, - голос Якова прозвучал откровенно нервно. - Не надо так переживать, - даже через искажатель в голосе на той стороне слышалась откровенная насмешка. – С Анной Викторовной все в полном порядке. Вы можете сами в этом убедиться. Через небольшую паузу из смартфона раздался взволнованный голос Анны. - Яша, это я. - Аня, ты как? – не скрывая тревоги, спросил Штольман. - Я в порядке. - Аня, все будет хорошо. Я тебе обещаю. - Я знаю, знаю, - горячо твердила она, а потом быстро добавила: - Я люблю тебя. - Очень трогательно, - прозвучал из трубки вновь металлический голос. – Я тут подумал, Яков Платонович, и решил, что стоит вам дать еще некоторое время для размышления. Ну, чтобы вы прониклись всей полнотой сложившейся ситуации. Через некоторое время я позвоню и вот тогда мы поговорим уже более предметно – и с вами, и со Степаном Игнатьевичем. Связь разорвалась. - А вот теперь у нас есть, над чем работать, - в повисшей тишине в голосе Штольмана прозвучало ледяное удовлетворение. Яковлев с сотрудниками удивленно переглянулись, до них дошло, что Яков просто разыграл в разговоре с Разумовским нервозность. - Что вы имеете в виду, Яков Платонович? – прямо спросил Яковлев. - То, что Разумовский использовал в разговоре искажетель, подтверждает, что он действует по продуманному плану и вполне рационально, что его конечной целью является не только отомстить всем, но в итоге избежать ответственности за все. - А разве это не было очевидно до сих пор? – удивился Коваленко. - Разумовский слишком резко сорвался из Москвы. Был шанс, что он слетел с катушек и пошел вразнос – и будет действовать по подготовленным наметкам, но импровизируя. Но нет, он действует хладнокровно и рационально. А значит… - Что значит? – уточнил кто-то из сотрудников Яковлева. - Что у Анны есть шанс, - резко ответил Яков. - Он не убьет ее спонтанно, во всплеске эмоций. Нет, он будет действовать в отношении нее по задуманному плану. Она ему нужна, чтобы добраться до меня и до Степана Игнатьевича. Они будут придерживать этот козырь до последнего. А там, где работает продуманный план, всегда есть шанс его разрушить. - Но для начала его надо понять, - резонно заметил Яковлев. - Думаю, я знаю, в чем он заключается, - мрачно улыбнулся Штольман. – Разумовский предложит для спасения Анны обменять ее на вас, Степан Игнатьевич. Причем будет предложен вариант, в котором будет какой-нибудь явный изъян, который даст нам надежду разрушить его планы. Насколько я успел вас узнать, Степан Игнатьевич, вы согласитесь принять участие в спасении Анны даже с риском для себя. Здесь же риска даже якобы не будет. Но на самом деле этот якобы недостаток в плане Разумовского на самом деле окажется ловушкой, в результате которой он получит возможность убить вас, меня… и Анну. А потом спокойно скроется с места преступления, и полиции не удастся доказать его причастность в произошедшему. - Понимаю, - хладнокровно сказал Яковлев. – И что же вы предлагаете? Вместо ответа Яков вновь уперся взглядом в карту Затонска на своем ноутбуке. Он напряженно думал пару минут, присутствующие уже начали переглядываться между собой. - Он взял паузу, чтобы поменять дислокацию, - наконец, прервал молчание Яков. – Это место, где они сейчас находятся, отлично подходит, чтобы залечь на дно и ждать удобного времени. Но оно не годится для проведения операции, итогом которой должны стать несколько трупов, а преступники должны успеть скрыться от полиции. Центр города, рядом несколько оживленных улиц, полиция в паре кварталов. Нет, для такой операции это не подходит. У них явно подготовлено другое место – более глухое и подходящее для них. Они переедут туда, и оттуда уже, полностью подготовившись, снова позвонят и выставят свои требования. - Но мы не знаем, что это за место, - мрачно сказал начальник службы безопасности Яковлева. - А нам это и не нужно, - ответил Штольман, и на его лице появилась хищная улыбка. Все непонимающе переглянулись. - Вы предлагаете брать их по дороге, - дошло до Коваленко. - Да, - подтвердил Яков. – В пути они будут максимально уязвимы. Нам надо будет только скорректировать их маршрут и встретить их в удобной для нас точке. Анна в этот момент сидела в кабинете на втором этаже дома Швеца. Именно так в их семье называли этот дом много лет. Еще ребенком она пару раз бывала тут, когда ее родителей приглашал на какие-нибудь домашние торжества старый хозяин. Тогда дом казался ей огромным и роскошным. Теперь же он выглядел довольно небольшим и весьма ветхим. Но если его размеры изменились только в ее представлениях, то упадок и постепенное разрушение дома были реальностью. Вот уже больше часа она сидела на небольшом диванчике, в то время как рабочий стол умершего хозяина был занят Кириллом Владимировичем Разумовским. Анну даже не стали связывать. У Разумовского в доме было трое подручных, у нее, очевидно, не было ни единого шанса сбежать или позвать на помощь. Ее по большей части игнорировали. Ей даже не предложили чашку чая, который заварили и принесли Разумовскому. Как будто она уже была мертва. Она сначала исподтишка, а теперь открыто рассматривала Разумовского, и от того, что она видела, у нее холодок бежал по спине. Мягкий обходительный джентльмен со старомодными манерами был его маской, под которой скрывался… аллигатор. Анне казалось, что это самое подходящее описание человека, что сидел перед ней. Она пыталась разговорить Разумовского, пробить ледяную броню расчета, равнодушия и холодности, но с каждой минутой становилось понятнее, насколько иллюзорны и бессмысленны ее попытки. Но Анна не оставляла усилий. - Кирилл Владимирович, а может быть вам поговорить с покойной женой и сыном? Хотите я их вызову? – предложила Анна. - Зачем? – холодно ответил Разумовский. – Они мертвы, и этого ничто не изменит. - Но может быть, вам станет легче. Вы же хотели, чтобы я вызвала для вас духа… - Вы прекрасно знаете, Анна Викторовна, что меня интересовал дух Густаво Феррера, также как вам известна причина, по которой я хотел его вызвать. Разумовский пристально взглянул на нее и уронил тем же ледяным тоном: - Вашему мужу очень повезло с вами. Анна ответила ему столь же пристальным взглядом, а потом уверенно заявила: - Это вы организовали нападение на Якова тогда, несколько лет назад. Разумовский и не думал отпираться. Он просто слегка пожал плечам, как будто она сказала нечто само собой разумеющееся. - Ну, не на дуэль же мне было его вызывать, - повторил он некогда сказанные Яковом по этому же поводу слова. - Но это было непорядочно, не по-мужски! – воскликнула она. В глазах Разумовского мелькнуло почти человеческое выражение. Он смотрел на нее как на какую-то диковинную игрушку. - Вы бываете удивительно глупы, - как будто отвечая на свои мысли, отметил он, однако, похоже, в результате Анна все-таки зацепила его, и Разумовский неожиданно продолжил довольно эмоциональным тоном: - Что бы вы, Анна Викторовна, там не думали обо мне, Нина была мне очень дорога. Если угодно, она была единственной радостью в моей жизни, а потом появился ваш муж и отнял ее у меня. Не успела Анна открыть рот, чтобы возразить, что Яков не отнимал у него Нину, поскольку это было ее решение, как дверь в кабинет открылась. Вошел один из бандитов Разумовского и коротко сказал: - У нас все готово. - Пойдемте, Анна Викторовна, - вновь взяв себя в руки, обратился к ней Разумовский. Они все спустились на первый этаж и вскоре оказались в гараже. Там стоял большой черный джип. Другой подручный Разумовского, который смотрел на монитор ноутбука, неожиданно выругался. - В чем дело? – резко поинтересовался Кирилл Владимирович. - Придется ехать через Московскую. На углу Царицынской ДТП с грузовиком. Целый кузов щебенки на проезжую часть вывалило. Это надолго теперь. Разумовский лично пару минут понаблюдал за камерой, которая транслировала эмоциональное разбирательство водителей с участием полицейских, приехавших на место аварии. Потом он вновь обратил свое внимание на Анну. - Свяжите ее по рукам и ногам, кляп в рот – и в багажник, - отрывисто сказал он своим подчиненным. Анна не успела и пикнуть в попытке выразить свое несогласие, как приказ Разумовского был исполнен. Прежде чем дверца багажника – впрочем, весьма вместительного – закрылась, Анна увидела над собой Разумовского, который холодно сказал: - Если вы попытаетесь в дороге позвать на помощь или подать знак, кто-то умрет. Не вы. Тот, кто заметит ваши сигналы. Я ясно выразился? Он дождался, когда Анна ему кивнула, и только после этого захлопнул дверцу. Все последующее Анна могла достраивать только по движению автомобиля и доносившимся до нее звукам. Вот джип выехал из гаража и с территории, повернул налево. «Едем к Московской», - поняла Анна. Через пару минут автомобиль притормозил на перекрестке, а дальше началось что-то непонятное и страшное. Раздались неразборчивые крики, звуки ударов и драки, потом Анна услышала нечто, очень похожее на звук выстрелов и еще больше сжалась в багажнике. Затем наступило мгновение тишины, и до нее донесся крик мужа, который звал ее. - Анна! Анна! Она пыталась закричать, но из-за кляпа у нее выходило едва слышное мычание. Тут она услышала неизвестный отрывистый голос: - Багажник. Надо проверить багажник. Через мгновение дверца открылась, и после темноты ее ослепил тусклый свет зимнего дня. Она увидела несколько незнакомых лиц и среди них, наконец, разглядела мужа. Ее избавили от скотча, которым были связаны ее руки и ноги, и от кляпа во рту, извлекли из багажника, и через мгновение она оказалась в объятиях мужа, который явно не мог говорить и просто обнимал, обнимал и обнимал ее. - Со мной все хорошо, - пыталась хриплым голосом успокоить она его. – И я знала, что все будет хорошо. Я знала, что ты меня спасешь. У Якова же по-прежнему не было слов. Он просто молча оттащил ее подальше от машины, где с бандитами, лежащими на земле, разбирались полицейские. Она успела заметить, что он хромает, причем сильно. «А трость дома осталась», - расстроенно подумала Анна. Постепенно Яков стал приходить в себя и уже не так судорожно сжимал ее в своих объятиях. Он все также молча смотрел на нее и не мог насмотреться, изредка целуя то щеки, то глаза, то переносицу. Внезапно Анна поняла, что что-то не так. Серый от пережитого напряжения Яков внезапно начал резко бледнеть. - Яша, с тобой все в порядке? – спросила Анна. Однако вместо ответа муж тяжелым кулем опустился в придорожный сугроб, рядом с которым они стояли. На его лице появилось удивленное выражение, сквозь которое медленно проступало осознание чего-то. Анна растерянно стояла перед сидящем в сугробе мужем. Тут ее взгляд опустился, и она увидела на белом снегу алые капли крови. Прямо у нее на глазах очередная капля крови упала рядом с ботинком Якова. Анна в ужасе окинула взглядом мужа, но на темной одежде того не было заметно ни раны, ни крови. Яков же становился все бледнее и дышал все тяжелее. - Яша! Яша! – у Анны вырвался не то вскрик, не то всхлип. – Что с тобой? После секундной паузы она, наконец, услышала даже не крик, а рык мужа, в котором чувствовалась боль. Но главной эмоцией в его голосе звучала открытая и яростная злость. - Да чтоб оно все провалилось! – рявкнул Штольман. – Третий раз – и снова та же самая нога!