***
И, конечно, мне не дали насладиться собственной компанией, позвонив на телефон и заставив меня подняться с самой удобной кровати в мире, чтобы добраться до трезвонящего смартфона, который я оставила в рюкзаке около двери, потому что была слишком ленива, чтобы сделать что-то, помимо ничегонеделания. — Джиджи Пейн у телефона, — говорю, поправляя волосы, как будто кто-то может увидеть меня прямо сейчас. — Джелена, — начинает, и мне становится страшно. Я имею в виду, когда родители начинают говорить с вами в таком тоне, то лучше покупать билет из страны и бежать на хер, но я вроде как ничего плохого не делала. Пропуски в университете не считаются. И травка, которую я курю, когда мне скучно, тоже. И две новые татуировки тоже, я уверена. И, дерьмо, родители точно не знают о том, какие вечеринки проходят в этой квартире среди недели, прямо во время учёбы; не такие грандиозные, как в нашем старом доме, но достаточно насыщенные для того, чтобы отходить от них несколько дней. — Привет, мам? — судорожно вздыхаю, смотря на время. Всего лишь восемь вечера, она не звонит в это время обычно. — Ты должна вылететь в Лос-Анджелес в пятницу. Эм. Что? — Для чего? Что я забыла на другом континенте в самый разгар учёбы? — Бери билеты на седьмое число, у Лиама проблемы. Дыхание обрывается. Начинаю дрожать. — Что? Что с ним- — «One Direction» завершает свой тур и уходит на полугодовой перерыв, ты прилетишь к своему брату сразу после этого, ему нужна помощь, — говорит быстро, немного запинаясь. — Возьми академический отпуск, дорогая, это требует внимания всей семьи. Мы всё объясним, когда увидимся. Я переговорю с твоим деканом, если потребуется. Прости за грубость, но я слишком взволнована, не отвлекай Лиама от дел, до встречи. Гудки. Что, блять, произошло прямо сейчас? Крепко сжимаю горячий телефон в руках, облизывая пересохшие от напряжения губы; я ничего не понимаю. Сердце бьётся в груди так сильно, что мне тяжело дышать. Открываю список вызовов и нажимаю на FaceTime практически на автомате; сажусь на стоящую в коридоре софу и с силой сжимаю декоративную подушку, попавшуюся под руку. — Ну же, придурок. Возьми свой грёбаный телефон. — Цветочек? — Что за херня, Лиам? Что происходит? — Джи, я сейчас не могу говорить, — оглядывается, с шумом выдыхая. — Мама в панике, она звонила мне только что. Какие проблемы, Ли? — Я- — Пейн, на сцену! — Я перезвоню тебе и всё объясню, малыш, хорошо? Не дожидается моего ответа и завершает звонок. И кто, мать вашу, учил этого придурка манерам?***
— Я, чёрт вас всех дери, чуть не спеклась там заживо, — агрессивно захлопываю дверь машины, со злостью глядя на таксиста. — Почему так долго?! — Извините, мэм, пробки, — спокойно отвечает это исчадие ада, спрашивая адрес. Откидываюсь на спинку сидения, массируя виски. Мне жутко хочется пить, есть и спать. Я правда зла на мужчину, приехавшего за мной через полтора часа от назначенного времени; я имею в виду, это большое хамство, я заказывала машину заранее, чтобы по прибытию в солнечный город Ангелов сразу отправиться в дом брата, где уже должно собраться всё наше семейство. Лос-Анджелес не разочаровал своей погодой, настроением и красавчиками, чему я ужасно рада, ведь это именно то, что поможет мне не умереть от скуки в ближайший месяц, что я проведу здесь. Минимум пробок, и мы на месте через сорок минут, что не может расстраивать, потому что если бы я провела в этом авто, не выключающим долбаный шансон, ещё хоть минуту, то точно свихнулась бы. Молча расплатившись, подхожу к воротам и ввожу код безопасности, затем вкатываю чемодан за собой, закрываю дверь и бегу в дом, предвкушая встречу с самым лучшим человеком на всей Земле. — ЛИ! — его объятия всё также самые родные, тёплые и любимые. Тот же запах, та же мягкая кожа, всё тот же мой брат. — Я так скучал, котёнок, — шепчет куда-то в волосы, крепче прижимая к себе. Уютно. — Я сильнее, — мой слабый голос упирается ему куда-то в грудь, но я знаю, что он слышит; он всегда слышит. — Ты так выросла. — Тебя не было дома семь с половиной месяцев, как ты посмел бросить меня так надолго? — обиженно ударяю его несколько раз. Слёзы одна за другой катятся из глаз, а я только сейчас, тактильно ощущая любимого человека, понимаю, как же на самом деле мне его не хватало. — Прости, малыш. Я не буду делать так больше, обещаю. — Поклянись! — Клянусь, что больше не буду оставлять тебя на такое большое количество времени.***
— Это началось несколько месяцев назад, и я думал, что это обычное недомогание. Но каждый выход на сцену, на какие-то мероприятия, где было много людей, а мы находились в центре внимания, давались мне всё труднее. Я задыхался и паниковал, меня рвало, было больно дышать. Это отвратительное чувство, тяжесть в животе и клокочущие где-то в горле нервы. Я не мог это контролировать, это- это губило меня очень сильно, я не мог справляться с этим, с паническими атаками и давящей ответственностью за всё и всех без таблеток и Зейна. Сердце противно сжимается. От удивления, страха за родного мне человека, который переживал этот ужас раз за разом, а я даже не обращала внимания на это, когда мы говорили, не распознала крики о помощи во всегда уставшем и просящем услышать голосе. Я отвратительная. И от того, как незнакомо и больно теперь звучит его имя; я имею в виду, мои чувства к этому человеку были самые чистые, искренние и сильные, и сейчас… Сейчас я даже не могу определить, что чувствую к нему, но зато точно знаю, где и как сильно болит. — Я еле закончил тур, — после нескольких минут тяжёлого молчания. — И я не уверен, что смогу вернуться к музыке снова. Душа несколько раз выворачивается. Что? Крепко обнимаю его, сидя на этом, вдруг ставшим твёрдым, диване, и не могу поверить в то, что только что услышала. — Ты хочешь завязать с музыкой? — осторожно спрашивает папа. Он и слова не проронил с того момента, как мы все оказались в просторной и светлой гостиной, сейчас кажущейся такой мрачной и маленькой. — Я не знаю другого выхода. Не понимаю, что со мной происходит, но это что-то сидит где-то глубоко во мне и постоянно, — вздрагивает, и я чувствую всем телом, насколько физически больно моему самому сильному брату признавать свою слабость сейчас. — Контролирует меня. Я не властен над своим собственным телом, как- как я буду помогать менять мир, если даже не могу справиться с самим собой? Мама всхлипывает, и невидимые оковы, что до этого не давали мне двигаться, спадают, позволяя наконец обнять брата настолько крепко, насколько только хватит сил, чтобы он понял. Я здесь, слышишь? Я рядом.***
Я в Лос-Анджелесе уже две недели. Всё это время мы с Лиамом не отлипали друг от друга, я имею в виду — буквально. Я слишком скучала и переживала, поэтому не могла отстать от брата; к счастью, это было взаимно (иначе я бы убила его), и наши долгие разговоры постепенно склонялись к тому, что ему нужно вернуться на родину. — Англия — твой дом, — каждый раз говорю ему, давя. Я знаю, что он разрывается между странами, и в основном это из-за Софи, которая в данный момент учится в Нью-Йорке и приезжает к нам каждые выходные, но дело в том, что сейчас мне плевать на Софи. Я беспокоюсь о его состоянии, и я знаю, что в Лондоне мы сможем со всем разобраться. — Тебе там будет намного лучше, пожалуйста, поверь мне. Ты должен хотя бы попробовать. Дело даже не в том, что я сейчас думаю лишь о себе, ведь, если Лиам вернётся, счастливее всех буду я. Нет, совсем не в этом. Просто, ох, здесь всё действительно по-другому. Я не могу здесь дышать. Всё давит. Всё совсем иное. Мне не нравится находится здесь так долго, и я понимаю, что это в большинстве своём из-за того, что мы целыми днями сидим дома и умираем от скуки. Лос-Анджелес — действительно хороший город. Он большой, живой, в каком-то роде идеальный для такой звезды, как Лиам Пейн, самый горячий из «One Direction»; здесь полно папарацци, девушек и возможностей для развития в музыкальном плане, но эта атмосфера давит на брата. Он видит то, чего может достичь здесь, но из-за того, что эта чёртова болезнь подкосила его, он даже не может выйти на чёртову улицу, не говоря уже о том, чтобы что-то создать, исполнить или даже просто-напросто отдохнуть. Лиам не может переносить большое скопление людей, это усугубляет его положение, поэтому всё, что мы делаем — смотрим телевизор и питаемся любым фаст-фудом, который только можем заказать. И я знаю, ему это надоело тоже. Большой плюс Англии — это спокойная и тихая страна, там нет такого ненормального, бешеного движения, как в США. Я сейчас говорю не о машинах. Англия — место для спокойного отдыха, там нет больших соблазнов — таких, как в крупных городах Штатов — и это то, чем я руководствуюсь, когда пытаюсь заставить брата послушать меня. И, кажется, у меня это получается, потому что в один день мы просто просыпаемся, и первое, что он делает — спонтанно покупает билеты на самолёт. Билеты домой.***
Я перебралась в квартиру, когда поняла, что жить одной в огромном доме, рассчитанном как минимум на десятерых — не вариант; родители продали его и поселили меня ближе к центру города, недалеко от колледжа и культурного отдыха, что значительно урезало моё времяпровождение с моей малышкой. Если вы не поняли — я говорила о машине. Зато я стала ближе к Логану, который почти всё своё время проводит со мной (кроме того времени, когда нагло и с самой широкой улыбкой съёбывается к своему всемирно известному ирландскому парню), и убираться стало намного легче; я имею в виду, те, кто живут в частном доме, очень заёбываются по поводу уборки, и не врите, что это не так. Это так. Разве что теперь я не могу шуметь так сильно, как хочу, потому что делю площадку с молодой семейной парой с грудничком, так что вы понимаете. Но все самые громкие вечеринки теперь проводятся у Кларка или наших знакомых, поэтому я не сильно расстроилась. Подъезжаю к магазину, когда телефон звонит. Имя, высветившееся на экране телефона, делает меня счастливой. Отвечаю на звонок одновременно с тем, как блокирую авто. — Привет, малыш, — его голос слегка запыханный, но довольный. — Привет, — не сдерживаю широкой улыбки. — Ты уже закончил? — Только что вышел оттуда, — слышу короткий звук сигнализации, негромкое хлопанье дверей. — Как Лиам? Прости, что не смог забрать с аэропорта, ты же знаешь, там мне не давали и дёрнуться. — Всё хорошо, он в порядке, постепенно привыкает к Лондону заново, — прохожу мимо полок с продуктами, решая, что хочу приготовить сегодня на ужин, ведь, можно сказать, это первое официальное знакомство моего парня с самым близким мне человеком. — Можешь ехать ко мне, я сейчас куплю кое-что к ужину и подъеду. Не забудь забрать Логана, его машина в ремонте. — До сих пор? — присвистывает. — С той вечеринки прошло три недели, неужели всё настолько плохо? — Ты знаешь Кларка; если косячить, то с размахом, — ухмыляюсь, ставя в корзину ведёрко мороженого. Удивительно, но после того, как у меня ночует Логан, холодильник остаётся абсолютно пустым. Негромкий смех парня в ответ лишь подтверждает моё утверждение. Я улыбаюсь, продолжая проходить вдоль стеллажей дальше. — Встретимся там, малыш. — Люблю тебя. — И я тебя. Наконец подхожу к стенду с алкоголем. Мне хочется сделать этот вечер одним из лучших, потому что это всё — для Лиама, поэтому наличие хорошей бутылки вина обязательно. Параллельно думаю о том, чем мы вообще будем заниматься эти две недели, пока у меня не закончится академический отпуск. Первым делом мы отправимся к нашему семейному врачу, потому что мистер Янг — единственный заслуженный специалист, которого я знаю. Имею в виду, он знает абсолютно всё и, уверена, что он с лёгкостью поможет моему брату. Он должен. Это же мистер Янг. Затем, я помню, Лиам хотел навести порядок в своей квартире. Она находится недалеко от меня. На самом деле, этажом ниже, хах, родители настояли на этом, но мы и не были против. Я рада, что брат рядом со мной. Также намечается несколько вечеринок в доме Луи и квартире Гарри. Ребята ещё не в стране и прибудут сюда где-то через неделю. Они отмечают завершение тура и причём очень громко, как я знаю из достоверных источников, и совсем не так невинно, как все говорят родителям; и работают над новым альбомом, но все беспокоятся о Лиаме, поэтому перерыв продлили до полугода. Этого хватит им всем, я думаю. Отдохнуть, прийти в себя, наверстать упущенное за тот период, пока они безвылазно сидели в тур-атобусах и самолётах, отрывались на сцене и максимально редко думали о друзьях, которые, конечно же, очень скучают. Имею в виду, парни всегда двигались одной компанией, с ними общались много ребят, и это действительно тяжело — в раз лишиться всех пятерых; они, определённо, вызывают не только восхищение, но и привыкание. Но самое главное в этом перерыве то, что за это время брат окрепнет и продолжит заниматься тем, что он любит. Я давно не виделась с ребятами, хотя и постоянно на связи с Найлом и Гарри. С Найлом я общаюсь из-за Логана, потому что мы никогда не были особо близки, а с Гарри у нас своеобразные отношения, но он — один из близких мне друзей, только не говорите об этом Логану. Он думает, что его величество — мой единственный друг. На самом деле, та ситуация с «Гарри Стайлс и его маленькая мисс Любовный Интерес», как окрестил нас Логан, когда узнал, что мы не только поддерживаем общение, но и при возможности стараемся видеться (хоть это и было всего-то пару раз за два года), да ещё и вспомнил, как «ублюдок сох по тебе, как малолетка», не до конца разрешилась. Имею в виду, я знаю, что ещё нравлюсь ему, и те слова, которые он сказал мне тогда, в кафе, были, как он говорил мне, лишь шансом дать мне попробовать с Зейном. — Джиджи, что происходит? — спрашивает Гарри, когда я снова не отвечаю на его вопрос, погрузившись в себя. Я вздыхаю, виновато смотря на него. — Прости, я не могу обманывать тебя, — он не выглядит особо удивлённым. — У нас было кое-что с Зейном, и теперь всё, о чём я думаю, стал он. Я не хотела, чтобы так получилось- Гарри смеётся, говоря мне успокоиться: — Всё в порядке, милашка. Я, если честно, сильно сомневался в том, получится ли что-то у нас. — Значит, друзья? — с облегчением улыбаюсь, чувствуя, как груз, лежавший на плечах, испарился и наконец позволил нормально дышать. — Друзья. Но ни он, ни я не даём дружбе разрушиться, потому что как-то, в стельку пьяный, лежащий на своей кровати, Стайлс сказал, что я навряд ли буду счастлива с ним, потому что Зейн во мне слишком глубоко, а он ещё не готов к любым проявлениям отношений, ведь он, по сценарию, должен оставаться бабником, тем самым плохишом, в группе столько, сколько того требуют PR-менеджеры. Но после этого я встретила кое-кого, и моя жизнь, как же удивительно, значительно улучшилась. Я стала забывать о Зейне, но не настолько, чтобы растворяться в парне, которого встретила в университете. С Луи мы потеряли связь очень быстро. Он стал встречаться с какой-то девушкой почти сразу после разрыва с токсичной Шейлин, поэтому наше общение постепенно сходило на «нет», пока окончательно не изжило себя перед рождеством прошлого года. И он даже не позвал меня на свой день рождения. Клянусь богом, это было последней каплей, и я просто послала его, заблокировав везде, где только можно. Но дело в том, что я всё ещё чувствую потребность в общении с ним, ведь почти три года идеальной дружбы просто не вычеркнешь по щелчку пальцев. Он был со мной в самые разные моменты моей жизни; переживал горе, радовался счастью, не был тем лицемерным снобом, которые окружают меня в колледже, не был тем, кому было плевать, не был тем, кто делал всё для галочки лишь потому, что я сестра его лучшего друга. Луи Томлинсон был одним из лучших людей в моей жизни, и я скучаю. Сильно. Конечно, блять, я скучаю по нему. Мы могли часами разговаривать по телефону, обсуждать всякую чушь, и, о, именно он подтолкнул меня к новым отношениям, говоря, что это правильно, и что мне не нужно стоять на месте. — Живи, Джи. Действительно живи. Выкинь из головы всё ненужное. Ты молодая, умная и красивая. А самое главное — безрассудно свободная. Это тот самый момент, когда ты должна послать всё и просто принять то, что тебе дают. Начни по-новому. Полюби, обожгись, полюби снова. Пока в тебе не погас этот ебучий огонь — делай. А я буду рядом, чтобы помочь и поддержать. Всегда, солнышко. Как оказалось, даже этим вечным словам есть цена. И срок. Встряхиваю головой. Беру в руки телефон, видя на дисплее имя Гарри, мать его, Стайлса, и я просто представляю, как визжала бы, если бы не была сестрой Лиама Пейна. — Привет, котёнок, — его голос действует на меня успокаивающе после небольшой встряски памяти. Я скучала. Чёрт возьми, действительно скучала по его голосу. — Хей, — тяну, убирая телефон в сумку и поправляя airpods, которые так и норовят выпасть. — Что с голосом? — Всё отлично, я в магазине. — Оу, именно поэтому ты фанатично не кричишь: «мать его, Гарри-секс-символ-Британии-Стайлс решил удостоить меня каплей его драгоценного внимания?» — издевательски тянет, и мы смеёмся. — Ты забыл добавить часть о том, что ты мой любовник. — Чёрт, точно! Но ничего, малыш, все и так знают, как сильно ты влюблена в меня. Не сдерживаю смешка. — О да, и в твои колени особенно. Телефон разрывается его звонким смехом, и нам действительно нужно поменьше использовать слово «коленки» в нашем разговоре, потому что я всё отчётливее вспоминаю момент в Барселоне, когда мы с ним решили знатно оторваться в одном из клубов, а там оказалась, наверное, самая преданная фанатка «One Direction», потому что она знала о них всё. И у неё был странный фетиш на коленки. Я имею в виду, она буквально первым делом попросила потрогать ноги Гарри, и это было самым диким за всю поездку. Возможно, её увлечение распространяется только на секусального Стайлса, ведь на мои колени, спасибо Господи, она не претендовала. — Это было так странно, — признаётся парень, переворачиваясь, очевидно, на своей кровати. — У меня была действительно бурная ночка, чёрт возьми, — громко стонет в динамик, и так как в этот момент мимо меня прошла бабушка, осуждающе посмотрев и покачав головой, я хотела провалиться сквозь землю и больше никогда не дружить со слишком громким Стайлсом. И это звучит так грязно. — Я, кстати, вылетаю в Лондон завтра утром. Нью-Йорк должен восстановиться после эффекта Гарри Стайлса. — Конечно, милый. Тебя там действительно слишком много. Он был там несколько недель, но натворил столько всего в силу играющего в одном месте детства и дикого желания уложить в постель всё, что красивое и движется, поэтому вокруг него и группы стало ходить слишком шума и сплетен. Хотя это им только на руку, но Гарри действительно стоит немного успокоиться. — Встретишь меня в аэропорту? Мама повезла девочек отдыхать в Таиланд, Робин на работе, а вызывать такси не хочется, потому что, чёрт возьми, у меня есть куча друзей с машинами. Я до сих пор помню, как два года назад Миссис Твист удочерила своих племянниц, не ограничивая их ни в чём, после этого став окончательно святой в моих глазах. Мы даже как-то приходили к ним в гости, чтобы познакомиться с девочками, которые, чёрт возьми, действительно были похожи на ангелочков. — Это даже не обсуждается, — киваю. Гарри продолжает рассказывать о своих приключениях, пока я оплачиваю покупки и еду домой. Мне немного неудобно, но я просто радуюсь тому, что наконец-то слышу его, ведь мы потеряли связь на месяц или около того из-за его плотного графика (в том числе и ньюйоркского графика тусовок и девушек), поэтому я просто наслаждаюсь поездкой и сижу ещё около сорока минут в машине, перебивая и высмеивая некоторые моменты разговора. Моргаю, когда сбоку вдруг щёлкает вспышка. Не может быть, как они узнали о том, что Лиам здесь, так быстро? Мы были максимально осторожны, чёрт возьми. Оставляю машину на паркинге и поднимаюсь на лифте на свой этаж. Из квартиры доносятся голоса и чудесный запах еды, которую брат взял на себя, решив удивить меня тем, что он научился готовить в туре у поваров мирового уровня, которые, конечно же, стали частью «One Direction» тогда, когда парни в первый раз попали в топ-5 влиятельных артистов мира. — Твой парень настоящий герой, если терпит тебя всё время, — громко чавкая морковкой, которую нагло украл у готовящего Лиама, заявляет Логан. Он сидит на барной стойке, болтая ногами и не закрывая свой противный рот. Стоящий рядом с ним брюнет не сдерживает смешка, и я с прищуром смотрю на Райана. — Выключи постоянно контролирующую всё сучку, любимая, и обними меня наконец! — Из-за тебя я очень часто думаю о различных способах убийства человека, — признаюсь, но всё же с огромным удовольствием обнимаю его так крепко, что могу слышать, как хрустят его дряхлые кости. — Фу, от тебя воняет, ты что, не мылся несколько недель? — Это запах секса, дорогая, — почти мурлычет он. — Ты должна была привыкнуть, разве вы с Райаном ещё не опробовали твою кровать на прочность? — Ради всего святого, я не хочу это слышать! — истерит брат, и я только сейчас вспоминаю о том, что теперь тему физического удовлетворения и всего из этого вытекающего запрещено обсуждать свободно. Так, как мы с Кларком привыкли. — Мы все взрослые люди, Пейно, — по-дружески ударяет брата в плечо, и, клянусь, я вижу, как Лиам хочет натянуть глаз на аппетитную задницу моего лучшего друга. — Мы все трахаемся и знаем, что такое контрацептивы, и так интересно, — как ни в чём не бывало продолжает, ведь знает, что только выводит моего брата из себя и позорит меня своим слабоумием перед Райаном, который еле сдерживает смех сейчас, в который раз. — Мы с Найлом занимаемся сексом постоянно, один раз я даже сравнил нас с кроликами, но тем не менее, каждый раз, когда он- — Логан, — предостерегаю. Он закатывает глаза и показывает мне язык, говоря, что мы все всё равно скучали по нему. — Иди засунь туалетный ёршик в задницу и молчи. — Оу, сестрёнка, не уверен, что смогу молчать с этой штукой внутри меня. Официально: Логан Кларк — самый отвратительный лучший друг. — Рай, ещё не поздно передумать насчёт неё, — заговорщески шепчет моему парню друг, — поверь, мы все такие чирикнутые, тебе разве хочется терпеть её всю свою жизнь? Замираю, с прищуром глядя на то, как продолжает заливать что-то про меня смеющемуся брюнету. Мы познакомились с ним в прошлом году, на одной из летних вечеринок Кларка, который как-то связался со студентами и решил пригласить одну из компаний, понравившуюся ему больше всего. У них с Найлом тогда были не лучшие времена, и он хотел отвлечься от постоянных проблем, но геем там оказался только один парень, который, если честно, был совсем не тем, чего хотел шатен (он хотел Найла, просто не смог это признать). Райан, будучи тогда выпускником, зацепил меня сразу. Высокий, смуглый, накаченный брюнет, который не пил, сдержанно всем улыбался и следил за тем, что его друзья соблюдали норму и вели себя прилично, он показался мне идеальным, вобравшим в себя все качества людей, которых я люблю. Логан познакомил нас, а дальше уже случилось то, что случилось. Мы переписывались около двух месяцев, потому что он почти всё лето находился в Штатах, затем начали видеться в Лондоне; не так часто, как хотелось бы, но мы правильно дозировали себя в жизни друг друга, и это не дало того же сбоя, который был у нас с Зейном. Зейн всё ещё является моей первой болезненной любовью, и я стараюсь забыть его до сих пор, но Райан, ниточка за ниточкой, перечёркивает все воспоминания о Малике, и иногда это пугает меня. С ним нет того огня, который был с Зейном, но мне действительно хорошо с ним. Мы начали встречаться после того, как я была расстроена из-за того, что Луи вычеркнул меня из списка гостей (своей жизни) на день рождения, и вместе уже несколько месяцев, но я, честно говоря, никогда не задумывалась о том, что будет с нами дальше. Мне с ним спокойно, весело и уютно, но это пока. Наша «ровная» любовь в каком-то смысле не даёт никаких всплесков диких эмоций, как было в моих прошлых отношениях, но те отношения были больны, и, может, в каком-то смысле неправильны. А то, что даёт мне Райан сейчас, на самом деле то, что должно быть. Я не знаю ничего из того, что будет, но то, что Райан должен быть в моей жизни — пока единственное точное, в чём я уверена наверняка. Однако почему фраза Логана, это давящее «всю жизнь» так испугала меня и заставила покрываться мурашками страха от того, что это может действительно произойти?***
— Так я понравился твоему брату? — пальцем выводит на моём животе замысловатые узоры, смотря на меня проникающим во все уголки души взглядом из-под густых ресниц. Чёрт возьми, то, что он красив как Бог, выбивает меня из колеи. Острые скулы, глубокие карие глаза, небрежно уложенные волосы и трёхдневная щетина делают его грёбаной моделью «Versace», а не генеральным директором филиала крупной компании его отца. То, как он разговаривает, то, как относится ко мне — с уважением, то, как сильно он любит меня. Это ведь просто невероятно. Его тело чистое, никаких чернил, никаких шрамов. Идеален до каждого волоска на руке. Блять, он такой нереальный, что иногда мне кажется, что я сплю. И, если честно, я не хочу просыпаться. — Конечно, милый, он в восторге от тебя. Раннее утро позволяет моей белоснежной спальне тонуть в холодном синем свете, свежести после прошедшего дождя и энергетике, которую источает этот парень так сильно, что мне нечем дышать. Только им. Только сейчас. Только здесь. Вдали от шумного и такого нереального для меня сейчас мира, в котором полно всего плохого и опасного, мне так чертовски хорошо лежать рядом с ним, в его расстёгнутой рубашке, наслаждаться каждым поцелуем и крепкими руками, тихими откровенными разговорами и нашим смехом. Это идеальнее всего, что может вообще быть. Я, чёрт возьми, так сильно влюблена в тебя, Райан, мать твою, Джонс.***
Гарри Стайлс точно создан для того, чтобы быть звездой мирового масштаба. Я имею в виду, чёрт возьми. Расстёгнутая до груди рубашка, несколько подвесок, одну из которых подарила ему я, узкие чёрные джинсы и просто невероятная голливудская улыбка. Его волосы заметно подросли, колец и браслетов на руках стало больше, а за то, что он сейчас с сумками от «Louis Vuitton», в которых беспорядочно уложены его вещи, я почти уверена, он получит столько денег, сколько не снилось обычному пареньку из Лондона. Гарри Стайлс — прирождённая избалованная сука, это факт, и только посмотрите, он едва ли не амбассадор самого известного французского дома моды. Я закатываю глаза, когда вижу, как небрежно он машет рукой папарацци и интересуется, всё ли у них хорошо. Это часть Гарри Стайлса, вы не отнимите это у него; он будет интересоваться, всё ли с вами в порядке, даже если вы неимоверно жутко бесите его до дрожи в коленках. Он подходит ко мне, раскинув свои длинные руки, и мы крепко обнимаемся. Он пахнет всё также. «Армани». В голове сразу же всплывает та сцена в коридоре школы, когда ребята были всего лишь горячими выпускниками, а я неопытной десятиклассницей, которая металась от одного парня к другому. Бог мой, мы так повзрослели. — Часть про дебила явно была лишней. — Но тогда я бы ничего тебе не сказала, — просто отвечаю, улыбаясь, и продолжаю идти, пока не упираюсь во что-то живое и дышащее. Брюнет хихикает, смотря на кого-то за моей спиной. Вот мудак, он знал, что там есть кто-то! — Эм, — поворачиваюсь, натыкаясь на грудь парня в обтягивающей чёрной футболке. Воу. Поднимаю голову, видя смеющееся лицо Гарри. — Привет, Гарри. Как ты? — Боже, сучка, серьёзно? Может, сначала извинишься? — фыркает Логан. — Да, да, точно, извини, — кидаю на друга самый пиздец какой раздражённый взгляд, после чего снова перевожу его на друга брата. — Ничего страшного, Джиджи, — голос такой низкий вблизи, чёрт. — От тебя приятно пахнет. Оу, что? Краснею. — Спасибо, это «Армани». Ты тоже хорошо пахнешь. Знакомый запах. — Это «Армани», — улыбается, демонстрируя ямочки. — Бля, отлипни ты от него и флиртуй не впритык к его божественному телу, — сука, Логан. Мы с Гарри одновременно делаем шаг назад. — Парни ждут, мне пора. Пока, Джиджи, — подмигивает мне, прежде чем развернуться и уйти в сторону Лиама и их друзей, которые всё это время смотрели на нас. Брат был чем-то разозлён, и я примерно понимаю, чем. — Он подмигнул тебе. — Знаю, мне нужно сесть, — это и в правду было горячо. — Тебе нужно трахнуться с ним. — Заманчивая идея, но Лиам не позволит никому из них и близко ко мне подойти. Тогда я считала каждого из этой четвёрки такими недосягаемые, самоуверенными и до ужаса, вот просто отвратительно красивыми. Я боялась дышать в их присутствии, если быть честной. И посмотрите на нас сейчас. — Я знаю, мы только встретились, но давай притворимся, что это любовь? — вдруг говорит, наклоняя своё лицо к моему. Я смеюсь, качая головой: — Ты что, кадришь меня строчкой из собственной песни? — Так мило, ты знаешь все наши песни наизусть, — демонстрирует свою блядски привлекательную ямочку, и я умираю. Почти так же сильно, как его самого, я люблю эту дырку в его лице. Почему парням всегда достаётся такая нереальная внешность? — Конечно, я учу их из-за Найла, он мой любимчик, — пожимаю плечами, пока парень укладывает сумки в багажник моей машины и садится на пассажирское сиденье. — Ты отвратительно врёшь, — показывает мне язык. — Ты прав. Мой брат — единственная причина, по которой я слушаю ваши песни. — На самом деле, тебя просто возбуждает мой голос в них, признай это, крошка, — подмигивает, широко улыбаясь. Наверняка именно этой улыбкой он покоряет женские сердца. Или разбивает их. Одно и то же. — Ты каждый раз забываешь, что у меня есть парень, Стайлс, — улыбаюсь, — следи за тем, что говоришь. — Парень есть, парень нет — какая разница? Ты всё равно меня любишь, — спокойно пожимает плечами. — И даже не отрицаешь, что возбуждаешься от моего голоса. — Боже, — смеюсь, качая головой, и притормаживаю на светофоре. — Иногда ты такой дебил. Сбоку от нас замечаю движение, и стоит только нам повернуть головы, как мы слышим оглушительный визг. Камеры телефонов девушек, авто которых стоит параллельно нам, направлены на нас, они что-то без разбору кричат и машут руками. Гарри радостно машет им в ответ, и я мило улыбаюсь. Парни невероятно привлекательны, неудивительно, что основная часть их аудитории — девушки. Они так обожают ребят, что иногда страшно заходить в Твиттер, потому что теперь всё, что я вижу — твиты о том, какие они сексуальные. Разумеется, я была лучшей сестрой для Лиама и следила за каждым его концертом, а это значит, что я была в Твиттере 24/7, читая всё-всё-всё; может быть, поэтому забыть Зейна и Луи мне было гораздо сложнее, чем если бы я вообще не следила за жизнью ребят. Кстати, о Твиттере, Зейне и наших с ним отношениях. Их PR-команда позаботилась о том, чтобы о «Зиджи» ничего не узнали. Ни одной фотографии, ни одного видео, никаких-либо свидетелей и фактов. Это было так серьёзно, буквально отовсюду (даже с личных профилей наших друзей) изымались все доказательства нашей любовной связи. Они, кажется, поработали лучше, чем ФБР. Поэтому для всех я — всего лишь милая восемнадцатилетняя сестра одного из «One Direction», которая иногда встречается с ребятами из-за кровного родства с Лиамом Пейном. Некоторые фанаты шипперят меня с Гарри, потому что мы проводим действительно много времени вместе, если сравнивать с другими, но мы лишь закрываем на это глаза, позволяя им думать то, что они хотят. Ребята относятся к такому вниманию и подобной реакции поклонниц снисходительно, но я знаю, что это здорово поднимает их самооценку. Одно дело — быть популярными в школе, а другое — в мире. И иногда они зазнаются, поэтому постоянно приходится одёргивать их и приводить в чувство. Горит зелёный, и моя машина срывается с места немного быстрее, чем я ожидала, и следом я слышу самодовольного Стайлса: — Не ревнуй, милая, моё сердце принадлежит только тебе. — Заткнись, — щипаю его руку, довольно улыбаясь, когда он шикает и злобно смотрит на меня, говоря, что ему, вообще-то, очень больно. — Хватит болтать чепуху. — Я хочу есть, а мы только что проехали мой любимый ресторан, — жалуется он, с грустью смотря на быстро исчезнувшее сбоку здание. — Я приготовила тебе прекрасный обед, неужели откажешься от моей кухни и предпочтёшь этому чертовски непонятные блюда, которые ты обычно ешь? — Надеюсь, что ты не отравишь меня, потому что я хороший друг и выберу тебя. Закатываю глаза. Мы оба знаем, что готовлю я превосходно. — Чем займёмся потом? Я спал весь полёт и сейчас полон сил. Смотрю на время. Четыре часа дня. У нас есть достаточно времени. — Мы можем сейчас поесть, отдохнуть и к девяти начать собираться в одно интересное заведение, и, если верить отзывам, это очень крутое место. — В прошлый раз так ты привела меня в гей-клуб, и меня чуть не натянули мои боссы, потому что все после этого начали думать, что я гей. Хихикаю. — Вы хотели пиар, это было отличным толчком, между прочим. — Ну да, путём моей девственной задницы, которая в итоге стала обесчещенной. — После подобного я правда начинаю думать, что ты гей. Цокает, а затем интересуется: — Лиммо дома? Он не брал трубку сегодня. — Нет, ещё на приёме у мистера Янга. Он не разрешил мне ехать с ним, иначе встречал бы тебя Логан или Райан, — обиженно отвечаю. — Почему он не позволил поддержать его? Я же беспокоюсь. Я всю себя извела, пока ждала тебя. Ни доктор Янг, ни мой тупоголовый братец не отвечают на мои звонки. — Пойми, котёнок, эта хрень, которая сидит у Пейно вот тут, — указывает на свою голову, перевязанную повязкой с флагом Америки, — очень сильно волнует нас всех, но больше всего его, и он хочет разобраться с ней сам, не впутывая никого из нас, потому что, ну ты же знаешь своего брата, он будет разбираться сам в любом случае. Пока он не поймёт, что это и как с этим бороться, мы ничего не узнаем. После нашего недолгого молчания, недовольно добавляет: — И я б ни за что не сел в машину к твоему парню. — Что? Почему? — Потому что тогда вы бы расстались, ты бы стала ненавидеть меня, и я бы всё-таки врезал ему, — с отвращением отвечает. Паркую машину, тяжело вздыхая. — Гарри. — Не нужно, Джи. Ты знаешь о моих чувствах и о моём отношении к тебе и к тому, что ты встречаешься с каким-то заносчивым уродом. Пойдём уже поедим, я жутко голоден. Гарри Стайлс не только зазвездившийся друг моего брата, но также очень тяжёлый человек, общение с которым всегда выпивает из меня все соки одновременно с тем, как вдыхает в меня столько жизненных сил, сколько никто бы никогда не смог.***
Кручусь перед зеркалом, довольная собой. Чёрно-белая твидовая юбка со вплетёнными туда серебряными нитями обтягивает всё, что нужно, шёлковая майка цвета пудровый беж оголяет ключицы, на одной из которых набиты три ласточки, а пиджак накинут на плечи, и я выгляжу почти идеально с ровными стрелками, нюдовой помадой и закреплёнными гелем бровями. Довольно-таки стильно, но всё равно чего-то не хватает. Недолго думая, надеваю часы с чёрным кожаным ремешком, беру небольшой клатч под телефон, карточку и ключи и обуваю белые кроссовки, потому что собираюсь сегодня выпить; а на каблуках позволить себе расслабиться довольно затруднительно. — Ты там скоро, Пейн? — ноет из гостиной Гарри. — Я ушла тридцать минут назад, почему ты просто не можешь закрыть рот и дать мне спокойно собраться? — спрашиваю, выходя в кухню-бар, объединённую с комнатой, где находятся огромный, рассчитанный на десятерых, диван, мраморный диванный столик, большой телевизор и очень громкий и надоедливый Стайлс, разлёгшийся в форме звёздочки на махровом сером ковре. — Ты ведь уже готова, посмотри! — истерично отбрасывает руку с телефоном, которую до этого держал возле лица, чтобы, очевидно, разглядеть своё очередное идеальное селфи, на пол. — Нет, хватит орать. Ты раздражаешь. — Грубо. — Ты можешь выпить чай и успокоиться, — предлагаю ему, ища в выдвижных ящиках кухонного гарнитура то, что мне нужно. И да, чёрт возьми. Моя любимая помада здесь. — Да! — тихо ликую себе под нос. — Ты что, хранишь косметику в этом мраморном гробу, предназначенном для посуды? — Да, и что? — Серьёзно? — Да, и что? — Ты такая странная. — Да, и что? — Лохушка. — Пошёл к чёрту, — смеюсь и бросаю в него кухонным полотенцем, которое, между прочим, попадает точно в цель. Приглушённое тканью лицо выдыхает и говорит лишь безобидное: «Стерва». Возвращаюсь в комнату, где продолжаю сборы. Ищу любимые духи, набор серебряных колец, которые так удачно впишутся в образ, портативную зарядку и компактную расчёску, которой буду при каждом удобном случае запускать в лицо Гарри или же расчёсывать волосы, уложенные в лёгкие волны феном. Мы вызываем такси и едем по заданному адресу. Уже темнеет, хотя время исправно показывает всего восемь вечера, но, думаю, это из-за того, что скоро пойдёт дождь. Ох, обожаю Англию за это. Делаем, наверное, миллион фотографий, и я делюсь одной из них в Instagram. @gigipayne: грандиозная встреча. На снимке мы похожи на чёртову голливудскую парочку, потому что на мне шикарный наряд, а на Гарри его самая лучшая рубашка (фавориты, на самом деле, меняются каждую неделю, но это совсем неважно), мы широко улыбаемся и, как и следует звёздам, сидим на заднем сидении дорогой машины. — Я позвал своих друзей, ты не против? — поворачивается, чтобы лучше видеть моё лицо. — Конечно, нет проблем, — пожимаю плечами. Мне действительно всё равно. — Райан, возможно, зайдёт на часик-два, он сегодня должен пораньше закончить на работе. Кудрявый кивает, поправляя перекрутившееся кольцо на указательном пальце. Он достаёт телефон и что-то сосредоточенно ищет в фотоплёнке, а я всё не могу оторвать от него взгляд. Гарри, на самом деле, долбаное совершенство, и я никогда не скажу это вслух. Он безупречно красив, воспитан, ежедневно делает сотню людей счастливыми, занимается благотворительностью; с ним есть о чём поговорить, он поддержит абсолютно любую тему и абсолютно любую тебя в абсолютно любой ситуации. Я знаю, что всегда могу рассчитывать на него, даже если мы находимся в глубокой ссоре. Гарри Эдвард Стайлс, в общем-то, идеал парня. И иногда я жалею, что не смогла полюбить его когда-то. Как и не могу сейчас. Он подходит мне, я, может быть, подхожу ему; и он любит меня. Я знаю, что любит. И не так, как любит друг своего друга, а так, как парень любит девушку. Это сложнее, запутаннее. Это во многом лучше. Но почему, чёрт возьми, я влюбляюсь в таких сложных людей, что просто застрелиться хочется. У которых куча проблем с семьёй, собой и с остальными. Которые состоят из противоположностей и пагубных тонкостей, которые наполнены злобой, агрессией и в то же время желанием изменить мир в лучшую сторону, которые переворачивают мир с ног на голову одним только взглядом. Чем Зейн был лучше Гарри? Чем, чёрт возьми? Я выбирала Зейна Малика раз за разом, в то время, как Гарри Стайлс каждый раз выбирал меня. Даже сейчас. Я была той, кто забирал Гарри из аэропорта, я была той, с кем он провёл весь день после перелёта, хотя мог бы уехать домой или к кому-нибудь другому, я та, что сейчас едет с ним веселиться; он мог позвонить кому угодно, но выбрал меня. Потому что он каждый чёртов раз выбирает меня. — Приехали, — оповещает водитель и принимает деньги. — Спасибо, удачного вечера. — И вам. Выходим из машины, оглядывая приличное с виду заведение оценивающим взглядом. Люди на улице начинают его узнавать, поэтому мы быстро проходим через охрану, ведь я есть в списке гостей (а Гарри Стайлс сам по себе входной билет куда, собственно, угодно), и погружаемся в интимную атмосферу лаунж-бара, наполненную дымом кальянов, спокойной музыкой и приглушённым голубовато-белым светом. Тут немного людей; они разбросаны по всему большому залу и по второму этажу, в зоне VIP, где и зарезервирован наш столик. Нас ведёт туда приветливый администратор, по пути расспрашивая Гарри, нравится ли ему погода в Лондоне после такой резкой смены местности. Последние концерты парни давали в Испании, где сейчас невероятно жарко. Пока они мило общаются, я рассматриваю интерьер: много неона, вдохновляющих и интересных фраз на стенах, а основным, как мне показалось, объектом тут является прозрачная лестница, по которой мы сейчас и поднимаемся. Также на некоторых стенах висят постеры с обложками альбомов таких групп, как «The Rolling Stones», «Pink Floyd», «The Beatles» и других выдающихся музыкантов. Играют здесь, кстати, только их песни. Это место уже пришлось Гарри по душе, я уверена. Заказываем напитки и оглядываемся вокруг. Тут тихая и уютная атмосфера. Как раз то, что нужно. — Как думаешь, Лиам сможет приехать? — с надеждой спрашиваю у парня. Тот неопределённо пожимает плечами: — Если он пройдёт сюда через чёрный вход, то вполне возможно. Тут, в принципе, довольно-таки неплохо. Главное, чтобы не было фанатов и слишком много людей. — Навряд ли тут будут люди, — качаю головой, — чтобы войти сюда, придётся заплатить очень много, не говоря уже о том, что, если ты не будешь соответствовать, тебя отсюда просто-напросто выгонят. И, на самом деле, здесь есть списки гостей. За то, чтобы оказаться в этом списке, нужно заплатить нереально много, поэтому тут тусуются люди вроде вас. — Это идеально, — широко улыбается. — Тогда я попрошу ребят захватить его с собой, наберёшь ему?***
Утро начинается не с будильника, а, чего и следовало ожидать, с истеричных матов Логана, который, конечно же, как обычно не смог приготовить ничего без драмы. Вчера он присоединился к нам после множества моих и Гарри историй в Инстаграме, отчитав меня за то, что я предпочла ему этот «зажравшийся бомонд», потому что тех друзей, которых позвал Гарри, крутят по телевизору и по радио чаще, чем самих «One Direction». Раздражённо вздыхаю, переворачиваясь на кровати и встречаясь с сонным и улыбающимся Райаном лицом к лицу. — Доброе утро, милая. — Привет, — растерянно шепчу, а затем счастливо улыбаюсь. Я люблю просыпаться с ним. Мы долго валяемся в кровати, смотрим сериалы или целуемся, и всё это слишком идеально, чтобы быть правдой, поэтому после того, как он уходит, всегда остаётся физическое и духовное опустошение. — Я думала, тебе нужно работать сегодня. — Взял выходной, — улыбается, перекатываясь на меня так, чтобы смотреть прямо в глаза. — Разве босу можно прогуливать? — дразню, отвечая на поцелуй парня, от которого схожу с ума. — М-м-м, иногда можно, — улыбается и чмокает меня несколько раз. — Хватит сосаться, мерзкие пернатые существа, — неожиданно появившийся в комнате Логан кидает в нас подушку и фыркает. — Джиджи, у тебя есть тридцать минут, чтобы собраться. Ты обещала сходить со мной в торговый центр. Стону. — Нет, чёрт возьми, Кларк, иди в жопу. Возмущённо ахает и кидает в нас недоеденную плитку шоколада. — Ты обещала мне! — Логан, блин, я меняю своё постельное бельё из-за тебя уже второй раз за несколько дней! — злюсь, и Райан, поддерживая меня, пуляет в него запущенной им же подушкой, попадая точно в цель. Друг заводится так же, как и я только что, и повторяет ещё раз: — Тридцать минут, Пейн, иначе я больше никогда не заговорю с тобой. Никогда не любила ходить по магазинам с Логаном. Я серьёзно. Он — чертовски раздражительная сучка, когда дело касается покупки одежды. И я предпочитаю ему свою одинокую компанию, но иногда случается так, что он не оставляет мне выбора, как, например, происходит сейчас; я имею в виду, вы же знаете Логана, если ему испортили настроение, он абсолютно точно испортит его другим. Так что прямо сейчас я хочу засунуть вешалку, которую держу в руках, так глубоко ему в задницу, чтобы- — Ты выглядишь как моя чёртова бабуля в этом платье, и давно ты лишилась, блять, своего безупречного вкуса в одежде, любимая? Я подавляю в себе огромное желание сделать ему очень больно этим самым платьем, даже не спрашивайте, как, и этим сохраняю нам обоим нервные клетки. — Перестань, блять, раздражаться, — бросает мне, проходя мимо к вешалкам с новой коллекцией. — Я не буду раздражаться, если ты не будешь меня раздражать! — яростно отвечаю, делая большой глоток кофе со льдом. Если бы за это меня не выгнали из отдела, я бы вылила его на голову этому самоуверенному ублюдку прямо сейчас. — Почему ты просто не можешь молча взять то, что тебе нужно, а не заставлять меня мерить всё подряд? — Потому что тебе явно не хватает чувства стиля. — Потому что ты тупой говнюк, вот почему, — огрызаюсь. Я и без этого кретина вся на нервах. Мы вчера поругались с Гарри, который просто послал меня куда подальше при всех, я разнимала их с Лиамом, сегодня Райан сказал, что мы мало времени проводим вместе и пригласил на ужин вечером, но я отказала ему, потому что обещала помочь Логану, в итоге мы поругались и на нервной почве я сказала ему валить куда подальше. Хах. А вы думали, у меня всё так гладко и просто? Как бы не так. — Знаешь, разговаривать с тобой — то же самое, что и смотреть порно с участием животных. Мерзко, тошно и отвратительно, — заявляет, а затем, бросив вещи на полку, быстро выходит из магазина. Я не понимаю, что с ним сегодня не так, и успокаиваю себя, говоря, что это просто плохой день. И у меня, и у него. Знаю, что они, кажется, повздорили с Найлом, и я должна быть немного терпимее, поэтому выбегаю из «Burberry», оглядываясь, чтобы понять, в каком направлении эта дерзкая истеричная сучка ушла, и замираю, расшибая все свои проблемы о кафельный пол. Потому что навстречу мне, сосредоточенный, с несколькими пакетами в руках и с охраной за спиной, идёт никто иной, как Зейн чёртов Малик. И я хочу умереть.***
— Джиджи? — его голос пугает меня так же сильно, как и когда-то в детстве испугало появление Лиама, переодетого в одноглазого и одноногого пирата (я до сих пор с содроганием вспоминаю то, как жутко звучал его голос). — Логан, чёрт тебя дери! — выдыхаю, испуганно озираясь по сторонам. Я не готова встретиться с Зейном Маликом. Абсолютно, блять, не готова увидеть его вживую снова. До этого момента я с огромным успехом избегала любого его упоминания и появления в реальной жизни, а на экране телефона, стоя на каком-либо мероприятии рядом с Лиамом, он казался мне нереальным. Но перерыв группы конкретно испортит мои планы, и я постараюсь оттягивать момент встречи столько, сколько смогу. — Что ты, блять, делаешь в ёбаном шкафу в ёбаной «Ikea»? — теперь шепчет, наклоняясь ко мне. Я хмурюсь: — Не привлекай внимания, придурок. — Сказала девушка, выглядывающая каждые, сука, несколько минут из грёбаного шкафа, — фыркает парень, крутя пальцем у виска. — Ты чирикнулась, любимая? — Зейн был здесь. Он мгновенно меняется в лице. — Как ты? — Напугана, — не скрывая ни единой эмоции, отвечаю. — Это было дико — видеть его снова, так близко, так… чертовски близко. Я чуть не умерла, Логан, я не помню, как оказалась здесь, но если верить Твиттеру — он ещё здесь, в отделе «Adidas». Я ждала, пока он уйдёт. — Не переживай, малыш, всё обойдётся, — вытягивает меня из деревянной коробки цвета марсалы и крепко обнимает. Я глубоко вздыхаю. — Ты не можешь бегать от него вечно, ты же понимаешь? — Я буду делать это, пока будет возможность, ты же знаешь меня. Смешок. Затем: — И всё-таки, Джи. Это нормально. Он всего лишь твой бывший, у тебя сейчас есть Райан. У тебя другая жизнь, помнишь? Без него. — Помню, — киваю, продолжая обнимать его. — Но дело в том, что я скучаю по Зейну и иногда даже жалею, что тогда не попыталась спасти наши отношения. Сейчас, возможно, всё было бы по-другому. И поэтому видеть его, ох… это больно, обидно и тяжело. Слышу лишь поражённый вздох в ответ и самое лучшее предложение за весь сегодняшний день: — Поехали поедим мороженого, а?***
— Лиам, ты делаешь — что? — визжу в трубку, нервно наматывая круги по комнате. На мне лишь ванное полотенце, обмотанное вокруг тела, и домашние тапочки с большими пушочками на них. — Устраиваешь грёбаную вечеринку, прекрасно зная, что для тебя это может обернуться чем-то-блять-очень-плохим? — Джи, успокойся, — вздыхает брат, и это выводит меня из себя. — Мистер Янг посоветовал мне проводить на публике как можно больше времени, тем более, пока я в Лондоне. Он сказал, что дома мне намного легче будет побороть это и настроить себя на прежнюю волну. Понимаешь? — Нет. Ты не будешь этого делать. — Джиджи, пойми- — Нет. — Джиджи- — Нет. — Джи- — Нет! Лиам, это чертовски безответственно! Я беспокоюсь о тебе, пойми же ты, глупый маленький идиот, — бормочу, наконец останавливаясь около трюмо. Из зеркала напротив на меня смотрит девушка с горящими глазами и спутанными влажными после душа волосами. Я кажусь самой себе невероятно дикой прямо сейчас. — Я знаю, цветочек, но у нас с Софи годовщина — я не могу это просто так оставить. К тому же, Луи и Найл приехали сегодня утром, мы обязаны встретиться. Это мероприятие только для самых близких нам людей. Вздыхаю. — Время и место. — «The Langham», в семь вечера, — отвечает. — Я хочу, чтобы ты пришла с Райаном. Естественно, я буду с ним. — И, Джи… — вмиг становится неуверенным. — Там будет Зейн. Небесный свод падает на землю ко всем, мать его, херам, и я чувствую себя примерно так же, как прокрутившееся в машинке бельё. Выжато, скомкано и устало. — Постараюсь пережить это потрясение, — немного язвлю, но не отрицая долю правды в моих словах. Встреча с Зейном Маликом ещё какое потрясение. — Увидимся вечером, Лимо. — Увидимся вечером, Джиджи. Твою же, сука, мать.***
Переодеваюсь, наверное, в сотый раз за вечер, потирая нос. Чёрт, это сложно. Лиам и Софи обозначили дресс-код — чёрно-белая вечеринка для ближнего круга, и я, блять, не знала, что так ненавижу все вещи этих цветов, которые имею, пока не встал вопрос: как показать Зейну чёртову Малику, что мне на него давно плевать и одновременно с этим показать, какое я божественное существо и какая у меня шикарная фигура. Логан назвал меня «абсо-блять-лютно зазнавшейся сукой» и сбросил вызов, когда я начала жаловаться ему на то, что мне нечего надеть на моё чертовски красивое тело. Тогда я позвонила Райану, с которым всё-таки помирились, и попросила совета, естественно, не упоминая, в каких отношениях состою с близким другом и одногруппником моего брата. На самом деле, как я и говорила, о наших отношениях знают лишь те, кто были с нами в то время, когда я жила Зейном и спала с ним в одной кровати. И я не хочу что-то менять в этом. Он не помог, сказав лишь самым мягким голосом, чтобы я не отвлекала его от работы. Фыркнув, останавливаю свой выбор на белом вельветом боди с глубоким декольте, кожаных штанах чёрного цвета и остроносых коротких сапогах, затем подбираю несколько аксессуаров (длинная подвеска и нежный чокер, смягчающий образ) и приступаю к макияжу. Тружусь над ним двадцать минут, затем привожу волосы в порядок, собирая их в идеально ровный конский хвост, и, может да, а может и нет, делаю миллион фотографий, успокаивая себя тем, что со мной будет Райан, и вместе всё переживём. Даже такое выбивающее из колеи событие, как Зейн Джавадд Малик.***
Отель, который выбрал брат, разумеется, был одним из самых шикарных, которые мне доводилось когда-либо видеть; обстановка, дизайн, продуманный до мелочей, атмосфера сдержанной роскоши (как раз в стиле Пейнов), богатые украшения и, конечно же, куча гостей. Тут нет намёка на «близкий круг», определённо. Его близкий круг — только я, так какого хера? Потому что здесь, чёрт возьми, полагаю, все звёзды, с которыми Ли познакомился, обязываясь положению такой же, мать его, всемирно известной медийной личности. Горстка друзей из школы, Логан, парни и много, очень много людей, которых я видела только на экране телевизора. Наполненное праздником помещение пестрило фотографами, официантами, разносившими блюда и напитки, журналистами и красной ковровой дорожкой, где пришлось пройтись всем гостям устраиваемого мероприятия, конечно. Я улыбаюсь множеству камер, крепко сжимаю локоть своего парня, немного ошарашенного размахом вечера, меняю несколько поз, а затем тяну Райана подальше от этой суматохи. Глаза быстро находят брата в окружении музыкантов их группы, и тело спешит туда, по пути здороваясь со всеми знакомыми. Быть сестрой известного участника бой-бэнда, знаете ли, так или иначе обязывает посещения подобных мероприятий, поэтому, не без гордости, могу сказать, что с некоторыми особо близкими ребятам звёздами, я знакома лично и в более или менее дружеских отношениях. — Привет, Джиджи, — добродушно здоровается один из парней, окружающих брата, и Лиам тут же поворачивается ко мне, молча наблюдая, как я обмениваюсь любезностями с его группой. — Всё хорошо, цветочек? — насторожено спрашивает брат, предчувствуя бурю. Музыканты, кажется, тоже поняли это, поэтому быстро ретировались куда подальше. И ох, парень, я же всыплю тебе по первое, мать его, число. — Лиам, — терпеливо начинаю. Райан, усмехнувшись, тихо предупреждает нас, что возьмёт выпить и вернётся к нам. Вообще-то, думаю, все должны уже рассесться по местам, но мне сейчас не до этого. — Ты совсем с ума сошёл? — шиплю, после наблюдая раздражённый закат глаз самого родного, но, сука, такого тупого человека. — Ты понимаешь, что это в твоём состоянии очень, блять, опасно? — Во-первых, не матерись, — резко отвечает. Мне не нравится, что прямо сейчас мы ссоримся, но, чёрт возьми, я просто очень за него переживаю. — Во-вторых, я не инвалид, Джиджи. Я могу провести вечер в честь помолвки с женщиной, которую люблю, и- Какой, на хрен, помолвки?! — Что. Ты. Сказал? — Это должно быть сюрпризом для всех, — наконец отвечает шатен, оглядываясь по сторонам, чтобы убедиться, что никто нас не слышит. — Праздник в честь годовщины и нашим с Софи заявлением о создании брака. Я сделаю ей предложение в конце вечера, наши родители здесь, я уже попросил благословения у её отца. — Лиам, — поражённо выдыхаю, не имея возможности вымолвить и слова. Брат стоит напротив меня со сверкающей улыбкой, он счастлив, он рад, чёрт возьми, потому что да, они с Софи встречаются уже четыре года, это то, чего и следовало ожидать, но- — Джиджи? — испуганно подходит ко мне, и я наконец чувствую, что по щекам текут слёзы. — Малыш, боже, я- Джиджи? — зовёт меня ещё раз, и я словно получаю пощёчину. — Теперь ты бросишь меня, да? — резко вскидываю голову, смотря ему прямо в глаза. Говорю негромко, отчётливо, так, что мне самой становится не по себе. — Ты женишься на ней, и когда начнётся следующий тур — ты будешь в свободное время приезжать к ней, к своей жене, на законных условиях, и совсем забудешь о том, что у тебя есть сестра, которая переживает вашу разлуку в тысячу раз сильнее, чем девушка, с которой ты познакомился на вечеринке в десятом классе. Я не хочу этого говорить, но я так ненавижу Софи долбаную Смит прямо сейчас за то, что разделяет меня с самым близким мне человеком, не делая практически ничего для этого. — Цветочек, что ты несёшь? — он растерян и злится, очевидно. — Я люблю её, но я не собираюсь забывать тебя, мать его, ты моя родная сестра, Джелена. Что ты несёшь? — Её ты любишь больше, ведь так? — подначиваю, уже не контролируя слёзы и голос. Некоторые заинтересованные личности обращают на нас внимание, и это всё давит. Давит, давит, давит. Так, блять, сильно, что мне кажется, что воздуха с каждым вздохом становится всё меньше. — Перестань быть эгоистичной сукой, Джиджи, — резко обрывает все мои страдания брат. — Ты ведёшь себя сейчас, как маленький капризный ребёнок, у которого забирают старую игрушку, чтобы дать новую. Я — не твоя долбаная игрушка, Джелена. Он назвал меня полным именем уже два раза, — отмечаю как бы между прочим, но от этого становится только хуже. Это значит, что он просто в не себя от ярости. Но и я тоже. — Я всегда был с тобой, всегда шёл на уступки, только лишь бы ты улыбалась и была счастлива, но сейчас, чёрт тебя дери, ты переходишь все известные границы, Джиджи. Клянусь, я- — Да пошёл ты к чёрту вместо со своей Софи и вашей ёбаной помолвкой! — выкрикрываю и срываюсь с места. Мне плевать, что я чуть не сбиваю идущего на встречу Райана, мне плевать, что мы с братом только что стали центром обсуждаемых событий, и мне плевать, что меня снимают эти долбаные репортёры. Мне на самом деле плевать. Выбегаю на улицу, резко останавливаясь перед опоздавшим гостем, которого, если честно, не хотела бы видеть ещё сто лет. Но факты обстоят так, что сейчас прямо напротив меня, замерший в такой же нерешительности и жадно оглядывающий меня, стоит никто иной, как Зейн Малик собственной персоной, держащий в руках подарок для, ох, очевидно, молодожён. Мы молчим. Я всё ещё плачу, пытаясь успокоиться, а он смотрит так, как будто видит меня в последний раз. Вместе с Лиамом на меня навалилось и это чудо с зажатой между зубов сигаретой. Я делаю несколько неуверенных шагов к нему, заставляя того поражённо моргнуть несколько раз, и выхватываю сигарету, прикасаясь к ней разгорячёнными губами, которые недавно наговорили столько мерзостей Лиаму. Делаю несколько затяжек и, выкинув окурок, разворачиваюсь и иду к своей машине. — Джиджи? Неуверенный голос парня сбивает с толку. Останавливаюсь, но не поворачиваюсь, и жду, когда он осторожно, словно рассчитывая каждый шаг, начнёт подходить. — Мероприятие уже началось, Зейн, — так дико и больно произносить его имя, обращаясь к нему, собственно, напрямую. Я имею в виду, как же, блин, так получилось, что именно сейчас, тогда, когда я сломана резкостью своего брата, я встретила из всех возможных людей именно его? — Не нужно заставлять Лиама и Софи ждать. Отрицаю, но её имя звучит не так ненавистно, как несколько минут назад. — Что случилось? — осторожно поворачивает меня к себе, стоя так, блять, близко. Его руки, каким-то чудом избавившиеся от подарка, с большой осторожностью прикасаются к моему лицу, вытирая бегущие слёзы и задерживаясь у краёв губ, возможно, чуть дольше, чем следовало. — Джиджи, кто тебя обидел? Забота в его голосе убивает меня медленно и мучительно, потому что, чёрт возьми, если бы он знал, как я пряталась от него в торговом центре накануне, то наверняка принял бы за сумасшедшую. — Джиджи? И бам. Вот оно. Тот самый поворот сюжета, который, на самом деле, никому, блять, не нужен. Голос Райана, беспокойный, отчаянный, словно он искал меня не десять минут, а целую декаду. И он разбивает то, что начало появляться между нами, вдребезги. Зейн, кажется, всё понимает. Делает шаг назад. Выглядит таким, мать его, разбитым, что кажется, ещё чуть-чуть, и он закричит. С болью, я вижу, я действительно вижу это в его глазах, смотрит на то, как заботливо мой парень обнимает меня и спрашивает, как я себя чувствую. Затем он предлагает поехать домой, а всё, что я могу делать, это с сожалением смотреть на брюнета, который резко разворачивается и заходит в отель в тот момент, когда Райан целует меня. Я хочу побежать за ним и всё объяснить, но дело в том, что я не могу этого сделать, потому что Зейн — моё прошлое, а Райан — настоящее и будущее. И я не хочу это менять.***
Лиам оглядывает весь зал ещё раз, и нет, Джиджи не вернулась. Он чувствует вину за то, что обошёлся с ней так резко, но она вела себя просто невыносимо, ещё раз показав ему, каким на самом деле является избалованным ребёнком. Он понимает её, конечно, потому что когда начался тур, он действительно забыл о том, что она существует и всегда ждёт его даже просто ради того, чтобы обнять; вместо этого он наслаждался данной судьбой возможностью и в те редкие выходные, которые удавалось выкроить между выступлениями и путешествиями, он летал, действительно летал в Нью-Йорк, не в Лондон, к своей девушке, которая, разумеется, не стоит и волоска его сестрёнки. Самого уязвимого и любимого им человека. Он сам избаловал её своим вниманием, заботой и любовью, но Лиам правда думал, что со временем эта зависимость Джиджи уменьшится. Потому что, когда она была с Зейном, то даже и не вспоминала о том, что Лиам обижен и ждёт её возвращения домой. Она полюбила его лучшего друга так сильно, как только могла, и сосредоточила свою жизнь на нём. Тогда он подумал, что Зейн — идеальный эквивалент ему самому, потому что тогда казалось, что Джиджи увязла в нём окончательно и бесповоротно. Но время шло, дни сменялись днями, и союз, который в тайне боготворил Лиам, распался. Джиджи опять направила всю свою любовь на него, и он был рад, конечно. А затем появился Райан. Всем, кто знал историю Зиджи, было понятно, что у них с его сестрой абсолютно противоположные отношения; не такие яркие и насыщенные, но стабильные и романтичные. Лиам успокоился, тогда он был рад тому, что сестра наконец обретёт себя, ведь перестанет попусту тратить свои чувства, но сегодняшний срыв показал, что, возможно, Райан — не тот, кто ей нужен, ведь он не может возмещать отсутствие семьи в полной мере; так, как это делал Зейн. Пейн бросает мимолётный взгляд в сторону новоприбывшего гостя. Улыбка расползается по его лицу, и он на секунду забывает о разногласии с его маленьким Цветочком, и идёт к Зейну, который пожимает руки знакомым и друзьям, обмениваясь какими-то шаблонными фразами. Логан пилит Малика взглядом, а затем в который раз пишет его любимой сообщение, ставя миллион смайликов «SOS», потому что Джиджи нигде не видно, она не берёт трубку, а он, вообще-то, переживает, поэтому материт всех, кого только можно, и в который раз звонит ей, попадая на голосовую почту. Затем он додумывается позвонить Райану, но ублюдок тоже игнорирует его, от чего у брюнета внутри всё сжимается. — Найл, где этих идиотов чёрт носит? Вечер начинается, проклятый бывший здесь, я волнуюсь так, что сейчас съем твои волосы, — бормочет обеспокоенный друг, ещё раз оглядывая зал, наполненный гостями. И, может быть, если бы не обстоятельства, он бы прошёлся мимо столиков, познакомился бы с кумирами и сделал парочку фото, но нет. Блядская Джиджи Пейн портит ему его блядскую жизнь с пелёнок, давайте признаем. Поэтому очень давно, возможно, когда её вырвало на него в школьном автобусе, который вёз их на экскурсию, он стал чувствовать эту девушку и её проблемы лучше, чем кто-либо другой. — Не знаю, милый, перестань беспокоиться, — ирландская рука успокаивающе гладит его напряжённую коленку, и это, как бы не хотел признавать Логан, действует. Но слишком много тревожных мыслей в голове, однако он не может просто бросить сейчас всё и сбежать, чтобы найти эту паршивую сучку, из-за которой он не может расслабиться. Гарри, сидящий рядом с Кларком, тоже напряжённо ищет девушку, которая оставила в его душе след более глубокий, чем могло бы показаться сначала. Они повздорили несколько дней назад, и он до сих пор чувствует себя виноватым, а то, что они не общаются так, как делали это всегда, выбивает его из жизни. Он понимает, что у них ничего не получится, но быть друзьями с ней намного лучше, чем быть никем. И Стайлс цепляется за каждую возможность отношений с ней, и то, что сейчас её и её парня нигде нет, а он, Гарри, очень сильно хочет увидеть её, не делает его жизнь лучше, на самом деле. Луи обворожительно улыбается ещё одной знакомой, затем наконец-то добирается до лучшего друга и обнимает его, громко хлопая по спине: — Как жизнь, Малик? Как там Нью-Йорк и мисс Икс? Зейн закатывает глаза; неудивительно, но даже спустя столько времени, Луи Томлинсон не меняется. — Она в порядке. — Мне нужны грязные подробности, брат, так не пойдёт, — смеётся, когда Малик по-дружески ударяет его в плечо. — Ладно, ладно, замолкну, пойдём сядем к нашим. Томлинсон лишь последний раз оглядывает столики, так и не замечая девушку, с которой так сильно хотел поговорить. Джиджи Пейн нигде не было, Луи думал о худшем, но отбрасывал от себя эти мысли, дав себе обещание, что обязательно найдёт возможность поговорить с ней. Чего бы это ему не стоило. (И он сейчас имел в виду преграду в виде миловидной шатенки, которая казалась такой сладкой и милой девушкой Томмо, и которая, когда дело касалось подруг популярного парня, становилась похожей на разъярённого огнедышащего дракона, и Луи не шутит). Зейн облизывает губы, здороваясь с ребятами, и садится рядом с Найлом. Его мысли разрываются. Одна часть парня хочет поехать к ней домой и навалять этому вычурному парню, который, очевидно, её нынешний бойфренд, а другая же часть возвращается в квартиру Джиджи Хадид в центре Нью-Йорка, где он провёл замечательный первый месяц их перерыва. Как иронично — его сердце разрывают девушки с одинаковыми именами, но такими разными характерами, что просто сносит голову. И прямо сейчас, возможно, творится новая история, когда Зейн Джавадд Малик внезапно понимает, что лучше младшей сестры его лучшего друга никого нет. Или ему показалось.***
Увлажняющий крем с охлаждающим эффектом просто спасает меня и моё лицо, опухшее после нескольких часов рыданий, я натянуто улыбаюсь отражению в зеркале, понимая, как же сильно хочу есть и спать. Райан готовит ужин, так и не переодевшись из своего соблазнительного костюма; рукава рубашки закатаны до локтя, демонстрируя всему миру божественные накаченные руки, от уложенной причёски не осталось и следа, зато его парфюм, прошедший через апокалипсис в виде моей истерики, держит запах до сих пор. Прижимаюсь к нему, обнимая со спины, и пытаюсь убедить себя в том, что никакой Зейн Малик мне не нужен. У меня есть Райан, вот он, мужчина мечты готовит мне долбаный ужин, он бросил всё, чтобы быть со мной, он всегда выбирает меня, если знает, что я нуждаюсь в нём чертовски сильно. Он делает всё, чтобы я была счастлива. А что, в свою очередь, делаю я? Думаю о своём бывшем парне при каждом удобном случае. Я отвратительная девушка, чёрт возьми. Я не заслуживаю его. Ему нужна та, кто будет отдаваться любви до последней частички, а не та, кто постоянно сравнивает его с человеком, который давно не является частью её жизни. Я ужасная. Абсолютно, до омерзения ужасная. — Как ты себя чувствуешь, малыш? — Всё ещё отвратительно, — отвечаю, целуя кожу его спины через тонкую ткань рубашки. — Спасибо, милый. За всё, что делаешь для меня. Я не знаю, чтобы делала бы без тебя. Нет, ты знаешь. Ты бы затащила Зейна к себе домой и заставила бы делать тоже самое, что делал Райан, и проблема в том, что ты знаешь, что он бы сделал. И это не даёт покоя. Мысль о том, что он здесь, в городе, и отношения можно- Хватит. Хватит, блять, быть такой расчётливой, аморальной сукой. — Ты знаешь, что я сделаю всё, чтобы ты чувствовала себя хорошо, я люблю тебя, — поворачивается ко мне, наклоняясь, чтобы поцеловать. Я отвечаю на поцелуй, стараясь сделать всё, чтобы забыть остальной мир. И у меня получается.***
— ДЖИДЖИ, ЗАКРОЙ РОТ! И во мне умирает Рианна. Так раздражает, имею в виду, почему Лиаму достался этот ангельский голос? Он без труда брал высокие ноты даже когда не занимался музыкой, в то время, как мне приходится корпеть над каждым словом и прорабатывать это овердохрена лет. — Да пошёл ты! — кричу в ответ, от злости подпрыгивая в душе. Мне показалось, или что-то обвалилось? Упс? — Я пою охуенно, а тебе, куску говна, стоит помолчать! — ТЫ МЕШАЕШЬ МНЕ ДУМАТЬ! — ор в ответ. Ёбаный Логан. — А ТЫ ЗНАЕШЬ, ЧТО ЭТО ТАКОЕ? Горло болит, поэтому я делаю музыку погромче, чтобы заглушить надоедливый голос друга, и смываю с тела лосьон, пахнущий так прелестно, что мне порой хочется съесть саму себя. Обматываюсь двумя полотенцами и подхожу к зеркалу, где с тщательностью осматриваю своё лицо. Да, возможно, я немного помешана на себе, но кому не захочется выглядеть хорошо? К тому же, у меня вторая фотосессия сегодня, я не хочу подвести эту кампанию тем, что похожу на обезьяну. Я рекламирую новую коллекцию ещё малоизвестного бренда, и мне чертовски нравится вся одежда, которую они производят, так что, хах, почему бы и нет? Они хорошо платят, плюс я могу выбрать два понравившихся мне образа и забрать себе. Надеваю футболку Райана, в которой сплю, и выхожу на кухню, где Логан, стоя в одних спортивных штанах и соблазняя меня рельефом своего тела, готовит нам блинчики и омлет. Логан хорош в этом, поэтому, когда он ночует у меня, я позволяю ему делать на этой кухне всё, что он захочет. — Какие планы на день, начинающая супермодель? — улыбается, ставя передо мной тарелку с завтраком. Сейчас только восемь утра, слишком рано для каких-то мыслей, но рядом со мной мой лучший друг, поэтому моё настроение отчаянно прекрасное. — Съёмки в десять, — посмотрев на время, отвечаю, — в два у меня встреча с агентом, которого нашёл для меня Гарри. Он сделал несколько громких имён, поэтому чудо, что я теперь работаю с ним. В пять я должна встретиться с Лиамом, потому что мы собирались поужинать вдвоём, а затем, думаю, я свободна. — Вау, ты теперь занятая сучка! — хлопает меня по плечу. — А я встречусь с Найлом через пару часов, мы хотели съездить в одно крутое место, на, ну знаешь, эту фотосессию для парочек, — с нескрываемым восторгом оповещает. Я широко улыбаюсь. Я безумно рада за друга и его стабильные отношения с Найлом Хораном. Они так гармонично смотрятся друг с другом, и это ежедневно подтверждают миллионы фанаток парней по всему миру. Клянусь, они все боготворят эту парочку, им посвящено столько фан-групп и страничек во всех социальных сетях, что просто крышу сносит. Логан, определённо, популярен, и он нередко пользуется этим. — Ты так и не говорила с Гарри, да? — спрашивает, слегка наклонив голову. Качаю головой. — Вы довольно сильно поссорились в тот раз, он сожалеет, поверь. Ты ведь знаешь его. Он бы никогда не хотел, чтобы ты страдала. — Он пожелал Райану смерти, Лог. — Он любит тебя, глупое ты существо, — тяжело вздыхает. — И он уже миллион раз извинился, разве нет? — Не знаю. Я думаю сейчас не только о себе, — запиваю яичницу соком, — ты ведь знаешь о его чувствах ко мне, и- ни тогда, ни сейчас я не могу ответить ему взаимностью, а наше близкое общение только усугубляет всю ситуацию в целом. Он привыкает ко мне, понимаешь? Я даю ему надежду, что может быть когда-нибудь… А я не хочу этого. Я хочу, чтобы он жил своей жизнью, чтобы нашёл себе хорошую, любящую девушку. — Не думаю, что ему нужна постоянная девушка сейчас, — это он говорит о сотне любовных интрижек Гарри, включая не только школу, но и шоу-бизнес, который, конечно, оставляет огромный след на каждом, кто как-то связан с ним. — Ему нужен хороший друг, возможно где-то любовное утешение, но Джиджи, ты ведь держала всё под контролем почти три года, что мешает начать общение снова? — Лог, — вздыхаю. — Я не знаю. Честно, я уже ничего не знаю. — Подумай об этом, — просто пожимает плечами. — Сейчас ему в любом случае нужна ты. У них же перерыв, тем более, вы пока в одном городе. Ты же знаешь, он собирался уезжать в Лос-Анджелес на следующей неделе, — точно. Тогда, когда я вернусь к учёбе, Гарри отчалит на другой материк. И, какой бы бессердечной сукой я не казалась, я скучаю по нему, когда он так далеко, и хожу без настроения, когда мы в ссоре. — Хорошо, — киваю и доедаю. — Помоешь посуду? — быстро сбегаю из кухни, говоря, что люблю его. В ответ слышу лишь не совсем дружескую ссылку туда, куда девушек обычно не шлют, и хохот. Качаю головой, закатывая глаза, чищу зубы и сушу волосы, расчёсывая и оставляя их распущенными. Иду в комнату, где из кучи одежды выбираю джинсы с разодранным коленом, шифоновую блузку с глубоким декольте и лёгкий бежевый тренч, затем ищу солнечные очки и свой любимый шарф в клетку, который мне привёз Лиам из Арабских Эмиратов. Выбираю парфюм, собираю всё нужное в небольшую сумку молочного цвета на длинном ремешке и подхватываю бежевые лодочки на шпильке. Я оделась бы проще, если бы мне нужно было только на фотосессию, но дело в том, что после этого меня ждёт очень важная встреча, поэтому я должна произвести впечатление. Не застегиваю плащ и внимательно ищу своё любимое золотое кольцо, которое родители подарили мне на Рождество несколько лет назад. Логан присвистывает, глядя на меня: — И даже без косметики ты выглядишь лучше всех, кого я когда-либо встречал. Сестрёнка, ты бомба. — Спасибо, я знаю, — улыбаюсь и беру ключи от машины и от дома. — Закроешь, ладно? Не забудь полить мистера Упс, потому что я постоянно забываю это делать. Что касается заботы о животных и растениях — это точно не моё; у меня умирало миллион рыбок, хомяков и даже кошка, что уже говорить о цветах, которые изживают себя за полгода жизни со мной. И я честно понятия не имею, что со мной не так, и почему родные до сих пор не прекращают дарить мне всю эту живность, прекрасно зная о моём отношении со всем этим. — Ты такая ужасная, Пейн. — Знаю. Увидимся вечером, придурок, люблю.***
— И ты летишь в Швейцарию, — глупо моргая, продолжаю смотреть на брата, который в который раз терпеливо кивает. — Мой недуг вызван стрессами, только и всего, — пожимает плечами, — мы сомневались, но тут, в привычной для меня атмосфере, дома, я самостоятельно подавляю это, так что это не требует никакого вмешательства со стороны. Мне нужно лишь хорошо отдохнуть, находясь где-то под наблюдением, чтобы убедиться окончательно. Хороший друг мистера Янга специализируется на этом, и я подумал, что это было бы неплохо. Меня не будет две недели, всего лишь две недели, цветочек. — Хорошо, ладно, это звучит хорошо, так? — убеждаю саму себя. — А когда вы начнёте записываться? Перерыв закончится в августе, а сейчас конец февраля. — Луи нашёл крутую студию на Ямайке. Ну, как нашёл, нам через него предложили записаться там, мы можем приехать в любое время. Она находится в отдалении от поселения, это просто огромный дом со всеми удобствами, океан, зелень, сплошное умиротворение. Это идеальное место, к тому же, половина песен у нас уже есть. Мы хотели поехать туда в мае. Весь июнь–июль займут релизы, интервью, различные мероприятия в поддержку альбом, много хлопот. А март и апрель мы хотим отдохнуть и заниматься тем, чем хотели. — Звучит действительно здорово, — киваю. Мы говорим еще час или около того и прощаемся, разъезжаясь каждый в свою сторону. Лиам едет домой, к Софи, а я — в торговый центр, чтобы встретиться с Гарри. Я позвонила ему в перерыве между съёмками и извинилась за то, что вела себя так, мы поговорили и договорились увидеться в самом большом торговом центре города. Он хочет посмотреть себе одежду, а я пойду с ним за компанию, чтобы наверстать упущенное. Любовь: когда ты освободишься? есть интересное предложение на выходные :) Ох, Райан. Точно. Я официально самая отвратительная девушка в мире. Вы: я еду на встречу с Гарри, буду через пару часов. прости, совсем замоталась, хотела позвонить после встречи с агентом. Быстро печатаю, пока стою в пробке. Любовь: всё нормально, я сам целый день в офисе. кстати, как прошла встреча? всё хорошо? Вы: кажется, я могу стать амбассадором «MAC cosmetics» и представить зимнюю коллекцию «Chanel». Любовь: это замечательные новости, детка, поздравляю х Вы: знаааю, я в восторге, спасибо хх***
Дом Гарри полон людей. Тех, которых я знаю со школы, тех, кого я знаю из-за Лиама, и тех, кого не знаю вообще. Это тусовка посвящена, как мне сказал Найл, тому, что их первый альбом стал дважды платиновым, что, если честно, не ожидал никто из них. Я улыбаюсь нескольким репортёрам, потому что они узнают меня, и уже не из-за того, что я — сестра участника бой-бэнда, а из-за того, что недавно вышел выпуск журнала о моде со мной на обложке. Боже, это, оказывается, так приятно. Отвечаю на несколько вопросов известных изданий и двигаюсь по направлению к дому, где проходит настоящая светская тусовка в духе Гарри Стайлса — суперзвезды, но никак не Гарри Стайлса — обычного парня; я знаю, что завтра нас ждёт вечеринка только близкого круга, такая, как раньше, а сегодня — всё для прессы. Но это даже хорошо, мальчикам нужно крутиться по телевизору как можно чаще, потому что из-за перерыва многие думают, что ребята распались или что-то типа того, хотя это нормально — делать перерыв между выходом альбома. Возможно, всё дело в том, что бой-бэнды долго не существуют, но я знаю, что парней это не коснётся ещё очень долго, потому что они близки с самого детства, они всё делают вместе: вместе поднимаются, вместе падают и вместе справляются со всем, так что да. Эти парни ещё не раз потрясут мир, вот увидите. Сдержанно киваю нескольким девушкам из школы, которые при виде меня начинают перешёптываться, упоминая модельный бизнес, Лиама и «лёгкий подъём». Меня это злит, но я успокаиваю себя, радуясь тому, что не нахожусь на месте этих последних сплетниц. Иду дальше, рассматривая людей, и не могу поверить своим глазам, когда вижу Миранду. Вы, блять, серьёзно? Гарри решил добить меня сегодня тем, что она сейчас мило разговаривает с Зейном и поглядывает в сторону журналистов, которые уже, я уверена, наделали миллион снимков? Чёртов Стайлс. Не свожу с них взгляда, наблюдая за тем, как в ненавязчивом движении и с лёгкой улыбкой на губах сука кладёт руку на его плечо. Брюнет, конечно, замечает это, но предпочитает не обращать внимание, расковано ей улыбаясь. Он улыбается ей. Он улыбается ей. Он, блять, искренне улыбается ей. Что с этим миром не так? — Джиджи? — зовёт знакомый голос, и я поворачиваюсь, видя скромно улыбающегося Луи. Ох, ещё одна драма для моего впечатлительного сердечка. Как бы то ни было, он был моим лучшим другом столько времени, а затем появилась Элеонор и просто- ох. Она просто забрала его у меня. — Лу. Он делает первый шаг, а затем крепко обнимает меня. Я чувствую знакомый парфюм, тепло растекается по телу, потому что мой Луи обнимает меня и говорит, как сильно скучал. Затем он смотрит на что-то позади меня и усмехается: — Стерва решила снова попытать счастье? Жалко. И я рада, что он на моей стороне. — Она так липнет к нему, что я просто- И осекаюсь. Что я только что сказала? Луи смотрит на меня с понимающей улыбкой. — Луи, я запуталась. Боже, я так запуталась, — шепчу, закрывая глаза. — Я думала, что с ним покончено, но, стоило ему только приехать… я стала забывать, что у меня есть парень. У меня серьёзные отношения, с ним мне так спокойно и- — Скучно, — завершает за меня шатен. — Джи, тебе с ним откровенно скучно. Тебе не хватает драмы, тебе не хватает ссор. Я слышал про ваши идеальные отношения от Логана, — морщится. — Ты не любишь его, тебе просто нужна стабильность, чего не давал тебе Зейн. А в этом парне, который, я уверен, неплохой, тебя привлекает его размеренная жизнь. Хорошая работа, устоявшееся положение в обществе, он не курит, не пьёт, не имеет кучу мстительных бывших за спиной, — мы оба усмехаемся, — и самое главное: он по-настоящему любит тебя. Это было бы идеально, если бы ты не была так зависима от драмы и живых эмоций, которые тебе дарил Малик. Я просто… как Томлинсон может так точно описать то, что я чувствую по отношению к парням? Он читает меня, клянусь, как открытую книгу без труда, даже несмотря на наш значительный перерыв в общении. Он всё ещё знает меня лучше всех, чёрт возьми. — Как тебе удаётся делать это, Лу? — с восхищением смотрю на парня. — У меня нет слов, потому что всё, что ты говоришь, верно на все сто процентов, — он ничего не отвечает, лишь многозначительно улыбается и обнимает меня ещё раз. — Что мне делать, Томмо? Я не знаю. Совсем не знаю. — Дай ему шанс, — кивая на Зейна, говорит. Удивлённо смотрю на шатена, не совсем понимая, к чему он ведёт. — Ему тоже херово без тебя, поверь, я знаю, — закатывает глаза. — Он ныл мне всё время, что мы были в туре, особенно тогда, когда репетировали песни, которые он писал о тебе, — сердце бьётся чаще. Зейн писал обо мне? Песни? Которые они пели на протяжении года всему миру? Это действительно так? — Правда перестал, когда встретил, — резко замолкает. Я хочу выдрать всё, что только что услышала, из себя, потому что Луи только что сказал, что у Зейна есть другая. Это ударяет по мне сильнее, чем я ожидала. В смысле, я знала, что он наверняка не сидел на месте, ведь мы не встречались два года, не виделись и совсем не знали о личной жизни друг друга. Я начала встречаться с Райаном, а он. Чёрт, конечно же, он тоже с кем-то встречается. — Забудь это, я перепутал, — быстро говорит Луи, продолжая что-то доказывать мне о том, как сильны чувства его лучшего друга ко мне, но я качаю головой, моргаю несколько раз и перебиваю его: — Кто она? Томлинсон с сожалением качает головой. — Прости, Джи, я не могу сказать тебе. Но я знаю, что она просто небольшое американское отвлечение. — Прости, мне нужно… я в туалет, встретимся потом, — почти на ватных ногах сбегаю от друга, который тихо материт себя и срывается в комнату, где я видела недавно Зейна с липучкой. Глубоко дышу, опираясь на раковину, и ищу в сумочке сигареты, от которых, я знаю, мне сразу же полегчает. У Зейна есть другая. Чёрт. Возьми. Это действительно так. Он полюбил кого-то так же, как любил когда-то меня, может, даже сильнее. Она наверняка красивая. И точно блондинка. Да. Или нет. Она брюнетка с серыми глазами, стройная, его возраста, ведь связываться с мелочью вроде меня не комильфо; с ней есть, о чём поговорить. Она не ревнует и не плачет, как долбаная истеричка, когда видит кого-то из его бывших, она не устраивает допросы, прощает ему расстояние и случайные связи с фанатками. Да, конечно. Она готовит лучше меня. Она много читает. Она помогает ему писать песни, ведь когда это делала я, получался какой-то бред. Да, определённо. Ещё она, конечно, известна, ведь Зейну не под стать какая-то первокурсница, еле закрывающая сессию, которая только-только начинает знакомиться с этим миром. И у неё наверняка какое-то милое имя, сладкий голос и от неё, конечно, всегда пахнет чем-то приятным. И ещё она не курит и не пьёт, ведь это вредно, неприемлемо для девушки. Она — идеал. Ему точно не нужна я со своими проблемами, срывами, чрезмерной опекой и парнем, которому изменила бы без раздумий, если бы мне дали этого самого Зейна Малика и закрытую комнату. Судорожно вздыхаю, смывая бычок в унитазе. Брызгаю всё помещение и себя духами, закидываю в рот малиновую жвачку и открываю дверь, отшатываясь, когда вижу его, прислонившегося к стене напротив. Идеальный, господи. Как вообще можно существовать, когда по земле ходят такие парни, как Зейн Джавадд Малик? Я хочу умереть, видя его небрежную причёску, недельную щетину, приспущенные чёрные джинсы и свободную футболку с рисунком голой девушки. Блять, да, это вполне в его стиле. Татуировок стало в несколько раз больше, взгляд стал более осмысленным и, чёрт, он проколол нос. Слишком. Горячо. — Джиджи. — Привет, Зейн, — киваю, проклиная долбаные туфли, которые надела, потому что они смотрелись слишком хорошо с платьем, которое я выбрала вчера с Гарри в «Dior», и хочу было свалить отсюда, пока не сделала того, о чём пожалела бы сотню раз, но его рука, обхватившая моё тонкое запястье, не даёт сделать и шага. Он мягко тянет меня к себе, а я проклинаю его долбаный запах, в который раз сносящий мне крышу. — Можем мы поговорить? — обжигает дыханием ухо, он практически прижимает меня к себе, моё чересчур худое на его фоне тело к его идеальным пропорциям. Я схожу с ума, почти с болью вспоминая всё то, чего лишилась, когда самолично сказала ему уйти. Твою мать, я такая дура, блять. Я просто невыносимо огромная идиотка. Он не ждёт моего ответа, берёт меня за руку и ведёт в спальню Гарри, закрывая за нами дверь. Я не признаю, что сердце громко-громко бьётся где-то в районе горла, руки дрожат, а ноги еле держат на таких огромных шпильках, поэтому тотчас скидываю их, снова оказываясь ниже его на голову. Мы стоим близко, слишком близко, и ни один из нас не осмеливается сделать шаг назад. Слишком опасно, слишком огромное желание сократить расстояние между нами до минимума. Я боюсь поднять голову, вдыхаю его дурманящий аромат и тихо схожу с ума. Клянусь, я не смогу сдержать себя в руках, если он что-то сделает сейчас. Если он поцелует меня, я без слов отдамся, не буду противостоять, потому что этот парень — то, чего я хочу, в независимости от того, шестнадцать мне или восемьдесят. Иисусе, я продам свою душу только за то, чтобы стоять вот так рядом с этим невероятным парнем. Чувствовать притяжение, возбуждение и почти животное желание оказаться в кровати. — Он — действительно то, чего ты хочешь? — осторожно касается моей кожи, обжигая прикосновением так, словно я опустилась в кипяток с головой. О, нет, кипяток — это омут под названием «Зейн Малик», и я чувствую, как теряю себя. — Нет, — отвечаю честно, смотря в его такие родные, такие затягивающие карие глаза и чёрт бы побрал его длинные ресницы. Они станут моей погибелью. Без шуток. Он — всё, что мне нужно. Это просто бесповоротная истина, и я не понимаю, как смогла отказаться от него два года назад. И когда он собирается задать свой следующий вопрос, я решаюсь и перебиваю его. — Она — действительно то, чего ты хочешь? — внимательно смотрю на потемневшие глаза и почти с благоговением слышу его твёрдое: «Абсолютно нет». Я не знаю, что делать дальше, но Зейн решает всё за нас, когда обхватывает моё лицо своими ладонями и наклоняется. Он целует меня, а в голове взрываются галактики. И я понимаю, что вот он, — ответ на все вопросы. Всё остальное не имеет значения.***
— Знаешь, что похож на Алладина? — переворачиваясь на живот, говорю и с улыбкой смотрю на то, как парень, всё ещё лежа с закрытыми глазами, растягивает губы в улыбке. — Тогда ты — моя принцесса Жасмин, — раскрывает глаза, притягивая меня к себе, чтобы в который раз подарить поцелуй, от которого мне хочется воспарить до небес, и я даже не преувеличиваю. Каждое прикосновение рождает дикий жар, что скользит по венам, сжигая изнутри, но заставляет хотеть ещё и ещё. Я абсолютно счастлива. Сажусь на него, чувствуя через тонкую ткань трусиков то, как он напрягся, и опускаю голову так, чтобы видеть его глаза прямо напротив своих. — Я не верю, что ты реальный, — наконец произношу. Его руки крепко сжимают мою талию, притягивая ближе к себе. — Разве всё может быть настолько идеально, Зейн? — Я реален, я здесь. Мы вместе, Джи, — короткое касание его губ к моим заставляет встрепенуться каждый дюйм кожи. — И я не позволю тебе уйти так легко, как позволил два года назад. — Обещай. — Обещаю, малыш, этого больше никогда не повторится.