Птица титанов
Мы видим, что Глеб в «Колодце» и Глеб в «Локоне» - два разных человека. Откуда взялись нервозность, жестокость, пафос? Удобоваримое (хоть и запоздалое) объяснение даёт Емец в «Птице титанов». Собственно, только потому она и написана – художественной ценности «Птица», по-моему, не представляет. Параллельный мир, двойники – всё уже было в «Ботинках кентавра». Итак, существуют два разных человека. Первый, Глеб Бейбарсов. Любит Таню и сестёр по Дару. Ярый индивидуалист, харизматическая личность. Не агрессивен, но если задето его самолюбие, то держитесь все («Колодец», сцена, в которой Глеб почти остановил Гуне сердце). И второй, Гулеб Буй-Борс. Лидер с диктаторскими замашками. Вопросами этики и морали не отягощён. Таня привлекает его внешним сходством с Чуми, плюс Гулеб любит и умеет выводить её из себя, ставить в неловкое положение, под настроение - унижать («А теперь сложим фигуру «умоляющая Танечка»!»). Многие качества Буй-Борса присутствуют у Бейбарсова в зачаточном состоянии (и не факт, что вообще разрастутся). Гулеб – злая карикатура на оригинал, раскрывающая (и преувеличивающая) лишь негативные стороны. (Надо заметить, что приём двойников в мировой литературе не оригинален. Достоевский вводил их толпами, чтобы лучше раскрыть противоречивого Раскольникова). Как складываются взаимоотношения двойников? По-разному. Гробыня и Гробо сливаются в одно целое, они, по словам Клеппо, «как день и ночь». Двойники Шурасика, Риты и Гуни тоже ведут себя мирно. А вот у Тани и Глеба возникают проблемы. Танья Таню не жалует, все проявления чувств считает слабостью и валит на неё. Гулеб: «Запасливый был малый!.. Хотя почему был? Еще и сейчас во мне шевелится. Таня быстро взглянула на него. «Шевелится во мне» – точно сказано. Ее ощущения были сходными». Повторю, только у этой парочки возникает серьёзный внутренний конфликт с гостями из параллельного мира. Значит, их двойники – совсем не то же самое, что они. Различие Глеба и Гулеба подтверждают другие персонажи. Жанна: «А кто ты, я не знаю! Верни мне прежнего Глеба!.. Мой Глеб был другим: заботливым, нежным!» (проглатывание согласных опущено). Сарданапал (уж на что, казалось бы, не любит Бейбарсова!): «Глеб – талант. Да, не смейся, талант. Он талантлив во всем, что делает… Надеюсь, Клоппик не разнесет его своими грохочущими заклинаниями и вскоре мы увидим прежнего Глеба! Я постараюсь, чтобы его новая личность не перевесила старой». Итак, у Глеба пока недостаточно сил, чтобы победить двойника, но всё же окончательно он не подавлен. Хотя задача «победить», как выясняется в конце, и не стояла. «- Наши двойники были побеждены! Мы сломили их! – Да никого вы не сломили! Никто и не сопротивлялся! – возразил академик. Таня почувствовала правду и именно оттого, что это была правда, обозлилась. – Не сопротивлялся?! – Разве вода сопротивляется воде, а огонь огню? Так и ты изначально была одним целым с Таней Гроттер!». Финал книги для меня глубоко непонятен. «И будут шесть учеников Тибидохса, объединивших опыт двух судеб!», - решает Сарданапал. То есть они решили тупо оставить всё как есть. Простите за субъективизм, но разве им не было наглядно продемонстрировано, что Гулеб – полный псих? Тем не менее, они ограничились тем, что за Гулебом побежал малютка Клоппик с намерением протестировать на нём парочку новых заклинаний. Непонятно, что дали эти догонялки, кроме унижения Глеба (про Буй-Борса молчу – заслужил). Ладно остальные, они не слишком-то страдали от вторжения двойников, но Бейбарсову было бы неплохо помочь. (Если есть другие трактовки финала – пишите в комментариях; Момент для меня очень спорный, возможно, я что-то недопоняла). Итог: в сознание Глеба, до этого цельное, вторгается инородный элемент. Буй-Борс желает захватить тело и сознание Глеба. Бейбарсов, напротив, желает его сохранить. И начинается масштабное противостояние. В следующих книгах Глеб напоминает человека, страдающего раздвоением личности. В уже разобранном «Локоне» Глеб сначала спасает Ваньку от мертвяка (экзамен по нежитеведению) с целью набрать очки перед Таней – а через несколько страниц с той же целью угрожает убить Пуппера. И если в предыдущей главе я писала, что вряд ли он планировал убивать Гурия, то сейчас, повнимательней прочитав «Птицу», ни в чём не уверена. Для Гулеба – в борьбе все средства хороши. Хотя глава про «Локон» уже написана, вернусь к нему на пару слов. Поведение Бейбарсова там настолько алогично, что я могу назвать примерный список эпизодов, в которых сознанием Глеба владеет двойник. Во-первых, ужасная сцена вечера выпускного на крыше (Гулеб явно решил оторваться по-крупному). Потом – эпизод, в котором Глеб сначала угрожает убить Пуппера, а потом целуется с Таней. Сцена, где Гроттер гадает на свече, а Бейбарсов (точнее – Буй-Борс) угрожает убить себя, Ваньку и Гурия, если Таня не наговорит его имя на Локон. Финальная сцена, когда он слетает с катушек в момент наговора имени.Перстень с жемчужиной
«Перстень с жемчужиной» - не такая ключевая книга, как «Проклятие некромага» или «Болтливый сфинкс», Глеб прописан далеко не так подробно, как хотелось бы. Это вообще необычная книга. Сюжет умещается в двух строчках: встреча выпускников переплетается с ревизорской проверкой. Противный ревизор оказывается злодеем, его разоблачают и нейтрализуют. Зато бездна пространства отведена под философские разговоры, полемику на отвлеченные темы вроде любви и ненависти. Фирменные шуточки Емца – только маскировка, обрамление. Есть и другие несхожести с остальной серией. Таня не является главной героиней экшена, и драконбольный матч прописан мимоходом. В книге Бейбарсов показан в переходном, «подвешенном» состоянии – он ещё под действием Локона, но уже борется с ним. Он всё ещё любит Таню, но уже не действует силой. Выглядит некромаг очень даже неплохо – «Глеб показался ей собранным, возмужавшим, уверенным в себе», «Большеротый и смуглый, Глеб практически не изменился. Разве что черты лица стали тверже. Скулы обозначились резче и определеннее. Подбородок, и прежде волевой, теперь стал давящим. Лицо языческого божка, вырезанное из красного дерева». (Из этого довольно психологического портрета видно, что двойник Глеба вовсе не сидит сложа ручки). Бейбарсов по-прежнему производит впечатление на Таню – «сердце у Тани забилось», на Гробыню – на протяжении «Перстня» она постоянно провоцирует Бейбарсова, пытается не то разозлить, не то заинтересовать. Внутреннее же состояние оставляет желать лучшего – жизнь с Зализиной хоть кого доконает, а тут ещё двойник не даёт покоя. По сравнению с «Локоном» Глеб подозрительно пассивен: попросила Таня помочь – помог; заставили участвовать в дуэли за Дурневу – поучаствовал; сказала Лиза поцеловать в клювик – поцеловал. Причина очень проста: Бейбарсова раздирает тяжелейший внутренний конфликт, действие Локона и наличие в сознании милашки Буй-Борса приводит чуть не к раздвоению личности. С одной стороны, он любит Зализину, а с другой – не понимает, что забыл рядом с этой истеричкой и где вообще Таня. «Абсолютный мещанский быт», как отозвался об однушке в Иваново Ягун, не может не давить на Глеба, которому чужды и непонятны все эти занавесочки, рюшечки и коврики. В «Перстне» показан процесс постепенного (временного) освобождения Глеба от абсолютной власти Гулеба – раньше он не преминул бы воспользоваться ситуацией, в которой Гроттер просит его о помощи (проследить за Зербаганом). Максимум, что позволяет себе сейчас – коснуться Таниной щеки. Более того, он не старается поговорить с Таней наедине, вынудить её расстаться с Валялкиным, не признаётся в любви. Никакого пафоса в его речах мы не наблюдаем – Глеб вообще говорит мало, ограничиваясь взглядами – весьма красноречивыми. В сцене встречи Тани и Глеба с Лизой Емец разжёвывает для совсем уж недалёких: «Эти двое ухитрились быть вдвоем даже в толпе, даже рядом с ней, с Зализиной, которую они вообще теперь не замечали», «Зализина перестала визжать. Она внимательно вслушивалась, пытаясь обнаружить в этих невинных словах подтекст. Не находила подтекста, но все равно смутно подозревала». Да это стоят десятка поцелуев под угрозой смерти Пуппера! Только у близких духовно людей возникает такое взаимопонимание, что они обходятся практически без слов. Например, у той же некромагической тройки. Важнейшим мне кажется следующий разговор: «Бейбарсов поднял утомленные глаза. – Есть игры, в которые интересно играть вдвоем. В любовь интересно играть вдвоем, – сказал он, глядя на Таню. – Не факт. В ненависть тоже можно играть вдвоем, – заспорила Гробыня. – На мой взгляд, в ненависть лучше вообще не играть. Это опасная игра, – серьезно сказал Бейбарсов. – С каких это пор некромаги боятся ненавидеть? Глеб небрежно махнул тросточкой. – Некромаги мало чего боятся. Те из них, что знали страх, погибли еще учениками. Но они знают, что ненависть – это бомба, которая разрушает прежде всего того, кто ее бросает. И исключений, увы, нет» Конечно, в «Проклятии некромага» Буй-Борс сполна отыграется за превосходство Глеба в «Перстне», и эти замечательные афоризмы будут забыты. Но ценно, что у Глеба вообще возникли такие мысли (и это «нравственная пустышка», как обозвал его Черноморов?!). Глеб действительно возмужал – в «Колодце» он чуть сердце Гуне сгоряча не остановил, а сейчас на самые дерзкие Гробынины подколы только зевает. Авторская ирония и стёб над Глебом временно исчезают – над чем смеяться, если некромаг не разбрасывается, не выпендривается, не строит из себя «бледного и романтичного», насмешки и провокации игнорирует? Бейбарсов на время снимает свою маску брутального некромага – на поддержание имиджа элементарно нет сил. Жаль, что это временно – такой Глеб более естественный, у него много больше шансов завоевать Таню. В «Перстне» автор пускает два небольших эпизодика, в которых показан беззащитный Глеб – это что-то новенькое! (Предпосылки сцены в будке стрелочницы). Вот, собственно, эти эпизоды. «Свеколт легко, точно это был невесомый манекен, оторвала Бейбарсова от пола. Хрупкая девушка, без усилия держащая на руках юношу, который был почти вдвое ее тяжелее… Это было сюрреалистично и… жутко. Свеколт несла Глеба бережно, как ребенка. Она согнула его ноги в коленях, и голова Бейбарсова оказалась у нее на плече». «Глеб дышал ровно. Спящий, он не выглядел брутальным некромагом. Просто смуглый юноша с тонко очерченным профилем». Далее нельзя не заметить, что по всей книге раскидана куча прозрачных намёков из серии «эти глаза напротив, эти глаза не против». Гроттер просит Бейбарсова о помощи в главе под провокационным названием «Любовь – бензин для души». Гроттер снова ударяется в самокопания, пытается убедить себя в недостатках некромага: «Нет, все-таки Ванька умнее Глеба. Бейбарсов – это форма, голая совершенная форма. Отточенный клинок. Но что внутри у клинка? Такая же сталь» (маленький вопрос: когда это Таня могла в полной мере увидеть, что у Глеба внутри?). «Таня же думала: «Все-таки хорошо, что Бейбарсов с нами. С ним надежно», – и испытывала легкое радостное смущение от этой мысли». Да и вообще, разыгрывается классическое для Тани начало влюблённости из-за чувства вины. Сначала она переживает, что свела Глеба и Лизу, потом Бейбарсова из-за неё серьёзно ранят. Немного нелогично получается со стороны Емца – если ружьё висит на стене, оно должно выстрелить. А у него целый оружейный склад остался неиспользованным. Всё вышеперечисленное не очень-то согласуется с финалом – «Таня же не вспоминала о Глебе. Для неё существовал лишь Ванька». Итог: Глебу в «Перстне» очень плохо, но он всё держит в себе, не даёт эмоциям выхода. Таню явно хочет, но не позволяет себе лишнего – пока он не изгонит Гулеба, ни о каких отношениях речи идти не может. С Ванькой не контактирует. Моральных сил для активной борьбы нет – Лизон с Буй-Борсом постарались, а раздражение, недовольство, неразделённая любовь, зависть к счастливому сопернику, желание быть на его месте и невозможность этого (Таню нельзя подпускать близко к Буй-Борсу) – всё это накапливается в его душе, подготавливая настоящий взрыв. И он произойдёт – в «Проклятии некромага».