Квартира

— Это не имеет значения, — легко сказал Кот, не отрываясь от большой кружки какао. — Абсолютно никакого. — Ты думаешь? — рука, сжимавшая такую же чашку, чуть дрогнула, и Ледибаг поспешила поставить какао на стол. — Мы говорим о раскрытии личностей! Как ты не понимаешь, я в костюме и я без костюма... мы слишком разные, Кот. Я без костюма не похожа на супергероиню. — Это не имеет значения, — повторил Кот и шумно отхлебнул из своей чашки; нанизав на острый коготь сразу три маленьких белых зефирки с тарелочки, он указал зефирным перстом на свою напарницу. — Я люблю тебя не за костюм и уж тем более не за геройство. Ледибаг кольнуло это "люблю", которое Кот упомянул просто так, как самую естественную вещь в мире. — И за что ты меня... — она запнулась на секунду. —...любишь? Кот проглотил зефирки и нацелился на маленькие кексики с клубничным джемом. На его лице отражались муки выбора. — Сложно сказать, — вздохнул он, не отрываясь от сладкого. — Думаю, сначала я действительно влюбился в костюм. Ты была тогда такая красивая, я не мог не обратить на тебя внимания. Мы работали вместе, и с каждым днем, с каждой минутой я любил тебя все сильнее. Ты очень сильная, гораздо сильнее меня. Ты храбрая, отважная, верная... могу перечислять до бесконечности. Все самые сильные свои чувства я испытываю с тобой и из-за тебя. Но... это все слова, моя Леди, да еще и не самые лучшие. — Это хорошие слова, — тихо ответила Ледибаг. — Мне жаль, что... — Что ты не любишь меня? — закончил Кот за нее. — Пустое, моя Леди. В некотором смысле это тоже не важно. Он заметил, как изменилось ее лицо, и поспешил добавить: — Я хочу тебе счастья, даже если это будет счастье не со мной, – он перегнулся через стол и стащил зефирку с ее тарелки. Расплывшись в совершенно нуаровской усмешке, он добавил: — Но это совсем не значит, что я оставлю свои попытки добиться тебя. Как насчет свидания? — Кот! — буркнула Ледибаг. — Мы это уже обсуждали! — И будем обсуждать, пока не согласишься, — он довольно прищурился. — А ты согласишься! Еще одна зефирка исчезла с ее тарелки. — С твоими-то манерами? Да ни в жизнь! – надулась Леди, отодвигая тарелку со сладостями в сторону. — У мефя ифеальные маферы, — возразил Кот с набитым ртом и сделал титаническое глотательное движение. Над его верхней губой (Ледибаг только это заметила) образовались усы от какао. — А насчет раскрытия личностей... — вернулась Леди к прерванному разговору. — Я не знаю, Кот. Я не чувствую себя... — Готовой? — понимающе кивнул напарник. Ледибаг отвела взгляд. Он вздохнул и продолжил: — Прости, что поднял эту неприятную для тебя тему, но это необходимо. Изначально я не хотел на тебя давить, но дальнейшее сокрытие личностей может стоить жизни, причем не только нам. — Что ты имеешь в виду? — Бражник становится сильнее. Я боюсь не успеть. Я боюсь, что он раскроет нас быстрее, чем мы сами раскроемся друг перед другом, и придумает, как использовать это во зло. Я боюсь потерять тебя, пока ты в гражданском обличье. Я боюсь, что ты не сможешь позвать на помощь. Сколько раз на тебя падали стены? Сколько машин в тебя швыряли? Сколько раз в тебя почти попадали? Сколько раз ты падала с огромной высоты? Я боюсь, что однажды не спасу тебя, потому что просто не буду знать, что это ты. — Спасешь! Ты всегда успеваешь. Кот спрятал лицо в чашке какао. Ледибаг последовала его примеру, наблюдая за напарником из-под ресниц. — Это все, — он махнул рукой, обводя широким жестом их тесную кухоньку, темный коридор, комнату Ледибаг с горящей настольной лампой, печенье и темную улицу за запорошенным снегом окном. — Это все не будет иметь никакого смысла, если ты погибнешь. — Что уж теперь, умереть нельзя? — Можно. Через сто лет, трепетно держа меня за руку, — Кот отсалютовал ей чашкой. — Через сто лет мне будет почти сто двадцать, Котик, — Ледибаг улыбнулась. — Замучаешься вытряхивать из супружеской постели сыпящийся из меня песок. — Через сто лет мне тоже будет почти сто двадцать, моя Леди, так что с песком мы будем мучиться вместе! — Как и всегда, — она тоже подняла чашку в приветственном жесте, чокнулась с ним и залпом допила оставшееся какао. Кот сделал то же самое, а потом встал, достал из холодильника пакет молока и налил себе немного. В джинсах и свитере крупной вязки поверх костюма он выглядел слегка... непривычно. Ему, определенно, шло. — Вот за это я тоже тебя люблю. Во что бы мы ни влипли, ты не даешь мне свернуть шею раньше времени. — Кто-то же должен за этим следить, — она пожала плечами. Кот смотрел на нее с довольным прищуром, чуть изогнув губы, и эта улыбка притягивала к себе взгляд. — Ты подумай все-таки над раскрытием личностей. От этой тайны больше вреда, чем пользы. — Я подумаю, — кивнула Ледибаг. — Ты все молоко допил? — Все. — Завтра сам в магазин пойдешь, хвостатый. Купишь сразу два литра, нет, лучше пять. — Может, сразу молочный завод? Я могу, — Кот приосанился и провел несколько раз по волосам, очевидно желая пригладить их для солидности, но в итоге растрепал их еще больше. — Вот и используй свои возможности в мирных целях, сходи завтра за молоком. Оставил Бэт без десерта, изверг ушастый, — усмехнулась она. Они оба одновременно покосились на большого рыжего кота, мирно растекшегося по батарее. Бэт дернул ухом, приоткрыл свои зеленющие глаза и завалился спать дальше. Леди подхватила чашки и отнесла их в мойку, следом, балансируя на шесте стопку тарелок, направился Нуар. Сегодня его очередь мыть посуду. Ледибаг отошла к окну, пытаясь разглядеть в ночной темноте очертания улицы. Вдалеке играл огнями Париж, а здесь, на окраине, город укрывала тишина и мгла. Редко-редко внизу проезжали машины. Окно замело снегом, крупные снежинки медленно вытекали из рыжего уличного фонаря, как из душа. От батареи шел равномерный жар. Кот закончил с посудой и обнял Леди со спины, устроив подбородок на ее макушке. От него пахло моющим средством с лавандой и совсем немного - какао. — Мы дома, Котенок, — тихо сказала она, положив ладонь на его руку. Он посмотрел в окно - там отражалась кухня и они двое, две слившихся воедино фигуры - и быстро прижался губами к ее виску. — Мы дома.