На распятии момента

- Мы тут уже битый час стоим, — жаловался Чонгук, уперевшись спиной о неисправную машину. — Он скоро приедет, — сказал Чимин, сидя на траве неподалёку, рассматривая ночное небо. — Ты правда думаешь, что у меня с Сыльги ничего не выйдет? — Не знаю, — пожал Чонгук плечами, пнув камень на пустую дорогу. — Кто их поймёт, этих женщин. Сначала говорят одно, потому другое, а в итоге оказывается, что имели ввиду третье. Чимин молча согласился, улёживаясь на траву, и закидывая руки за голову. Он не собирался убиваться по этой девушке, когда вокруг него столько много возможных вариантов. Паку стоит только пальцем поманить, и любая окажется подле него. Просто в нём разыгрался интерес и мужское эго. Сыльги не была особенной и страдать по ней Чимин точно не собирается. — О, приехал, — сказал Чонгук, спрыгивая с капота. — Пошли. Парни уже направлялись к спасительному транспорту, из которого только что вышел Намджун и какой-то парень, которого в темноте было не разглядеть. И как только наши страдальцы уже хотели благодарно заулюлюкать другу, как тот, неожиданно закрыв за собой дверь, попрощался с таксистом, давая тому уехать. — Эй, стой-стой-стой! — бросился бежать Чимин, как только увидел, как уезжает последняя надежда на спасение. — Ты что делаешь? На кой таксиста отпустил? — А зачем он нужен? — недоумевал Намджун, удивившись такой реакции. Он же приехал помочь. Чему они не рады? — Затем, чтобы отвезти нас в город! Тачка заглохла, мы без колёс за городом! — А-а… — протянул Намджун, неловко почесав затылок, осознавая, что он всё не так понял. — Я думал, вам просто нужно помочь с колесом или что-то вроде того. К ним подбежал Чонгук и сразу заметив неприятеля, стоящего возле Намджуна, недовольно нахмурился. — А он что здесь делает? — Приехал вытаскивать из глуши раздолбая, — ответил Тэхён, провоцируя Чона. — Тебя никто не звал, вали обратно. — Так, тихо, давайте успокоимся, — призывал к порядку Намджун, вскинув руки. — Я сам его привёл, Чонгук-с. Подумал, нам понадобится любая помощь. — Слышал? — повёл головой Тэхён. — Я помочь приехал, так что подумай хоть раз башкой своей, перед тем, как набрасываться. — Да засунь ты свою помощь себе в… — Так, всё-всё-всё, — в перепалку вмешался Чимин, вставая между парнями, разведя руками в стороны. — Давайте, лучше возьмёмся за дело. Нужно доехать до ближайшей мастерской, а там мою машинку быстро починят и мы все вернёмся по домам. Пошлите, будете толкать машину. — Ты что совсем? — возмутился Чонгук. — Не буду я машину толкать, особенно с этим, — злобно смерил он Тэхёна взглядом. — Не собираюсь, даже не проси. — Эй, вы там, давай поживее. Трое парней уже пол часа, кряхтя и надрываясь, толкали машину, которая еле телипалась по дороге, пока Пак деловито сидел за рулём, и кидал инструкции. До ближайшей мастерской ещё примерно пять километров. За всё время, что они с трудом передвигались, проехала одна машина, но остановиться и помочь, не удосужилась. Чонгук и Тэхён успели сцепиться два раза и оба раза их кое-как разняли, рискуя самим покалечиться. Намджун успел сто раз пожалеть, что привёл нового знакомого с собой, потому что, стоял Джун меж двух, разбушевавшихся огней, громкие придирки которых, доносились в оба уха и оглушали напрочь. — Как я рад, что больше не приходится иметь дело с таким придурком, как ты, — процедил Чонгук, сверля Тэхёна взглядом. — С тобой дружить было только в тягость. — Вы что дружили? — изумился Намджун, толкая машину и вытирая, выступивший на лбу пот. — Да? В тягость? Неужели? Когда ты плакался мне после того, как тебя эта мымра бросила, тогда я тоже был в тягость, а? Или когда тебя сбила машина, а я единственный, три месяца навещал тебя каждый день в больнице, тогда что? Тяжело от меня было да? — А какого хрена, если ты весь из себя такой замечательный друг, какого хрена, ты бросил меня, ничего не объяснив? — резко остановился Чонгук, выпрямляясь и подходя вплотную к бывшему другу. — Я сказал тебе, мне с тобой неинтересно и терпеть твой херовый характер сил больше не было. — Эй, что вы там встали? — высунулся из окна Чимин, заметив, что машина не двигается. — Да знаешь, кто ты Тэхён? — завышенным голосом сказал Чонгук, ткнув парня в грудь. — Ты грёбаный предатель, двуличная мразь, для которого дружба ни фига не значит, вот кто ты. Притворяться другом, близким человеком, я тебя блять, своим братом считал, а ты плюнул мне в душу! Я каждый день мечтал, чтобы ты свалился, и сгнил в какой-нибудь канаве, чтобы не видеть твою рожу! Как ты мог вот так взять и наплевать на всё?! — Эй, ребята, давайте… — Да потому что, твои предки не хотели, чтобы ты со мной общался, понял?! Воцарилась тишина. Не было слышно ни машин, ни сверчков, ни ветра, только тяжёлое, сбивчивое дыхание Тэхёна, человека, который столько лет хранил молчание и наконец открыл правду. Его правда — будто оглушила и заморозила всё, окружающие их пространство. Чонгук замолчав, замер, застыл на месте, в жалобном отречении, смотря на тяжело дышащего Тэхёна, отказываясь верить его словам. — Что ты сказал? — тихо спросил Чонгук, медленно осмысливая произнесённую Тэхёном фразу. — Твои родители сказали, чтобы я перестал общаться с тобой, требовали разорвать все связи, потому что, я не из богатой семьи, потому что, моя семья ниже твоей, — тяжело выдавил из себя признание Тэхён, сглатывая, образовавшийся ком в горле. — Мне пришлось, Чонгук, у меня не было выбора. Меня вынудили. Снова образовалась тишина, но уже другая, полегчавшая, но более холодная и пронизывающая, пропитанная потерянными годами, ложью и больными воспоминаниями. Тэхён стоял и смотрел в глаза своему, когда-то лучшему другу, своему брату на века, как они тогда говорили. Он пытался выразить всю боль и сожаление, скопившиеся за эти годы ненависти и вражды, пытался выразить извинение за потерянную дружбу, за предательство. Он видел, как свирепые глаза увлажняются, а грудь часто вздымается, пытаясь сдержать, накатывающие эмоции. — Ты чёртов ублюдок! — заорал Чонгук, давая слезам вырваться наружу, и сорвавшись с места, заехал Тэхёну по лицу. — Эгоист, мать твою! — повалив парня на землю, он стал наносить свирепые удары, от которых Тэхён не счёл нужным уворачиваться. — Чонгук! — выбежал из машины Чимин, наровясь оттащить его от парня, но его остановил Намджун, спокойно вытянув перед ним руку. — Не надо, не лезь. — Я тебя блять ненавижу, ты понял?! Какого хрена, ты мне не рассказал?! Какого хрена, я спрашиваю! — истошно орал Чонгук, срывая голос, уже не нанося удары, а хватая за грудки и мотая в стороны. — На хуй строишь из себя героя?! Ты меня предал! Позволил ненавидеть, ты долбаный кретин, чтоб тебя… Выплеснув всю злость, всю обиду, всё негодование, Чонгук отполз от побитого Тэхёна, и облокотившись спиной о машину, устало свесил голову и тихо всхлипнул, вытирая грязным рукавом слёзы. Тэхён медленно поднялся на локтях и взглянув на убитого горем Чонгука, извиняюще улыбнулся. — Прости. Чон всё ещё всхлипывая, не смотрел на Тэхёна. — Заткнись. Тэхён только улыбнулся. На душе стало легче, когда наконец удалось рассказать всю правду. Он знал, что теперь у них всё будет в порядке. — О, грузовик едет, — сказал Намджун, отвлекаясь от полной драмы сцены. — Сейчас остановим. Подождите! — Ох, дедуль, спасибо, что подобрали нас с ребятами. — Ой, мне-то что? — ответил седой, пожилой мужчина с густой бородой и кепочкой, прикрывающей лысину. — Я компании только рад. Надеюсь только, что вашим друзьям в кузове удобно. — Они не привередливые, поверьте. Это лучше того, что пришлось пережить пару часов назад. Чонгук, Тэхён и Чимин сидели в кромешной тьме, качаясь на ходу вместе с упакованной мебелью и разными коробками. Все сидели молча, каждый думал о своём, только громкие напевания Намджуна и старика-водителя были слышны через стенку. Грузовик в очередной раз накренился на повороте, заставив вещи плавно перекатиться на одну сторону, затем обратно на своё место. Тэхён пытался разглядеть в темноте лицо Чонгука, но тот молча сидел на полу, уперевшись локтями в колени и свесив голову вниз. Кажется для него, внезапно свалившаяся информация была слишком невероятной, слишком правдивой, и оттого невыносимо тяжёлой. — Почему ты не сказал мне? — раздался монотонный голос, нарушая долгую тишину. Тэхён вопросительно вскинул брови, опираясь спиной о противоположную стенку, Чимин сидел возле него, на полу, согнув одну ногу и свесив руку с другой. С любопытством взглянув в сторону Чонгука, он приготовился молча наблюдать со стороны. Чимин понял, что не стоит влезать в эти странные отношения. — Что? — переспросил Тэхён, не расслышав вопроса. — Почему ничего мне не рассказал тогда? — повторил Чонгук громче, отрывая голову и переводя укоризненный взгляд на Тэхёна. — Я же спрашивал тебя, просил сказать в чём дело, чувствовал, что ты врёшь. — И что бы ты сделал? — спокойно спросил Тэхён. — Поссорился бы из-за меня с родителями, а они в свою очередь, приняли бы меры пожёстче. — Что они тебе сказали? Тэхён пожал плечами, показывая, что ситуация не такая уж страшная, или хотел смягчить бурную реакцию Чонгука на его ответ. — Они знали про мою семью, ты сам им об этом рассказал. Угрожали позвонить в социальную службу и отправить меня в детский дом. Я тогда поверил им и испугался, я не знал что делать, Чонгук, мне пришлось согласиться на их условия. Я боялся, если расскажу тебе, они сразу же меня сдадут. Чонгук замолчал, снова опустив голову и обдумывая его слова. Он и понятия не имел, что такие вещи происходили прямо под его носом, а он и не подозревал, что его друг находится в ужасной ситуации, по его же вине. Чонгук злился на своих родителей, его снова начинало душить, уже знакомое чувство несправедливости, и неуважение к своему пространству, к своей жизни. Разве можно так поступать с собственным сыном? Пусть отбирают у него право выбора, свободу, родительскую любовь, но угрожать его друзьям, рушить их отношения, этого Чонгук принять не может. Хотелось рвать и метать, разнести всё к чёрту. Это они во всём виноваты, это они заставили его пройти через это нелепое недоразумение и были этому только рады. — Я бы тоже так поступил, — внезапно подал голос Чимин, до этого отмалчиваясь. — Я бы тоже не смог рассказать тебе, Чонгук, случись со мной такое. Если бы от этого зависела безопасность моей семьи… Грузовик переехав небольшую яму, резко подпрыгнул, заставив дрогнуть всё содержимое кузова. — Чонгук, — тихо позвал Тэхён. В темноте говорить было легче. — Прости меня, я виноват. Но и мне было тяжело. Ты был моим единственным другом, мне не легко это далось, но я знал, что с тобой всё будет хорошо, я искренне верил, что ты быстро обо мне забудешь. Я знал, что ты сразу найдешь себе новых друзей, а меня возненавидишь. Это я остался один. Не смог заставить себя с кем-то сближаться, после того, что произошло. Чонгук сжал кулаки, из последних сил сдерживаясь, чтобы не заорать в горло, давая волю, накопившейся ярости. Несправедливо, так несправедливо. — Ты не виноват, — выдавит он из себя. — Это моя вина, я должен был догадаться, что предки приложили к этому руку. И я… не должен был так к тебе относится. Просто я был обижен и зол, и мне казалось, ты так легко ко всему отнёсся, будто для тебя и ничего не значила наша дружба. Наступила тишина, нарушаемся лишь шуршанием коробок и пением под музыку кантри. — Спасибо, что рассказал. Минджу проснулась от громких, писклявых криков, доносящихся с первого этажа. Скривившись от неприятных звуков, девушка перевернулась на бок, запутываясь в золотистых волосах, и накрыла голову подушкой. Сначала Минджу не поняла, с кем ругается Сыльги, но сообразила, что это должно быть её сестра, которая приехала вчера вечером и тотчас упархала в ближайший клуб. Крики нарастали, отдаваясь громким звоном в ушах, и Минджу раздражённо застонав, откинула подушку и зашагала в ванную, прощаясь с ещё добрыми парой часов сна. — Я тебе говорила, не брать мои вещи! — возмущалась Сыльги, махая в руках своей блузкой, которую она обнаружила на кровати у своей сестры. — Какая же ты жадина, Сыльги! Жалко какую-то тряпку одолжить сестре! — Одолжить не жалко, а когда без спросу, нагло залезают в шкаф и забирают чужое — это воровство, Джухён! Девушка в эту же секунду поменялась в лице. Губы сжались в полоску, глаза расширились в нарастающем возмущении, маленькие ручки сжались в кулачки, а всё тело задрожало. — Айрин! — топнула она ногой, выплёскивая раздражение, и мотая головой, отчего сиреневые волосы закрыли, искажённое гневом лицо. — Айрин меня зовут! — К чёрту твою Айрин, — выплюнула Сыльги, убирая блузку за спину, и уже собираясь уходить, тихо, но едко добавила, — Придурошная. Айрин в этот же момент сорвалась с места и схватив Сыльги за волосы, силком повалила на пол. — А-а-а!!! Мама-а-а!!! — Девочки, мы ушли на работу, хорошо провести время, — крикнула мама Сыльги, уже по ту сторону двери, не желая ввязываться в страшный, куриный бой. — Быстрей, быстрей, — поторопила женщина мужа, закрывая дверь. — Отпусти меня, дура! Крики ещё продолжались, когда Минджу вышла из душа, обёрнутая в полотенце. Девушка вздохнула, понимая, что Сыльги совсем не преувеличивала, когда рассказывала о скверном характере своей кузины. Минджу сама ещё не имела возможности, лично пообщаться с этой Джухён, успев лишь представиться, но в первую же секунду загляделась на необычные сиреневые волосы и обманчиво-невинные глаза. Мобильник внезапно зазвонил, оповещая о входящем вызове и Минджу, на ходу высушивая мокрые волосы, поспешила взять трубку. — Алло? Юра, что-то случилось? — Мне срочно нужно тебе кое-что рассказать. Юра начала просыпаться от того, что утренние солнечные лучи, заполонили всю комнату, освещая ярким при ярким светом. Девушка зажмурилась от слишком яркого освещения, и потянувшись, краем глаза заметила рядом спящего парня. Юра улыбнулась такому милому и непривычно беззащитному выражению лица. Они лежали поперёк кровати, в одежде и без одеял, лицом друг к другу и почти не близко. Пальцы сами потянулись, чтобы убрать, спадающую на глаза чёлку, а там и пройтись кончиками по линии скул, невесомо, еле касаясь, положить ладонь на щеку. Юра улыбалась, чуть ли не хихикая от радости. Смотреть на спящего Юнги — это как видеть маленького ребёнка, которого просто необходимо будить нежными поцелуями и тёплыми словами. — Доброе утро, — сквозь сон произнёс Юнги, хриплым, ещё не проснувшимся голосом, заставив Юру, испуганно убрать руку. — Доброе, — сказала она, стыдливо закусывая губу. Парень сладко потянулся, раскинув руки в стороны, и снова повернувшись к девушке, посмотрел долгим, задумчивым взглядом. — Ты вчера изрядно подвыпила. Юра стыдливо спрятала лицо в ладонях и протяжённо застонала. — Так стыдно, прости, пожалуйста. Я ужасно себя вела да? Опозорила тебя? — Меня? Нет. А вот себя может быть немного, — забавлялся Юнги, лукаво улыбаясь. — Приходилось силком отнимать тебя от всех, к кому лезла целоваться. А потом и на меня перешла, еле оттащил. Юра закрыла уши и зажмурившим, застонала в голос. Уткнувшись в простыню и бесконечно повторяя «ужас, ужас, ужас, ужас», просто сгорала от стыда, пока Юнги ехидно посмеивался. На самом деле, пьяная Юра — это самое милое, что он когда-либо видел. С раскрасневшимися щёчками и почти не открывающимися глазами, девушка ходила и дарила всем тепло и любовь, крепко обнимая и говоря хорошие слова в их адрес. Она так же мило икала и время от времени пищала, сжимая кулачки прыгая на месте, бурно реагируя на всё, что видела. Юра внезапно поднялась, всё ещё пряча лицо в ладонях, и чуть не споткнувшись о подол платья, встала с кровати, но была вовремя перехвачена Юнги. Парень теперь сидел на краю, сжимая тонкую кисть в руке, второй она всё ещё скрывала лицо, стыдясь посмотреть ему в глаза. — Куда? — Подальше от самого позорного вечера в моей жизни. Я никогда не напивалась, просто сильно разволновалась. Все начали подходить к нам и задавать вопросы, хотя ты говорил, что не будут. — Я рад, что твой первый раз был со мной. Юра возмущённо ударила Юнги в плечо, заставив того весело захохотать и обняв девушку за талию, прижать к себе. — Я шучу, чего ты. Ничего такого ты не натворила, ты всем понравилась, не переживай, — успокоил он, смотря на покрасневшее лицо снизу вверх. — Я больше никуда с тобой ходить не буду. Вообще больше выходить не буду. И пить, — сложила она руки на груди, глядя куда-то в сторону, смущённая такой близостью. Его руки так крепко прижимали её к себе, так приятно лежали на её талии, что Юре захотелось навсегда остаться в его тёплых объятьях. — Юра, — неожиданно нежно позвал Юнги, серьёзно рассматривая её лицо. — Вчера ты была невероятно красивой. Девушка в миг раскраснелась, совсем не ожидав таких слов, ведь вчера Юнги за весь вечер не сделал ей ни одного комплимента, на которые она тайно надеялась. — Это всё платье, которое ты подарил. — Нет, это ты, — сказал Юнги, не соглашаясь и усаживая девушку к себе на колени. — Ты и сейчас невероятно красивая. — Перестань, это не правда, — смущалась Юра, избегая внимательного, прожигающего взгляда, который сегодня был каким-то другим. — Хватит на сегодня комплиментов. — И ноги у тебя, просто загляденье, — будто на зло девушке продолжал Юнги, забавляясь тому, как Юра не знает куда себя деть от смущения. — И улыбка чудесная, и смех, — Юнги вдруг остановился, когда взгляд упал на алые, припухшие губы, невольно облизнув собственные. — А ещё твои губы, которые постоянно хочется целовать. Он медленно приблизился, словно заворожённый, заставив Юру замереть и затаить дыхание. — Тогда, что тебя останавливает? — полу-шёпотом спросила она, её ресницы подрагивали, а дыхание стало шумным и сбитым. — Боюсь, что не сдержусь, — признался Юнги, когда их губы находились в паре сантиметров друг от друга, обдувая горячим дыханием. — Мы ведь живём в одной квартире, всё может пойти наперекосяк. — Тогда, — прошептала она, положив руки на вздымающуюся грудь парня. — Мне стоит срочно съехать. — Нет, — шумно выдохнул Юнги, когда пальцы стали поглаживать его крепкую грудь, будоража всё внутри. — Даже не думай об этом. — Юнги, — прошептала девушка, взглянув в затуманенные глаза. — Поцелуй меня, прошу. — Не могу, — выдавил он, когда их губы почти касались. — Хотя бы… — не договорив, Юра сама накрыла его мягкие губы в лёгком, ничего не предвещающем поцелуе. Губы не двигались, руки не гуляли, и это давалось Юнги с большим трудом, но он наслаждался этим подаренным поцелуем, сладким вкусом её губ, запахом её кожи, мягкими волосам, спадающим на его лицо и щекоча кожу. Оторвавшись от короткого, но такого нужного в этот момент поцелуя, Юра, смутившись своих действий, опустила глаза и оставив одну руку на плече парня, теребила край юбки, пряча красные щеки. — Я… эм, пойду переоденусь, — сказала она, поднимаясь, по была перехвачена и остановлена сильными руками, сжавшими талию. — Юра. Юра повернулась взглянув в спокойные глаза. Всё вокруг как-то внезапно застыло или замерло, стало тихо-тихо и спокойно. Он смотрел на неё, будто что-то осмысливая и понимая. В глазах читалась спокойная уверенность. — Выходи за меня. Юра округлив глаза, на миг перестала дышать и двигаться. Сначала она подумала, что ослышалась и Юнги произнёс совсем другие слова. Но пытливый взгляд и ожидание в его глазах, сказали обратное. Потом она предположила, что спит и видит нелепый сон, в котором они провстречались уже пять лет и наконец слышит долгожданное предложение. Потом Юра решила, что всё это просто шутка, и Юнги захотел подшутить, забавы ради, но он не смеялся, а очень тихо ждал. Но то, что всё это происходит наяву, что Мин Юнги и правда только что сделал ей предложение… — Что, прости? — Выходи за меня замуж, — повторил он серьёзным, уверенным тоном, всё так же сжимая девушку в объятьях, и заглядывая в изумлённые глаза, будто не сказал ничего невообразимого. - Стань моей женой. — Юнги ты в себе? Ты в своём уме? — Вполне. — Ты шутишь? Издеваешься? — Я говорю серьёзно, — сказал Юнги, не меняя позиции и выражения лица. — Выходи за меня замуж. Юра, убрав его руки, отошла на несколько шагов назад, пытаясь осмыслить ситуацию заново. — Юнги, ты не в себе. Ты не понимаешь, что говоришь. Мы с тобой… ты же… Разве я тебе нравлюсь? — А ты не знала? — Нет! Откуда? Ты же ничего не говорил! — девушка, пылая негодованием, взмахнула руками. Что это за цирк такой? — Юра, ты давно мне нравишься. — С каких пор? — С самого начала, — пожал плечами Юнги. — Ты же… о, Боже, — Юра закрыла лицо руками и шумно выдохнула, совсем запутываясь. — Ладно, допустим так, но ты же меня не любишь. — Люблю. — Юнги! — девушка топнула ногой, еле сдерживая истерику. — Нельзя делать предложение, признаваться в любви и в небезразличии в одно утро! — Юра, — парень наконец встал с кровати и подошёл к обозлённой девушке. — Послушай, — сказал он, положив руки на оголённые плечи и успокаивающе, поглаживая. — Я всё обдумал и осознал. Уже давно думал. Я хочу, чтобы ты стала моей женой, хочу видеть тебя по утрам и засыпать с тобой рядом, хочу радовать тебя по пустякам и видеть твою улыбку каждый день, хочу, чтобы ты откармливала меня и наших детей. Я хочу прожить с тобой всю оставшуюся жизнь, которую без тебя уже не представляю. Просто смысла в ней не вижу, если тебя не будет рядом, понимаешь? Юра смотрела, внимательно слушала и почти плакала от его слов. Неужели он и правда это говорит? Неужели он серьёзно? Почему молчал всё это время о своих чувствах? Она ведь и не подозревала, хотя замечала его частые, долгие взгляды, прикосновения, которые заметно участились, его постоянное внимание к ней. Его поведение и отношение к ней давно изменилось, а Юра даже не успела заметить. — А если я этого не хочу? — Не хочешь? — Юнги удивлённо вскинул бровями. — Хочу, но, — Юра положила руки на мужскую грудь и слегка надавила, пытаясь увеличить расстояние между ними. — Ты ведь даже не подумал, что я могу быть не согласна! — Ну так, ты ведь сама говорила, что любишь меня. — Это не значит, что сразу жениться надо! — Почему нет? — Потому что… Юра могла бы назвать тысячу причин, если бы они не требовались от неё здесь и сейчас. Ну вы понимаете, как это происходит. — У меня сестра, я не могу её, вот так беспечно бросить и уйти к тебе. — Ничего страшного. Купим ей свою квартиру, обустроим, все дела, и об университете я тоже позабочусь, — быстро решил проблему Юнги, обвивая тонкую талию и прижимая к себе. Он наклонился совсем близко, касаясь кончиком носа — её. — Нет, Юнги так нельзя, — замотала головой Юра, не соглашаясь и сильнее упираясь кулачками в крепкую грудь, но сильные, мужские руки не позволили сдвинуться ей ни на сантиметр. Слишком много, слишком много всего навалилось на неё за одно исключительно солнечное утро. Она должна сейчас готовить блинчики или читать книжку на кресле, под окном, а не обсуждать сумбурную возможность или невозможность будущего брака. — Дело даже не в этом. Я же девушка, Юнги, у меня не было серьезных отношений. Я хочу как все — сначала ходить на свидания, потом получать красивые признания в любви и прекрасные букеты цветов, ссориться, мириться, узнавать друг друга. Я хочу нормальных отношений, Юнги, как ты не понимаешь? — Это всё будет, — уверил Мин, нежно целуя её в щеку. — Хочешь встречаться? — Боже, — выдохнула Юра, совсем потеряв силы на возмущения. — Конечно хочу, но теперь получается, что я сама это выпросила. — Будем встречаться, — уверенно сказал Юнги, посмотрев ей в глаза. — Но только в качестве моей невесты. — Это называется помолвка. — Это называется компромисс. Юра тяжело вздохнув, пыталась понять, что на него внезапно нашло. Что с ним такое случилось за одну ночь, что он настолько уверенно стоит на своём? — Юнги, я не знаю, это как-то неправильно. Мы же живём вместе. — Так даже лучше, не будет никаких проблем и неприятных сюрпризов. — Юнги… Юра не договорила, прерванная внезапным поцелуем. Страстным, загребущим, жадным до нельзя. Сминая мягкие губы, Юнги зарылся ладонью в мягкие волосы, слегка наклоняя её голову, чтобы углубить поцелуй. Одна рука придерживала спину, другая поглаживала щеку. Мин целовал с напором, уверенно, будто доказывая, что она его, что он серьёзен, и не собирается отпускать и отдавать. Юра издала тихий стон, и скрестила руки за крепкой шеей, когда язык проник в её рот, вызывая невероятные ощущения. Они целовались долго, отдавая и принимая любовь, даря желание и удовольствие, не в силах насытиться. — Нельзя так делать… — прошептала она ему в губы, когда они наконец оторвались друг от друга. — Как? — улыбнулся он, уткнувшись в её лоб и медленно раскачивая на месте. — Затыкать меня вот так, — тяжело дышала она, перебирая пальцы на широкой груди. — Разве не ты говорила, — Юнги усмехнулся, вспоминая недавно сказанные ею слова. — Что девушки только притворяются, что недовольны, а на самом деле, им приятно, м? — Ко мне это не относится, — надулась Юра, кладя голову ему на грудь. — Тогда обычная, заезженная схема отношений к тебе тоже не должна относится, — сделал вывод Юнги, кладя подбородок на её макушку. Юра задумалась над сказанными словами и разглядывая собственные пальцы на вздымающейся груди парня, чувствовала насколько ей хорошо и спокойно в этот момент. Разве она не мечтала об этом? Хотя бы даже несколько минут назад, когда теплилась в его объятиях, разве не желала она остановить время и навсегда остаться с Юнги? А сейчас, как по волшебству, словно кто-то подслушал её сокровенное желание и дали возможность воплотить эту мечту. Значит бессонные ночи в слезах по безответной любви, долгие страдания от каждого безразличного взгляда холодных глаз, безысходность в которую забрела тогда Юра вконец — всё это не прошло впустую? Унижения которые она пережила, когда призналась ему в любви — всё это имело значение? Её любовь не была обречена на вечные мучения и бесконечные слёзы? Мин Юнги её любит? По настоящему? — Юнги. — М? — Скажи это ещё раз, — робко попросила она, смотря на него снизу вверх, всё ещё прижимаясь к нему. — Скажи ещё раз, что любишь меня. Юнги посмотрел на Юру долгим, осмысливающим взглядом, будто подпитываясь чем-то, набирая силы, чтобы сказать предельно искренне и с чувством. Юра не отрывала от него глаз. Сейчас, сейчас он скажет и она всё поймёт, всё осознает. — Я люблю тебя. Девушка прикрыла глаза и вздохнула, словно желая впитать его признание в себя, ощущая и прочувствывая. Затем открыла и посмотрела на человека, которого любит всем сердцем, безоговорочно и ясно, как белый день, как те лучи, что спадали на них сегодня утром, пока они спали. Юра гуляла по любимому лицу жадным взглядом, вбирая каждую эмоцию, связанную с ней, искала ответы на свои же вопросы, и постепенно находила на каждый из них. Юнги, ты правда любишь… — Я согласна.