Превосходство

Острые когти раздирают в клочья. Кровь брызгами незамедлительно оседает на белом. Гриммджоу отбрасывает труп на пол и садится на край скамьи, широко раздвигает ноги, сцепляет руки в замок и смотрит прямо перед собой. Мертвое, раскромсанное тело остывает рядом, но близость смерти не дает мощный заряд энергии. Как это было раньше, еще не так давно. — Т-ты... Ты меня не убьешь? В углу корчится от шока расходный материал. Арранкар сплевывает в его сторону в качестве ответа на вопрос. Дыхание человека выравнивается. Поверив, что арранкар для него не опасен, расходник осторожно придвигается ближе. — Они меня все равно убьют, — шепчет тот отчаянно. — И сейчас они на нас смотрят. Гриммджоу медленно переводит тяжелый, надменный взгляд на человека, от чего тот ежится, но продолжает, снова вперев глаза в пол: — Убей их. Убей этих мразей, арранкар! Череда протяжных сигналов прерывает человека, свет мерцает в камере, предвещая появление группы надзирателей. Расходник испуганно смотрит на людей в белых спецкостюмах, полностью скрывающих тела и лица. На миг, при мелькающем освещении, заостренные черты лица арранкара, и без того хищные, приобретают кровожадный вид. Миг проходит, и лицо Гриммджоу утрачивает всякие эмоции, кроме въевшейся в черты надменности. — Этих сучьих выродков! — кричит человек напоследок арранкару, скрученный надзирателями.

* * *

— Почему он сидит? Профессор? — Он убил сопровождающего вместо четко обозначенной цели! Мы преподнесли ему жертву на блюдечке, а он раскромсал за секунду одного из наших ведущих специалистов! Не понимаю, о каком контроле вы говорили. Просто посмотрите на него! Похоже, что он подчиняется кому-то, кроме себя? — Профессор, мы увидели, что вы контролируете его силу, но вы не контролируете его мозг. Он по-прежнему способен выбирать. Это недопустимо. Очень слабая работа. — Смотрите, он улыбается! Как сумасшедший! Ачио отрешенно смотрит на громадный экран. Хищник. Она видит хищника и вызывающий, дерзкий, животный оскал, который эти идиоты называют улыбкой. Угрожающий. Профессор, сжимающийся с каждым словом, его суетливые сподручные, крикливые шишки из комиссии, все они люди, обычные, слабые, предсказуемые. Легкая добыча. Сколькими бы знаниями, какой бы властью в своих мирках они не обладали, перед силой пустых они, все, как один, — скучны и слабы. И они, все, как один, хотят обладать этой силой, им чуждой абсолютно. Вот арранкар, синеволосый и опасный, загнанный этими людьми в условия, нарушающие его привычное существование, подрывающие его превосходство. — Вы уверены, что он не прикончит отряд надзирателей? — задают вопрос профессору, когда на экране в окружении надзирателей арранкар неспешно покидает экспериментальную камеру. — Каха Негасьон мы неоднократно проверяли, господа! — заверяет профессор. Он рад вопросу, позволяющему в очередной раз рассказать про новаторскую работу, и отвести внимание комиссии от неудачного эксперимента. — Благодаря нашей успешной новаторской работе Каха Негасьон запечатывает силы арранкара, позволяет их, скажем, дозировать. Убив надзирателя, арранкар использовал отведенный ему лимит, теперь у него осталось ровно столько сил, чтобы добраться до своей камеры, на большее не хватит. Но, к сожалению, управлять применением силы по-прежнему может только носитель. — Которым не можете управлять вы! Ноздри старого профессора Исио Сиро раздуваются, он силится найти ответ. Ачио чуть было не кривит губы от слов "успешная новаторская работа", но вовремя одергивает себя. Исио Сиро никогда не был успешным, и подходы его никак не могли быть новаторскими, разве что крайне сомнительными. В своей лаборатории долгие годы он создавал бактериологическое оружие. Он проводил опыты с чумными блохами, возбудителями газовой гангрены, в ходе которых вскрыл заживо более 3000 тысяч человек. То есть расходников. Его изначально устаревшие подходы к проведению исследований за последние годы начали отдавать откровенным безумием. Море денег было потрачено на проведение серии опытов по согреванию обмороженных женским телом. Финансирование Исио окончательно прекратилось после его никчемных исследований по изменению цвета глаз путем впрыскивания химикатов. Ачио не верится, что Сэкста Эспада оказался в руках этого кретина. Хотя, опыты Исио потеряли всякую актуальность еще до того, как он спятил — с появлением информации о пустых. Бактериологическое оружие ничто по сравнению с силой пустых. Правительственные исследовательские лаборатории сосредоточили свою деятельность на бесконечных опытах с целью искусственной пустификации душ. Пустые — новый показатель военной мощи. Страна, не обладающая ядерным оружием, продвинутой боевой техникой, обученной дисциплинированной армией, может легко компенсировать свою военную неразвитость, получив хотя бы небольшой отряд контролируемых пустых. А Сэкста Эспада — больше, чем отряд. Сэкста Эспада — это как армия. Лаборатория загнивала и Исио Сиро вместе с ней. Но вот подарок судьбы: полузабытому ученому подбрасывают полуживого пустого. Да не просто пустого, а высочайшего уровня развития и мощи — уровня самой Эспады! И не просто подбрасывают, а заботливо прилагают к нему замысловатый пульт управления в виде Каха Негасьон. Каха Негасьон был известен людям по скудным данным как устройство, запечатывающее арранкар в отдельном измерении. Что до Эспады, то последние данные, касающиеся десятки сильнейших арранкар, были крайне неточными. В основном говорили, что в Уэко Мундо затяжная война, Эспада уничтожена полностью или почти, контроль над территорией получил Ванденрейх, истребляют всех, кто обладает значимой силой и отказывается подчиниться. Сэкста Эспада был явно из таких. Но его не убили, а вышвырнули из Уэко Мундо. Специально под него переделали Каха Негасьон, и теперь этот куб на усмотрение Исио либо лишает арранкара силы начисто, либо дает ему разок-другой выпустить когти, но не более того. То, что сделали новые хозяева Уэко Мундо с этим арранкаром не что иное, как издевка. Очень унизительная. — Номер 6 в изоляторе! Закрыть камеру! — доносится из динамиков, и на экране показывают скучковавшуюся группу надзирателей, кодирующих тяжелую бетонную дверь. Просто смешно. Раньше он мог бы тут все разнести щелчком пальцев. Тут его называют «арранкар» или «номер 6». Здесь его не зовут Сэкста Эспада, и уж тем более Гриммджоу Джагерджак. Впрочем, его имя они, вероятно, и не знают. Это такая игра, и правила ее вполне ясны. «Расходниками» называют испытуемых, так они подчеркивают, что подопытные люди — не люди, ниже скотов. В лаборатории говорят, что расходники нельзя рассматривать как людей, расходники мертвые сами по себе. В лаборатории они умирают второй раз, а тот, кто, например, вскрывает расходник заживо, дабы понаблюдать, как прошло заражение, лишь исполняет смертный приговор. Сэкста не человек и не расходник. Сэкста не просто пустой, он сильнейший. Поэтому Сэкста — «арранкар» или «номер 6», согласно татуировке на его спине. Удобные, небрежные обращения, не подчеркивающие истинную сущность и силу. Подмена понятий в духе закрытых лабораторий. На экране крупным планом показывают Сэксту, его непроницаемое лицо. Прямо на глазах собравшихся от маски пустого на его правой щеке откалываются несколько белых костных фрагментов и осколками падают на пол. Арранкар сжимает челюсть так, что на левой щеке, не прикрытой остатками маски, выступают желваки. Это все, что осталось от твоего бешеного нрава, Сэкста? — Замечательно, — шепчет профессор. Недовольство комиссии сменяется жадным интересом. Да, говорит профессор, это регрессия, господа. В результате регрессии мы получим полный контроль над объектом, позволяющий в дальнейшем использовать объект как оружие. — Прекрасно, — хвалят профессора и обсуждают сроки. Ачио ловит каждое слово. Знаешь ли ты, арранкар, что тебя собираются держать в подчинении, послушании и слабости? Разум хищника причудлив, ты сохранишь свой? Экран гаснет, показ окончен. Профессор, сподручные профессора и комиссия, негромко переговариваясь, покидают пункт наблюдения. Ачио держится на расстоянии, но не слишком далеко. С полуночи до половины шестого она просидит за своими компьютерами, сводя результаты опытов в единый отчет. Правда, сегодня ночная смена пройдет совсем не так, как обычно. — Увидимся позже, — бросает Ачио коллеге из отдела аналитики, отделяется от группы и направляется к боковому лифту. В нижнем секторе поток холодного воздуха, смешанного с едкими запахами разных препаратов, устремляется ей навстречу Холод бетонного пола проникает через тонкие подошвы туфель. В лаборатории никогда не бывает тепло, даже летом. С каждым шагом страх одолевает, скручивается тугим узлом в животе. Ачио понимает, что начинает дергаться. Причина не в камерах видеонаблюдения, запись которых не будет отображать ее проникновение в нижний сектор, и не в защищенном изоляторе, для доступа в который отработанными движениями она вводит коды. — Привет, арранкар.