Proof / Доказательство

      Кларк стояла перед большим зеркалом в центре дома землян. Они раздели ее и вымыли ароматизированной водой. Странно было находиться среди дюжины женщин, которые ухаживали за ней. Это было так по земному. Люди неба были намного скромнее и самостоятельны, но это была их церемония, для их союза, и она подчинялась их правилам. Женщины двигались вокруг нее, обтягивая ее почти чистой белой тканью. Они обернули и прикололи ее вокруг нее, поэтому она подчеркивала её фигуру, но благодаря слоям и умной драпировке, никогда не показывала ничего лишнего. Ей казалось, что она одета в облако. И когда она посмотрела в зеркало, она увидела богиню, которая смотрела на неё.       Женщины занялись её волосами, заплетая крошечные косы в корону. Это напомнило ей о служанках в Полисе и о часах, которые они тратили на её прическу, воске, обжимании и скручивании волос, чтобы сделать ей образ Ванхеды. Кларк глубоко вздохнула, позволив им сделать то, что им нужно для их церемонии. «Это для альянса», — сказала она себе. Затем они подошли к ней с косметикой. — Нет. Нет, — она подняла руки, чтобы остановить их. — Пожалуйста, никакого макияжа. Пожалуйста. Позвольте мне быть собой. — Кларк, в чем дело? — Эбби была одета в синюю накидку поверх ее собственной одежды, и в основном оставалась в стороне от суетливых женщин. — Мама, я не могу быть… — Кларк махнула руками, внезапно почувствовав аромат. Это было глупо. Все эти украшения, и краска для лица, которая заставила ее почувствовать, как будто стены сжимаются. — Мама, я не хочу быть Ванхедой. Это моя свадьба.       Эбби посмотрела на Кларк и посмотрела на женщин, молодых, красивых и заплетенных, с ярким макияжем и темными глазами: — О, — сказала она. — Нет. Никакого макияжа для Кларк. Уберите косы. Мы… — она сделала паузу. — Мы небесные люди, мы приносим в брак самих себя, чтобы представлять нашу… честность и большое сердце. Без макияжа. Распущенные волосы, — всё было ложью. Небесные люди делали причудливый макияж и прически, а платья передавались и прятались в шкафах, но не такие платья. И не такой макияж. Эбби кивнула, чтобы убедиться, что женщины поняли. Они подозрительно посмотрели на нее. Она продолжила. — Я всегда надеялась дать цветы моей дочери. Из теплиц. Для её волос. Для статуса, — сказала она им. — Здесь у вас есть цветы повсюду, но там, это было только для исключительных случаев. Корона из цветов, хорошо? — глаза Кларк расширились. Они могли бы получить один маленький цветок из теплиц. Но корону? Это было бы невозможно. — Цветы… — задумчиво произнесла одна женщина, ее гладкая загоревшая кожа контрастировала с бледными серебристо-зелеными глазами и густыми черными ресницами. Она слегка кивнула. — Цветы представляют собой смерть. Красота исчезает. Они умирают. Корона цветов подходит для Ванхеды. У меня есть голубые цветы в саду, — сказала она другой девушке, которая немедленно убежала. — Чтобы соответствовать ее глазам.       Эбби рассмеялась: — Хорошо. Это компромисс. Цветы являются для нас символом красоты и плодовитости. Для вас — смерти.       Девушка с зелеными глазами уставилась на Эбби: — Это одно и то же.       Всё, что Кларк знала, что они убирают бронзовый макияж и черные тени для век и ослабили косы, увенчавшие ее голову. Она выдохнула: — Спасибо, — девушка посмотрела на нее. — Ты возвращаешься в Аркадию вместе с нами? Как тебя зовут? — Кларк была в отчаянии и хотела установить связь. — Мила, — сказала она. — Да. Я охотник. Я присоединюсь к твоим людям. — Спасибо, — сказал Кларк. И она не знала, за что она благодарит ее. Цветы, волосы, то, что они будут жить с ними. Все эти странные люди внезапно заставили ее нервничать. Ей нравились ее собственные люди, и вместо этого у нее были эти незнакомцы, это почти чувствовалось также как, когда она впервые попала в Полис. Она посмотрела на свою мать. По крайней мере, у неё была она. А у Беллами не было никого. — Мама! — сказала она, когда женщины вернулись с цветами и начали заправлять их в свободную косу, которая увенчала голову. — Мама, — прошептала она, отчаянно протянув руки. Эбби взяла ее за руку. — Что случилось, милая?       Кларк посмотрела на нее: — Беллами… — сказала она. — Тебе не о чем волноваться. То, как вы относитесь друг к другу, не изменится, так ведь? Эта церемония — это то, что необходимо для землян. И больше ничего не изменит, — Кларк знала, что ее мать пытается сказать ей, но это было неправильно. Женщины продолжали петь, вплетая голубые цветы в ее волосы. Эбби думала, что ничего не изменится. Но всё изменится. Беллами будет ее мужем, и она будет его женой. Они будут вместе.       Она не могла этого сказать. Она не могла думать, что это реально. Это было реально. Для нее. И для землян. И для Азгеды. И, видимо, для ее перспектив с кем-то еще. Она бы согласилась выйти за кого-либо еще? — Беллами, — сказала она. Она не хотела никого другого. — Женщины смотрели на нее. Она даже не знала, насколько хорошо они говорят по-английски. Они отправят людей, которые не смогут общаться с ними? — Беллами, — повторила она. Это было единственное слово, которое она могла сформулировать. — Да, что насчет Беллами, милая? — ее мама ласково говорила, как будто она была слаба или больна. Честно говоря, она чувствовала себя слабой. Растерянной. Она хотела Беллами, но он был с незнакомцами, с землянами. Она выходила замуж, и он должен быть с ней. — Беллами один, — она сжала пальцы Эбби. — Он совсем один. Он не… он не… — она не могла говорить о страхах Беллами, его чувствах к землянам и его неспособности доверять им. Не рядом с женщинами, которые смотрят на нее сейчас, заправляя цветы в ее волосы с ловкими пальцами и умными глазами. — Идти к нему. Пожалуйста, мама. — Около жениха и невесты традиционно есть по крайней мере один член семьи, когда они готовятся, — сказала Мила. — Мать или отец или брат. По крайней мере, двоюродный брат. — она кивнула. — Я настолько близка к матери, насколько это возможно, — сказала Эбби. — Если бы мы знали, что это произойдет, мы бы привели его сестру. Или Маркуса! — Или Миллера, Джаспера, Монти, — добавила Кларк. — Пожалуйста, пусть моя мать пойдет к нему. Я не хочу, чтобы он был в одиночестве. — Как насчет тебя? — спросила Мила. — Разве тебе не нужна мать, для подготовки твоих обетов? — Если я знаю, что с ним все будет в порядке, со мной все будет в порядке.       Мила сжала губы в узкую линию, но кивнула, наставляя другую женщину на тригедасланге: — Следуй с ней к Беллами Клир Скай.       Эбби обняла Кларк. — Убедись, что он в порядке, — сказала Кларк. Эбби кивнула. Она поняла. Она должна была понять. После этого время, казалось, ускорилось. Она снова могла дышать. Прошло совсем немного времени, после того как Эбби оставила, и ее волосы были сделаны, они накрыли синей накидкой её плечи и вместе пошли по деревне, в сторону длинного дома совета. Они стояли за закрытыми дверями, свита десяти или около того женщин окружили её. Остальная часть деревни находилась в тишине.       Затем она услышала гонг. Он ударил три раза подряд, и тяжелые двери дома открылись. Зазвучала музыка. Звук струнных инструментов прорвался. Это было мило. Женщины пошли первыми, и остались только она и Мила: — Я поведу тебя, потому что твоя мать отправилась к Клир Скай. — Называй его Беллами, пожалуйста, — сказала Кларк, но кивнула, и Мила протянула руку Кларк. Они вместе зашли в длинный дом, чтобы увидеть, что он заполнен жителями. Стены увешаны стеллажами свечей, а воздух наполнился сладким дымом ладана. Жители деревни забормотали, увидев ее под звуки музыки. Кларк смотрела только вперед, туда, где как она знала, был зажжен священный огонь.       Толпа расступилась, и она увидела его. Он был одет в свободную черную рубашку и лёгкие черные брюки, черные кудрявые волосы взъерошены, а на плечах накинут огненно-красный шарф. Все остальное, кроме него, стало нечетким.       Лицо Беллами было застывшей маской, челюсть напряженной, пока он не увидел ее, а затем она заметила, как его лицо смягчилось, он выдохнул и закрыл глаза. Когда он снова открыл их, мягкая улыбка появилась на губах, прежде чем он снова сжал их. Затем она подошла к нему и сощурилась на него. Она хотела спросить его, все ли с ним в порядке, но не могла.       Мила повернулась к ней: — Я желаю вам удачи и благополучия в браке, — сказала она, это были традиционные слова, а не реальные пожелания, но Кларк было все равно, с тех пор, как с ней был Беллами.       А затем Эбби крепко обняла ее, шепча на ухо: — Не волнуйся ни о чем, Кларк, хорошо? Мы выясним позже, как справиться со всем.       Кларк отпрянула, чтобы посмотреть на нее, не совсем уверенная в том, что она имеет в виду. Она чувствовала легкое головокружение и ощущение нереальности. Она подумала, что может, она перестала дышать. Она сделала вдох-выдох: — Все будет хорошо, мама. Беллами в порядке? — Теперь он лучше. Ты была права, когда отправила меня к нему.       Ее глаза переметнулись на Беллами, и он посмотрел на неё в ответ, его брови обеспокоенно нахмурились. Он беспокоился о ней, она это знала. Уголки ее губ слегка поднялись. Его присутствие делало все бесконечно лучше.       Эбби подошла к Беллами и обняла его, и Кларк поняла, что все будет хорошо. Нервы, беспокойство и странность происходящего в конце концов отошли на задний план, потому что Беллами и Кларк были вместе, и она едва обратила внимание на настоятельную просьбу встать перед Беллами и послом, а Эбби присоединилась к толпе позади. Все смотрели на них. Кларк просто не сводила глаз с Беллами, не замечая бормотания посла на тригедасленге и перевода Милы позади неё. Он смотрел на нее нежно. Она не смогла не улыбнуться. Он вопросительно приподнял бровь. Она подмигнула ему. Подмигнула. Не смогла сдержать себя. И он издал тихий смешок, а затем Мила потребовала, чтобы Кларк повторила обещания правды и обязательства. Она повторила то, что от нее ожидали, в состоянии почти сна, сняла с плеч свой шарф, чтобы обернуть его вокруг шеи парня. Ее слова сопровождались низким, резонансным голосом Беллами. — Я обещаю любить тебя, быть на твоей стороне, правдою и силою, быть тебе партнером, когда солнце входит в новый день, и когда наступает ночь. Держать твою руку, чтобы не произошло в мире, — он накинул свой красный шарф на её плечи и провел руками вниз по её рукам, пока не взял ее ладони в свои. Она посмотрела ему в глаза.       Его глаза. Его голос. Его руки держащие ее. Это было реально. Единственная реальная вещь. Она крепко сжала его руки. А затем он притянул ее, когда посол сказал поцеловаться.       Беллами обнял ее: — Всё хорошо, — прошептал он ей в губы, — все будет хорошо, — он ласково поцеловал ее, и одобрительные возгласы пронеслись в толпе. Струнные инструменты начали играть, и кто-то начал бить в барабан. Ее сердце билось в такт. Раздался звук гонга, и Беллами отпрянул, но она не отпустила его.       Так теперь он в безопасности, или этот брак лишь сделал хуже? Она чувствовала, что Роан не нападет на него, но может ли она сказать то же самое про остальную часть Азгеды? Или Трикру? Или любого другого клана? Она была Ванхедой. А он был Клир Скай.       Но они это сделали. Теперь они отправят посланников, и больше не будет сомнений, о ком Кларк переживает. Не было бы лучше держать его в стороне от политики землян. Она задавалась вопросом, если бы она не привела его с собой на это заседание совета, если бы она привезла Рейвен или Монти вместо него, тогда это было бы проблемой?       Но потом она посмотрела на Беллами, как он держал ее и наблюдал за толпой вокруг, и она поняла, что если бы она не привела его сюда, сейчас рядом с ней был бы незнакомец. Мысль об этом была невозможна. — Пойдем, — сказал он, схватил ее за руку, и они прошли через толпу, которая бросала к их ногам лепестки цветов. Подумать только, год назад она жила в одиночной камере, рисуя на стенах и полах углем, а теперь она была на земле, окруженная огнями, цветами, ароматам и жизнью, и замужем за этим мужчиной. Этот мужчина.       Толпа шла за ними следом, все вместе они трижды обошли деревню, а затем танцевали простой танец в центре у костра. Она была замужем за Беллами. Весь земной мир праздновал и пил, и они вливали в нее стаканы вина, но это нисколько не помогло. Ее голова была загружена мыслями.       Все время она пыталась удержать его от этой политики, пытаясь сохранить его в безопасности, и теперь он был на передовой, самой большой мишенью перед всем миром, и она должна была сделать это или рискнуть перемирием и безопасностью для своих людей. И для землян тоже.       Земляне выступали для них. Танцы перед огнем, прыжки над огнем, из-за которых вырывались вздохи из её рта, но в остальном она ничего не говорила. — Ты в порядке? — спросил Беллами, наклоняясь и шепча ей на ухо. Она схватилась за его бицепс, его тепло и надежность помогли ей сосредоточиться. — Беллами, мы женаты. Они все знают.       Его рука обняла её, и он притянул девушку к себе. Она положила руку на его грудь. Он был ее мужем. Она могла это сделать. Земляне ожидали, что она это сделает. По какой-то причине подсчет его сердечного ритма успокоил ее, и она попыталась насладиться фестивалем. Они отмечали свой брак, но она знала, что это в основном просто празднование жизни. Ей хотелось бы, чтобы они иногда веселились, вернувшись в Аркадию. Она вспомнила День Единства, тогда около Челнока, и легкость ночи. Она хотела это вернуть. Ей хотелось жить, наслаждаться, праздновать. — Гм, — сказал посол, подойдя к ним. Кларк напряглась. Беллами тоже. — Извините.       Беллами закатил глаза: — Что? — нетерпеливо отозвался он. Как он так хорошо говорил со своими людьми и так плохо с послами? Из него выливалось нетерпение. — Вы еще не закончили, — на этот раз неумелая улыбка посла была напряженной.       Эбби приблизилась: — Что еще вы можете хотеть от них? — прошипела она, заслоняя Кларк и Беллами.       Кларк вцепилась пальцами в рубашку Беллами. Некоторое время она держалась за него, и не хотела отпустить его. Посол закрыл глаза. Улыбка на его лице никуда не делась. — Нет, — сказала Эбби, ее голос был полон ужаса. — Кларк посмотрела на нее. Беллами посмотрел на нее. Эбби была шокирована. — В этом нет необходимости! Они поженились перед лицом ваших людей. Посланники пойдут ко всем кланам! — Они все еще сомневаются. Им нужно больше доказательств того, что это реально. — Я ПОШУТИЛА о том, что они могут залезть на стол вашего совета. Вы не можете просить…       В конце концов Кларк поняла, и судя по тому, как Беллами яростно сжал её бедро, он тоже догадался. — В нашем прошлом было слишком много всего. Хеда умерла. Ниа ком Азгеда умерла. Город Света разрушил Полис. Даже Гора пала. Они не доверяют вам и не хотят продолжения нашего уничтожения. Они не доверяют только вашим словам. У них должно быть доказательство того, что вы сочетались настоящим браком. Вы должны провести брачную ночь перед нашим свидетелем.       Мозг Кларк отчаянно заработал. Они хотели, чтобы она занималась сексом с Беллами перед советом. Они никогда даже не целовались, по-настоящему, а не для них, а теперь им нужно было заняться сексом для союза.       Возможно, земляне были правы. Возможно, ее отношения с Лексой были как раз игрой власти и политикой. Она опустила голову на грудь Беллами, в районе сердца. Она вздохнула. Нет. Это было неправдой. Ее чувства были реальными. Ей хотелось иногда, чтобы у нее их не было, но они были реальными.       Беллами держал ее, его руки давали ей комфорт, но не ограничивали ее. Она поклонилась перед коалицией, потому что Лекса потребовала это от нее. Она отказалась от своей гордости и свободы, чтобы сохранить жизнь своих людей. Она посмотрела на Беллами, и он оглянулся на нее. — Я сделаю это, — сказала Кларк.       Беллами покачал головой и мрачно посмотрел на посла: — Нет, мы не будем. Мы не будем трахаться перед вашим советом.       Посол вздохнул: — Не перед всем советом. Только один представитель. Одун. Первая Старейшина, — он указал рукой в сторону, и они посмотрели вслед за жестом. Маленькая, иссохшая женщина сидела напротив них на подушках из кожи. Она была окружена молодыми девушками с ожерельями из цветов, внимательно наблюдая, как мужественные танцоры прыгают через огонь. Но Одун посмотрела на них, и ее теплые черные глаза сверкнули. Она кивнула и улыбнулась им, показывая беззубую усмешку на ее орехово-коричневом лице. — Одун была нашей матерью в течение нескольких поколений. Она акушерка, целитель, ведунья. Она не будет навязчивой, и совет готов доверять ее суждению об истинности вашей связи. У нас есть комната, где она может наблюдать, и вы даже не узнаете, что она там. Это то, о чем я смог бы договориться для вас. На меньшее они не пойдут. — Ты слишком много требуешь, — сказала Эбби. Ее голос был тверд. — Мама, — прервала её Кларк, прежде чем Эбби смогла продолжить. Она повернулась к послу. — Пожалуйста, позвольте мне поговорить с… — она взглянула на Беллами, его лицо было полно неприятных чувств. Она знала, что он сдерживается, она просто хотела поговорить с ним. — Моим мужем, — её голос приглушился от слов. Впервые она назвала его своим мужем. Беллами сжал челюсти, и она сглотнула. — Наедине, пожалуйста. Ты… ты говоришь, что моя жизнь больше не принадлежит, но, пожалуйста, это наша… — она не знала, какую просьбу она намеревалась сделать, но это не имело значения. Посол без колебаний кивнул и предложил им следовать за ним. Он отвел их в маленькую комнату с маленькой кроватью и столом с двумя стульями. Он закрыл за собой дверь, оставив их в покое.       Их оставили в тишине. Кларк глубоко вздохнула и повернулась к Беллами. В комнате было темно, и его глаза находились в тени. — Кларк, ты не можешь серьезно относиться к этому. — Что еще мы можем сделать? Мы уже поженились, — она видела, как он вздрогнул, и что-то в ее животе сжалось. — Мы не можем это потерять. Мы должны идти до конца, Беллами.       Он посмотрел на нее, как на сумасшедшую: — Они обвинили тебя в том, что ты использовала свое тело для союза с Лексой. Это то, что мы делаем сейчас, Кларк.       Кларк закусила губу: — Но… — и не смогла продолжить. Она проглотила ком в горле и теперь была рада полумраку комнаты.       Он обнял ее и развернул к себе: — Но что? — произнес он после того, как она слишком долго не заговаривала. — Но это ты… — ответила она, ее слова утихали, когда она боролась со слезами. — Я тебе доверяю. — Почти шепотом произнесла она.       Он просто держал её. Тьма была холодной, и она была благодарна за это. Она слышала его сбитое дыхание: — Ты хочешь, чтобы я… — Я хочу, чтобы мы это сделали. Неважно, если кто-то смотрит. Я доверяю тебе. Я знаю, что это не… — она не знала, что не то. Она не знала, что это. — Мы разберемся с этим, — сказал он, его голос был хриплым. — Мы сделаем это, и мы разгребем этот беспорядок. — Беллами. Мы женаты. — Это не… — его слова тоже не дались ему. — Мы с этим разберемся. У нас есть время. — Не до того, как мы должны трахнуться.       Она почувствовала, как его пальцы сжались на ее руке: — Не говори так. — Ты говорил. — Им. Не тебе. Это не то, что между нами. Я не хочу… о чёрт, Кларк. Какого чёрта мы втянули себя в это.       Она почувствовала, как в уголок глаза прокралась слеза и скользнула по ее щеке. Она наклонила голову, чтобы он не увидел этого. Ее распущенные волосы упали на лицо. — Ты думаешь, что сможешь заниматься сексом со мной, Беллами?       Он прижал ее к груди, прежде чем она смогла утереть слезы: — Я позабочусь о тебе, хорошо? Доверься мне. — Я доверяю.       Они постучали в дверь и сообщили послу, что согласны. Он отвел их в другую комнату, хотя Эбби ворчала и недобро смотрела на всех землян там, где она сидела, включая зеленоглазую Милу.       Когда посол закрыл за собой дверь, Беллами обернулся и запер ее. Он не разговаривал после того, как она сказала послу, что они дали согласие. Стены были деревянными, а окна занавешены тяжелыми шторами. В камине потрескивал огонь, была широкая кровать, покрытая мехом и подушками. На столе лежали фрукты и вино, хлеб и сыр. Было два стула, и на спинке каждого висел халат. Кларк подошла к одному и коснулась его: — Шелковый, — сказала она.       Глаза Беллами осмотрели комнату: — Не все из них окна.       Кларк наклонила голову, вопросительно. — Шторы. За одной из них будет дверь с комнатой за ней и… — О, — сказала Кларк. Одун. Она будет сидеть там, наблюдая за ними. Кларк приняла решение и направилась к столу за бутылкой вина. Стекло было толстым, но прозрачным. Она наполнила оба стакана темно-красным вином, а затем подошла к нему, пока он все еще был занят осмотром комнаты. — Выпей.       Он подозрительно посмотрел на стакан, а затем на неё: — Думаешь это разумно в данных обстоятельствах? — он приподнял брови. — Шаткий альянс, — он наклонился к ней и прошептал. — Деревня врагов. — Союзников, Беллами, — сказала Кларк. Она снова протянула выпивку и улыбнулась ему. — И наша свадьба.       Его глаза наполнились грустью, и ей хотелось плакать. — Тсс, — сказал он и подошел ближе к ней. Он взял стакан. — Никаких слез, — он поднял стакан. — За наш брак, — сказал он громче. — И мою жену, — её сердце сжалось. — За моего мужа, — произнесла она, и они выпили. Затем он поставил свой стакан на стол, и взял ее у нее, все еще полный, и поставил его рядом со своим. — Нам это не нужно, так ведь? — Нет? — Нет. Я докажу это. Они не будут сомневаться, что это реально.       Кларк нервно улыбнулась: — Ты собираешься устроить представление?       Беллами покачал головой. Его глаза пробежали по ее лицу, и он протянул руку, откинув её волосы назад, он нежно ласкал ее щеку, прежде чем поднять её и вытащить цветок: — Ты выглядишь так красиво, — сказал он, и ее ресницы затрепетали. Он никогда не называл ее красивой. — Как богиня, — он протянул назад другую руку и потянул за волосы. Лента упала. — Ах, — сказал он, затем провел пальцами по косе, и она распустилась. Небесно-голубые цветы падали на ее плечи. — Прекрасна.       Кларк уставилась на него, не дыша. Он так быстро переключился с подозрительного и враждебного состояния на… это. Его пальцы расчесывали её пряди и остановились на затылке, где он массировал напряженные мускулы. — Ты голодна? — спросил он низким голосом.       Она почувствовала как жар распространяется у нее внутри и покачала головой.       Он слегка улыбнулся: — Ты уверена, что не хочешь приостановиться?       Его рука опустилась на шею, его пальцы ласкали ее скулу. Дрожь пронеслась по всей спине девушки. — Да, — сказала она приблизившись, прижала свои губы к его.       Так мягко. — Ты уверена? — спросил он, и его дыхание напротив её губ заставило ее закрыть глаза, настолько она хотела его. — Я хочу.       Он втянул воздух и, вздрогнув, слегка отодвинулся, но она хотела, чтобы он был ближе, так что она заметила. — Ты не хочешь? — спросила она.       Он поднял другую руку, чтобы взять ее лицо в обе руки: — Не так. Но мы должны. — Беллами… — сказала она, и ей казалось, что ее сердце разбивается. Она попыталась отступить, но он держал её. — Кларк, — попросил он, — поцелуй меня, пожалуйста.       Она ахнула и приподнялась, прижавшись к нему, обнимая за шею, чтобы она могла держать его близко. Его губы были неуверенными, более, чем когда они были в зале совета. Кларк отодвинулась назад, чтобы посмотреть на него. Его глаза все еще были закрыты, между его бровей появилась складка. Она откинула кудрявые волосы со лба. — Беллами, — прошептала она. — Забудь о них. Забудьте о наблюдателе, совете и альянсе. Это не про них, так ведь, — она поцеловала морщинку между его бровей, и она исчезла. — Это я. Это мы. Ты мне доверяешь?       Он открыл глаза, и они были темными и полными эмоций, которые она не смогла идентифицировать: — Я доверяю тебе, Кларк.       Она прикрыла глаза, а затем посмотрела на него сквозь ресницы: — Знаешь, я тоже позабочусь о тебе, Беллами, — она потянулась к нему, прежде чем она могла передумать, и положила одну руку ему на грудь. Он был таким сильным и крепким. Ей нравилось прикасаться к нему, но она хотела большего, и она хотела, чтобы он… она хотела, чтобы он хотел ее. Она расстегнула первую пуговицу его рубашки и провела пальцами по коже, которую обнажила. Когда она посмотрела на него, то увидела блеск в глазах, поэтому она расстегнула следующую. На этот раз она приложилась губами к обнаженной коже. Его рот приоткрылся, и он наблюдал за ней, поэтому она расстегнула остальные пуговицы и провела руками по животу и груди. Она снова поцеловала его, в районе сердца, с открытым ртом, пробуя на вкус кожу. Когда она посмотрела на него, он начал наклоняться к ней, на лице появилось выражение похоти. — Ты тоже прекрасен, — сказала она ему.       Он застонал, запустил пальцы в её волосы и поцеловал ее. Его губы были такими нежными, что она прижалась к нему, чтобы не упасть: — Ладно, — произнес он, переводя дыхание. — До конца, — и затем его рот снова поглотил её, более настойчиво, она открылась ему, и он углубил поцелуй. Кларк сняла рубашку, желая почувствовать его, и бросила её на пол, Беллами потянул ее к кровати.       Кларк обвила себя руками, чтобы снять платье, не застегивая клипсу на талии, но у нее не вышло. Она рассмеялась ему в шею: — На это потребовалось десять женщин, я не знаю, как это снять. — Оставь его, Кларк. — Что? — спросила она смущенно. — Я не хочу, чтобы ты показывалась для них. — Меня не волнует. Одун не волнует. Здесь ничего, чего она раньше не видела. — Меня волнует, Кларк, — сказал он, и его голос сломался. — Мы должны сделать это, для альянса, но некоторые вещи являются личным. Меня не волнует Ванхеда. Я забочусь о тебе, и мне не нужно… — он крепко прижал ее к себе, приподнял длинную юбку одной рукой и просунул пальцы между её ног. Она ахнула, когда его пальцы начали двигаться, усиливая её чувства. — Я не хочу, чтобы тебя выставляли. Это про нас, а не про них. Хорошо?       Она кивнула, не в силах ответить, потому что ощущения его рук на ней были ошеломляющими, потому что это был Беллами с ней, касался её, нежно припав губами к пульсирующей венке на шее, и это он положил ее на меха на постели, нависая над ней.       В конце концов, платье раскрутилось само по себе, пока Беллами вдавливал её в постель, а она обхватила его ногами и руками, прижимаясь всем телом. После, они лежали, запыхавшиеся и вспотевшие, запутавшиеся в ворохе прозрачной ткани. Он попытался вытащить эти метры ткани из-под и вокруг нее, когда она рассмеялась и перекатилась, чтобы позволить ему это сделать. — Это не сработало, — сказал он, впервые глядя на неё обнаженную, лежащую в постели, в его глазах появилось возбуждение. Она хотела дотянуться до него и притянуть его обратно к себе, чтобы поцеловать его снова, но он застегнул штаны и достал рубашку, чтобы она могла прикрыться. Он погасил свечи, и комната погрузилась в темноту, только огонь в камине освещал немного. Тьма позволяла чувствовать себя в уединении, хотя она знала, что за ними все еще следят. — Что теперь? — спросил он, когда она снова была накрыта.       Кларк пожала плечами: — Я не знаю. Это наша брачная ночь, я думаю, они оставят нас в покое до утра, — он стоял, не двигаясь, просто смотрел на нее. Она протянула руку. — Приляг со мной. Я так устала. Может быть, мы можем просто… немного отдохнуть?       Его грудь расширилась, когда он вдохнул: — Они, вероятно, разбудят нас, когда мы понадобимся им, — сказал он и взял ее за руку, и она подвинулась, уступая место ему рядом с собой.       Она вцепилась в него, и он потянулся за мехами, чтобы накрыть их. Она прижалась лицом к груди, ошеломленная тем, каково это чувствовать себя в его объятиях. Она любила Беллами Блейка, и это пугало, но здесь она была в его руках, была его женой. Она знала, что они еще не во всём разобрались, но верила, что они разберутся, вместе. — Прости, — прошептал он ей в волосы. — За что? — прошептала она, вспомнив старуху, которая, вероятно, все еще смотрела на них. — Что мы должны были сделать это, — Кларк застыла, а он продолжил. — На Ковчеге, моя мать… она должна была что-то делать, спать с мужчинами, чтобы мы могли выжить. Для милости. Для информации, — Кларк боялась смотреть на него, говорить или даже двигаться. — Когда я стал старше, я тоже это делал. — Беллами… — сказала она, и это слово было так близко к рыданию, что это могло быть им. — Я никогда не хотел этого для тебя. Прости.       Он сожалел. Она попыталась отстраниться от него. Он сожалел. Он держал её в объятиях и гладил по руке. Потому что он сожалел. Слезы выступили на глазах и стекали по лицу, когда он прошептал свои извинения ей в волосы.