Что для тебя семья?

      — Хави?       Хавьер Гарсия на секунду отвлёкся, щёлкнув ножницами, и наклонился к девочке.       — Что для тебя семья? — спросила Клементина.       Она неподвижно сидела на стуле с потрескавшейся краской, вокруг кипела жизнь восстановленного Ричмонда, а Хавьер Гарсия обрезал ей волосы ржавыми ножницами. Он долго молчал, а потом продолжил работу, вздохнув так, будто Клем поставила его в тупик сложной арифметической задачей. Но это был простой вопрос, на который было легко ответить. В прошлой жизни.       — Семья, — задумчиво протянул мужчина. — Раньше я бы сказал, что это родственники, которым ты дорог, которые тебя растили и беспокоились о тебе.       — А сейчас твой ответ будет другим?       — Ты знаешь, что да. После того, что произошло с Дэвидом.       — Он был засранцем, — безразлично произнесла Клементина.       Щёлкнули ножницы.       — Он был моим братом. Моим братом-засранцем, — Клем уловила смешок в его голосе. — В любом случае, сейчас мой ответ таков: семья — это люди, за которых я умру.       — А они за тебя…       — Да, именно так.       Снова повисла тишина, нарушаемая лишь скрежетом ножниц, отрезающих кудрявые волосы Клементины.       — А знаешь, что для меня семья? — вдруг спросила девочка и, не дожидаясь ответа, продолжила: — Когда ты впервые встречаешь человека, и он разделяет с тобой свои последние припасы. Предлагает кров и ночлег, не думая о последствиях. Берёт тебя с собой, куда бы он ни направлялся, не потому, что ему скучно идти одному, или страшно, а потому, что он боится за твою жизнь больше, чем за свою.       — Где же ты видела таких людей, Клем? — хмыкнул Хави. — Звучит довольно сказочно.       — Они были, я не вру. Были.       — О, — понимающе протянул мужчина.       — Один человек, с которым мне пришлось путешествовать, был очень вспыльчивым и своенравным, — губы Клементины сами по себе растянулись в улыбке. — Он любил командовать, и чтобы всё было так, как он говорит.       — Знаем мы таких, — хмыкнул Хави.       — Да, они были чем-то похожи с Дэвидом. Однажды он пропал, спасая одну женщину, нашу компаньонку, и мы думали, что он погиб.       — Но он спасся?       Клементина кивнула, и Хавьер шикнул, чтобы она не шевелилась, а то ещё отрежет что-то жизненно важное.       — Мы снова встретились с ним спустя долгое время, и я не могла поверить своим глазам. Я даже подумала, что он будет тем самым человеком. Мы были вместе до самого Веллингтона. Но его не пустили. Мне пришлось сделать одно из самых трудных решений в своей жизни.       — Ты выбрала Веллингтон, — скорее утверждая, чем спрашивая, произнёс Хавьер.       — Я выбрала Эй-Джея. Его жизнь. И Кенни понял меня.       — Он бы поступил так же?       — Он бы сделал всё ради ребёнка. Он и сделал.       — Чёрт, я понимаю мужика, — покачал головой Хави. — Не шевелись, пожалуйста.       Клементина устало поёрзала на стуле.       — После того, как я думала, что Кенни погиб, мне повстречался Люк. Знаешь, ты мне чем-то его напоминаешь.       — Он был таким же красавчиком?       Клем, не удержавшись, прыснула.       — Да, — грустно прошептала она затем. — Если честно, я по-детски влюбилась в него, — девочка почувствовала, как к щекам приливает румянец. — Это было глупо, я знаю! — воскликнула она на тихие смешки Хавьера. — Просто тогда мне казалось, что он самый красивый мужчина на свете. Я хотела вырасти и стать его женой.       — Ты говорила ему об этом?       — Нет конечно! — возмутилась Клементина. — Но он хорошо ко мне относился. Лучше всех в той компании. Считал меня своей сестрёнкой, наверное. Я выросла, но он этого не увидел.       — Мне очень жаль, Клем, — пробормотал Хави, радуясь, что не приходится смотреть девочке в глаза. Он бы этого не выдержал.       У неё были такие взрослые глаза. Полные боли, понимания, силы. В Клементине чувствовался стержень, которого не хватало многим взрослым мужчинам.       Она долго молчала. Хавьер уже было решил, что история на этом заканчивается, но вдруг девочка издала странный жалостливый хрип. И он осознал, что она плачет. Он ещё ни разу не видел, как Клементина плачет.       — Эй, — Хави обошёл вокруг неё и присел на корточки, вглядываясь в полное скорби личико. — Клем?       — Прости, — выдохнула она, пытаясь утереть слёзы, но её руки так дрожали, что Хавьер не выдержал и схватил эти ладошки, прижимая их груди, пытаясь согреть и успокоить. — Прости…       — Я здесь, Клем, — прошептал он, сжимая её пальчики. — Ты можешь говорить мне что угодно, скажи это, ладно? Тебе станет легче, я обещаю.       — Я стараюсь никому о нём не рассказывать, — шмыгнула девочка носом. — Потому что до сих пор больно.       Крупные слёзы скатывались по её щекам, как капли дождя — по оконному стеклу.       — Он… был твоим другом, да?       Девочка кивнула, потом покачала головой и наконец пожала плечами.       — Он был мне другом и отцом, родным человеком. Он стал для меня семьёй, когда погибли родители. Ли пришёл из ниоткуда и потом точно так же исчез — в никуда. Хави, иногда я думаю, зачем судьба послала ко мне Ли, подарила мне ощущение счастья, покоя, защиты, а потом так резко отобрала его, оставив ни с чем. Это будто на один день стать богатым, а потом всю жизнь питаться на помойке.       — Клем, ничего не происходит просто так.       — Я знаю, — нахмурилась девочка, — знаю. Если бы не Ли, меня бы здесь не было. Он научил меня всему: любить, ценить, выживать, доверять и быть справедливой. Я обязана ему не только жизнью, но и тем, кем я являюсь. Если бы я встретила тогда кого-нибудь другого, я часто спрашиваю себя об этом, кем бы я стала? Во что бы превратилась?       Хавьер, не зная, что на это сказать, только пожал плечами.       — Моей семьёй был Ли, — продолжила Клементина, немного успокоившись. — Потом Люк. Потом Кенни. Теперь моя семья — это Эй-Джей. Только теперь роль родителя выполняю уже я.       Она молча уставилась на свои руки, прижатые к груди Хавьера, но он их не отпускал.       — Ты кое в чём ошибаешься, — улыбнулся мужчина. — Вы с Эй-Джеем не одни. Ты, может, и «родитель», но у тебя тоже есть старший приятель, готовый перерезать глотку любому, кто не так посмотрит на его маленькую сестрёнку.       Клементина подняла на Хави удивлённый взгляд, в котором плескались слёзы.       — Знаешь, сейчас ты очень сильно напоминаешь Люка.       Хавьер фыркнул, догадываясь, к чему она клонит, но промолчал.       — Хави, — девочка вдруг высвободила руки из его пальцев, и сама ухватилась за большие мужские ладони. — Люди, в основном, думают только о себе. Никогда не забывай об этом.       Он хотел возразить, но девочка быстро его перебила.       — Но когда ты встретишь человека, которому сможешь довериться, ты сразу это поймёшь, почувствуешь вот здесь, — она прикоснулась их сцепленными руками к его сердцу.       Хавьер тепло улыбнулся. Так и есть. Встретив Клементину, он почувствовал где-то на подсознательном уровне, что может ей доверять. Не потому, что она была ребёнком в его глазах, и не потому, что он сам был беспечным наивным дитём. Тогда он этого не понял, но сердце ему подсказывало — она станет для тебя семьёй.       Вместо слов Хавьер просто притянул к себе девочку и сжал в крепких объятиях. Он чувствовал, как вздрогнули плечи Клементины, как она шмыгнула носом в его плечо, а потом расслабилась, будто именно в его руках — её место. Несколько мгновений спустя они отстранились.       — Я буду ждать тебя в Ричмонде вместе с Эй-Джеем, — улыбнулся Хави.       — А я вернусь сразу же, как найду его, — пообещала Клементина.       Они встали и направились к воротам. Хавьер незаметно стащил со стола забытую Клем бейсболку. У выхода из Ричмонда он нахлобучил её на голову девочки, и она широко улыбнулась.       — Ты знаешь, что это за команда?       Она отрицательно покачала головой.       — Тогда нам предстоит серьёзный разговор о бейсболе, когда ты вернёшься.       — Ловлю на слове, «братец»! — Клем с лукавой улыбкой помахала ему на прощание и ушла, ни разу не обернувшись.       Хавьер ещё долго смотрел ей вслед с тяжёлым сердцем. Так родители наблюдают, как их дети покидают отчий дом. Клементина никогда не оборачивалась, когда уходила. Но она всегда возвращалась.