Признаться

Лайла поняла, что дело плохо, когда не смогла адекватно реагировать на сообщения, что ей шлет Генри. Когда он пишет ей банальное «да», она радуется так, будто бы он согласился жить с ней вместе и завести по меньшей мере собаку. Лайла поняла, что дело плохо, когда, сидя с ним на уроке истории-географии, она замечает за собой, что не может оторвать от него взгляд. Его профиль казался ей настолько идеальным, что она незаметно ощупывала свою переносицу и губы, стараясь спрятать свои недостатки. Когда Генри приобнял плачущую Тиффани, Лайла поняла, что дело плохо, потому что хотела оказаться на ее месте. Лайла понимала, что дело плохо, но не знала, что делать. Она была красивой — это точно, но Генри явно не из тех людей, что ведется на внешность. Лайла тускнела на глазах. Она сидела рядом с ним и пыталась впитать в себя его запах, его образ, его чувства и жесты. Она сидела рядом с ним и хотела плакать от того, насколько он близко и насколько далеко одновременно. Она натягивала на губы улыбку, когда кто-то из ее знакомых выдавал очередную шутку, но ей не было весело. Ей было страшно, ведь она не хотела слушать ничьи голоса, кроме его. Когда Жасмин позвала ее на шоппинг, Лайла была уверена, что сможет хоть ненадолго забыть о нем. — Лайла, что с тобой происходит? — подруга уткнулась в цветное разнообразие лаков для ногтей и внимательно рассматривала блестки в каждом, — О! Посмотри, остался всего один такой! — она ткнула пальцем в матовый темно-красный лак и взяла посмотреть его поближе. — Все в порядке. Просто нас заваливают работой, как будто мы собираемся стать как минимум президентами, — она вздохнула и сделала вид, что ее действительно напрягает учеба. Жасмин согласно кивнула и пошла оплачивать лак, а Лайла обессиленно рухнула на пуфик у кассы. Ей было тяжело. Она перестала красить ногти, каждый день менять прически, подбирать стильные аксессуары к модным нарядам — это все просто стало серым и скучным. Книги ее обманули. В любовных романах девушки, окрыленные любовью, стараются каждый день поражать своего избранника новыми образами, но Лайла каждый вечер лишь печально листала их с Генри короткую переписку и рыдала, обреченная на безответную любовь. Алекс уже перестал скрестись к ней в дверь, надеясь поговорить, лишь тихонько дергал дверную ручку по утрам и говорил, что будет ждать в машине. Она старалась быть веселой. Жизнерадостно обсуждала с родителями успехи (и неудачи) в школе, помогала готовить вкуснейшие круассаны с шоколадом и смеялась над шутками отца, даже не слушая их. Они ничего не подозревали, да и если бы Алексу не приходилось проходить мимо двери в комнату сестры каждый вечер, он бы тоже не услышал ее рыданий. Но ему приходилось. И он слышал. Жасмин, схватив подругу за руку, поволокла ее в следующий магазин, и Лайла, не обращая внимания на дорогу, лишь молча брела следом. — Послушай, — Жасмин вдруг остановилась. — Каждый раз, когда мы вместе, ты постоянно трещишь обо всем и ни о чем, а сейчас, точнее, последние несколько недель, ты просто едва ли волочишься за мной следом, — Лайла уже собиралась ответить, но Жасмин продолжила. — Я уверена, что дело не в учебе, а в чем-то другом, или, скорее всего, в ком-то другом. Я не знаю, что с тобой происходит, но я хочу, чтобы моя Лайла поскорее возвращалась ко мне обратно, чтобы мы снова вместе покупали классные шмотки и лаки. Я точно уверена, что есть кто-то, кто мешает тебе нормально жить, но мне нужно, чтобы он поскорее ушел из твоей головы. Ты слышишь меня? Она не слушала. Лайла не слушала с того момента, когда Жасмин сказала «послушай». Она боялась разрыдаться, как диабетик, оставшийся без шоколада. Она была диабетиком, а Генри — ее шоколадом. Самым обыкновенным, без изюма, орехов и прочих наполнителей. Он был обычным горьким шоколадом — самым вкусным, но слишком недоступным для нее. Лайла боялась. И она знает, что нужно сделать. — Я согласна, — невпопад сказала она, — Но мне пора домой. Прости, Жасмин. Лак — просто блеск, тебе очень пойдет. Пока! — она вырвала свои руки и, хлопнув подругу по плечу, убежала в сторону дома.

***

— Ты куда? — окликнул ее Клеман, с подносом направлявшийся к столу, однако Лайла пошла в другую сторону. — Я… потом. Я сейчас. Без меня, в общем, идите, — она махнула рукой и пошла в сторону Генри, только подходящему к столовой. — Привет. — Привет, — он кивнул. — Сядем вместе? — она вновь улыбнулась, стараясь унять бешено бьющееся сердце. — А, ну… Хорошо. Ты выглядишь так, будто сейчас разревешься, — он улыбнулся, а Лайла лишь испуганно распахнула глаза, а потом вымученно растянула губы. Он взял салат и яблочный сок, а Лайла — стакан воды. Она сходила уже за третьим стаканом воды, продолжая натянуто улыбаться. Стакан трясло. Решительность все слабла, а Генри пристально наблюдал за тем, как ее дрожащие уголки губ постоянно тянутся вверх. — Знаешь, Жасмин вчера купила последний самый классный лак, и мне ничего не осталось. На самом деле, она будет пользоваться им раза два от силы, — внезапно ее глаза намокают, — Я люблю тебя. Генри давится салатом, кашляет и пораженно смотрит на то, как по щекам Лайлы стекают слезы, смешавшиеся с тушью. Она продолжает улыбаться, хотя ее губы и брови дрожат, не переставая. — Эй… — он хочет что-то сказать, но Лайла останавливает его, взмахнув рукой. — Я не знаю, как так вышло. Ты даже не в моем вкусе! — ее голос срывается, и она снова пьет воду. — Я не жду от тебя ничего. Я просто хотела, чтобы ты знал. Я люблю тебя. И я не знаю, что мне делать, чтобы перестать любить тебя. — Зачем? Лайла не понимает. — Что? — Зачем переставать? — он тянется к ее руке, дрожащей под столом. Нащупывает холодную ладонь и чуть сжимает, перебирает пальцы своими. — Не нужно. Он не умеет говорить красивых слов. Он просто сжимает ее лицо в ладонях, стирает большими пальцами остатки туши и смотрит. Смотрит долго, внимательно, будто бы запоминая. Утыкается своим лбом в ее. И смотрит. Смотрит, как она поджимает губы, и ее глаза вновь начинают блестеть. И целует. Осторожно, как будто бы она из воска и от малейшего движения сломается. И она обхватывает его шею, прижимается ближе, и слезы скатываются из ее закрытых глаз, и она целует в ответ: отчаянно, навзрыд, будто в первый и последний раз. На них не смотрят. Не смотрят, как Лайла прячет свои слезы у него на кофте. Не смотрят, как он, перебирая ее волосы, осторожно обнимает. Не смотрят. И не нужно.