Гарри Поттер, Малефик.

      — Все, Петуния, хватит! Я! Сказал! Хватит! Завтра же я поеду к Максвеллу, и будь что будет! — именно такими словами Вернон Дурсль закончил очередной скандал, вокруг летали обрывки его отчета и полные памперсы, а их двухлетний племянник смеялся и плакал одновременно, хор из двух противоположных голосов звучал как призыв к самоубийству из глубин ада.       На следующий день Вернон встал в пять утра и после минимальных сборов укатил в Лондон. В девять вечера он вернулся в компании странного мужчины, тот выглядел совершенно обычно, но ему с первого взгляда хотелось доверить свои проблемы; ощущение, что он найдет им решение, не отпускало. Джон Смит был тем человеком, к которому обращались все, кто мог его найти, и каждый, чью проблему он решил, не пожалел ни цента из потраченных на его гонорар денег. Вернону пришлось сильно раскорячиться, спустить впустую массу долговых, испортить вконец отношения с очень многими людьми и влезть в долг к очень серьезным людям, но он смог таки найти его, Трабл-шутера. Заинтересованный специалист походя решил все проблемы, возникшие в ходе его поисков, но пообещал, что если вызов окажется не тем, о чем он подумал, то Вернона уже ничего не спасет.       Мистер Смит пробыл в филиале ада целый час и ушел, сказав, что вернется завтра с решением их проблемы. На следующий день в девять утра мистер Смит уже был в гостиной и излагал свою идею.       — Я заинтересовался вашим случаем только по той причине, что уже сталкивался с миром магии, — Смит обождал, пока Дурсли поднимут челюсти с пола. — У волшебников тоже возникают проблемы, которые нужно решить ещё вчера, и неважно, кто даст им решение.       — Суть моего решения проста: в оплату за один из заказов я получил книгу с ритуалами, замечу, работающими ритуалами, и есть среди них один очень интересный, но столь же и специфичный. Ваш случай вписывается в заданные параметры как нельзя лучше, но есть нюанс.       — И какой? — Петуния не удержалась от неуместного вопроса, хоть их положение и было не самым лучшим, но всегда может стать хуже.       — Кхм… — от укоризненного взгляда мужчины Петуния смущённо потупилась. — Проблема в конечном результате, который будет очень нескоро, до десяти лет с мальчиком будет все просто прекрасно, но что будет дальше — не знает никто. Он может остаться самым обычным мальчиком и даже приглашения в школу волшебников не получит. Может, вы обнаружите его утром на газоне перед домом, где он будет нарезать круги на заднице как собака, вытирающая задницу об ковер, вокруг надписи «Я нормален!», выложенной морковками и дохлыми мышами. Может, он обмажется говном и будет бегать по городу, предлагая всем встречным купить у него патефон, говоря на чистейшем пушту. Также возможно, что вы проснетесь от жутких криков из спальни сына, где его заживо пожирает ваш племянник.       — Г-буль, — у Вернона всегда было слишком хорошее воображение, и сейчас он с большим трудом удерживал в себе завтрак. Петуния, впрочем, тоже была не в восторге.       — Не стоит пугаться или переживать, я намеренно привел вам в пример самые вызывающие и отталкивающие крайности, чтобы вы поняли, что это будет действительно все что угодно. Однако не стоит отчаиваться: статистика по ритуалу крайне положительная…       Через час ритуал, который провели в подвале, закончился, а огромный ритуальный рисунок испарился с поверхности пола. Гарри перестал выдавать шум из преисподней и заплакал как самый обычный напуганный ребенок. Когда все поднялись в гостиную и выпили по чашечке чая, мистер Смит начал инструктаж. Спустя два часа, когда заинструктированные до потери способности соображать Дурсли уже собирались выпроводить начавшего повторяться гостя, он перешел к главному.       — … и запомните главное. Это была не благотворительная акция! — Дурсли насторожились. — Проведенный ритуал избавил ребенка от проблемы лишь временно, по сути его сводила с ума его магическая сила, и ритуал перетянул её на меня. На ближайшие восемь лет я стану очень слабым волшебником, но как только ребенку исполнится десять, его магическое ядро отторгнет ритуал и его силы вернутся.       — А без этого никак?       — Нет, Петуния, это неизбежно. Без катастрофических последствий забрать у кого-то дар невозможно, это закон мироздания, если угодно, что-то вроде сил тяжести. Как бы сильно ты ни подкидывал кирпич в небо, он все равно упадет. Так вот, когда его сила вернется, — да, именно когда, — от его состояния, настроения, здоровья и многих других параметров будет зависеть, как сильно он изменится. Изменения будут неизбежны, но какими они будут, зависит от вас. Единственное, что могу посоветовать — относитесь к обоим детям одинаково и постарайтесь в момент возвращения сил на это не реагировать или делать то же, что и все любящие родители. Если вы не будете шарахаться от него как от прокаженного и проявите участие в возникшей проблеме, то шанс того, что он взбесится, и вас будут отскребать с потолка, станет исчезающе мал.       — Мы поняли вас, — каким бы увальнем Дурсль ни казался, дураком он все-таки не был.       — Что ж, прощайте, — мистер Смит ушел, и больше его Дурсли никогда не видели. Десять лет спустя       — Чтоб тебя провернуло и подпрыгнуло! — и под удивленным взглядом Гарри, тумбочка, о которую он стукнулся, сначала со страшным треском скрутилась в спираль, а потом попыталась протаранить потолок. Осыпаемый щепой и содержимым тумбочки, Гарри услышал из-за спины тяжелый вздох.       — Гарри, сколько можно тебе повторять, не выражайся подобным образом хотя бы дома!       — Тётя, ты видела, оно само!..       — Гарри, успокойся, а главное, теперь не говори ничего, — видя, как Гарри собирается высказаться в этой ужасной манере, Петуния поспешила его оборвать. — Молчи, Гарри, нам сначала надо успокоиться, а потом подумать, — и уже тише себе под нос, — и успокоительным накачаться не помешает.       — Ааа?..       — А сейчас мы пойдем на кухню и попьем чаю, главное, пока что молчи.       — Хорошо, тётя.       — Гарри… — Петуния была слишком взбудоражена и начала порыкивать, и Гарри активно закивал. — Идем. Десять месяцев спустя…       Это были чудовищные месяцы. Проснувшиеся способности Гарри наложились на его любимую книгу, и вышло то, что вышло: малолетний малефик чудовищной силы, в руках которого работали самые невозможные сочетания и вариации, ограниченные лишь его фантазией. Когда детям исполнилось по семь лет, Петуния заметила, что Дадли слишком быстро набирает вес, в то время как Гарри наоборот слишком медленно это делает, и стоит его хоть чуть чуть нагрузить физическими упражнениями, как его и так небольшой жирок испаряется без следа. В итоге Дадли был прописан сверхактивный образ жизни, в то время как Гарри наоборот должен был проявлять активность только по необходимости, дабы вес его не выбивался из нормы. Решение проблемы нашли в множестве спортивных секций для Дадли и горке книг для Гарри, вот только о том, что же Гарри читает, Петуния обеспокоилась слишком поздно, он успел стать фанатом.       Серия книг «Ибеннах и бла-бла-бла» зацепила Гарри с первой главы, первой книги. Россказни про раздолбая с капризным даром и его впавшего в маразм учителя оказались слишком захватывающими, а тот факт, что писались они красочно и на понятном для ребенка языке, предрешил судьбу серии. Красной нитью через всю серию идет одна и та же идея: маразматичный учитель приходит на помощь к ученику, только если тот заставит его разум проясниться. Старый маразматик на самом деле очень старый и могущественный малефик, в его арсенале есть самые разные и необычные проклятия, соответственно, он защищен практически от всего, иначе до столь преклонных лет бы не дожил. Чтобы заставить учителя помочь, главному герою надо его как-то проклясть, неважно как, главное, пробиться через его почти идеальную защиту. Главный герой придумывает все более и более изощренные проклятия и попутно покрывает все окружающее витиеватым слогом, наполовину состоящим из проклятий, по большей части шуточных.       Но, как показала практика, то что в книге было шуткой, в реальности приводило к катастрофам и разрушениям. Основной проблемой было то, что Гарри зачитал тринадцать томов серии до дыр и, подражая своему любимому герою, разговаривал так же как он - длинно, витиевато и с проклятиями через предложение. Гарри в срочном порядке пришлось учить молчать, благо он нашел забавными попытки объяснить жестами то, что раньше всегда озвучивал. Щелканье пальцами, посвисты и похлопывания разных ритмов, как и разные порой сложные жесты, прочно въелись в жизнь Дурслей. Это тоже было ошибкой. Вместо того, чтобы учить Гарри взвешивать каждое слово и тем самым устранить проблему, они добились лишь ухудшения. Если Гарри не мог чего-то добиться жестами или иными невербальными способами общения, то тут же начинал изрыгать проклятия как из пулемета. Когда Дурсли все же сообразили, где прокололись, было уже поздно - одно наложилось на другое и въелось в Гарри как радиация или химическое оружие. Теперь мальчик либо общался жестами, либо парой-тройкой слов и то после тщательного обдумывания, но в конечном итоге если сразу желаемого эффекта не добивался, то покрывал все вокруг еще более витиеватыми проклятиями. Стоит отдать ему должное, со временем он смог подобрать такие проклятия и их сочетания, что стал почти безвреден для окружающих, но чем сильнее Гарри нервничал, тем более разрушительными становились его проклятия, ведь Гарри учился на своих ошибках не только хорошему.       Пришедшее письмо встретили с некоторым облегчением и недовольством. Гарри за эти годы стал полноценным членом семьи, отправлять его незнамо куда и зачем желания не возникло. Когда письма появились в яйцах, из которых Гарри собирался приготовить себе любимую яичницу из пяти яиц и кучи всякого, то он малость расстроился и высказался. Чего он завернул в сердцах, никто кроме него не слышал, а сам Гарри был сильно обижен и чего ляпнул не запомнил. Через неделю вместо писем, которые перестали приходить, явилась профессор Макгонагалл. Гарри вместе с Дадли и дядей как раз поехали в Лондон - Вернон решил сгладить инцидент с помощью небольшого шопинга в туристических магазинах. Петуния посадила «профессора» в гостиной и подготовила чай. Насколько бы сильно ненормальные ей не нравились, предупредить их для их же блага все-таки нужно.       — Итак, пока вы не начали свои бессмысленные речи... — Макгонагалл вскинулась. — Дайте мне сказать. Мы не против, чтобы Гарри поехал в школу, и даже поведали ему что к чему, без подробностей естественно, вы ведь не удосужились вместе с волшебным ребенком подкинуть инструкцию и учебные материалы.       — Давайте не будем об этом, — Макгонагалл скривилась. — Я была против, но моих полномочий оказалось недостаточно для того, чтобы повлиять на ситуацию.       — Собственно, я хотела поговорить не об этом. Когда детям исполнилось семь, мы решили заняться их здоровьем и подобрали для них хобби и диету. Дадли оказалось устроить очень непросто, и мы немного поспешили с подбором литературы для Гарри. Мы подобрали ему несколько серий книг, руководствовались при этом в основном длиной серий, ну и энциклопедий потолще набрали. Вероятно, это было не очень умно…       — Как это? — Макгонагалл была мягко говоря удивлена.       — Гарри понравилась только одна серия книг, а её автор оказался не только очень талантливым, но скрупулезным. В итоге Гарри читал книги из серии в обнимку со стопкой энциклопедий. То, что что-то пошло не так, мы заметили, только когда ему исполнилось девять. Гарри стал воспринимать мир через призму вселенной, нарисованной автором, энциклопедии, которым автор в целом не противоречил, лишь укрепили его восприятие, хотя эрудированность Гарри подскочила, но вот понять, что он знает почти все обо всем, очень сложно. Искривление восприятия сильно затрудняет коммуникацию, но это так, чтобы вы в общих чертах понимали, это часть Гарри, он таков как есть, и его уже не переделаешь. Книги были написаны о юном малефике, с очень специфичной речью и Гарри перенял её со всей основательностью на какую был способен, что вышло нам боком, вторично.       — Так в чем дело-то?       — До десяти лет магия Гарри проявляла себя столь незначительно, что мы о ней по сути забыли. Разные мелочи, столь незначительные, что их и упоминать-то не стоит, но в десять лет все изменилось. Специфичная речь, о которой я говорила, это, по сути, поток проклятий и чего-то на них очень похожего. До нынешнего времени магия на них не реагировала, но в какой-то момент они стали работать. Пришлось с этим как-то жить. Мы перешли на речь, состоящую почти полностью из невербального общения, и это тоже было ошибкой. Конечно, после этого из речи пропало даже то, что проклятия лишь напоминало, но стоило Гарри попасть в ситуацию, когда его запаса невербального общения не хватает, и он начинал сыпать таким заковыристыми проклятиями, что, во-первых, уши вяли, во-вторых, последствия могли быть самыми непредсказуемыми.       — А...       — Происходящее не всегда соответствует смыслу, вложенному в проклятие, или наоборот, следует ему слишком дословно. И в том, и в другом случае результат далёк от ожидаемого. Гарри добрался до городской библиотеки и откопал там какую-то специализированную литературу, его арсенал проклятий пополнился чем-то не всегда понятным и, как оказалось, не всегда корректно переведенным со всего света. Чтобы понять некоторые проклятия, нужно углубляться в культуру тех стран, из которых эти конструкции и были выдернуты.       — Кошмар какой...       — Мы постарались все исправить, и пока мы, кажется, на правильном пути. Теперь Гарри общается в основном массой простых и понятных жестов, а также короткими рубленными фразами, которые не допускают двойного толкования или недопонимания, из-за чего его речь кажется бедной и заторможенной. Если вам его ответ на какой-либо вопрос покажется слишком скудным, то вам стоит сказать ему об этом и дать время на обдумывание ответа. Если он начнет нервничать, или вы будете слишком сильно давить, то он заговорит не думая, результат вам крайне не понравится.       — Хм, это стоит обдумать, но после, а сейчас мне стоит поговорить с самим Гарри, нужно отдать письмо и ответить на вопросы, думаю, их у него накопилось много?       — Не сомневайтесь, вопросов у него накопилось очень много, и большинство из них вам не понравятся, а поговорить вы сможете только завтра, — в ответ на поднятую бровь Петуния уточнила. — Гарри вместе с Дадли и Верноном уехали в Лондон и скорее всего до вечера будут ходить по магазинам и достопримечательностям.       — Что ж, тогда я зайду завтра, думаю, около девяти будет в самый раз, ведь у него накопились вопросы.       — Подойдет. И последнее. Если у вас есть качественное успокоительное, то его стоит взять, Гарри иногда бывает очень въедливым.       — До завтра, миссис Дурсль, — Макгонагалл кивнула и, пройдя на тротуар, исчезла из виду.       — Что ж, надеюсь, у вас найдутся терпение и ответы, для вашего же блага… - пробормотала Петунья Следующий день, утро.       Утро следующего дня началось несколько сумбурно, Гарри был как минимум в недоумении, потому как ему забыли сообщить о теме суеты, и он ходил в непонятках, благо продолжалось это недолго. Заранее договорившись, Дадли с Верноном отправились за покупками, Гарри надо будет задобрить, да и разговор не для их ушей. А ровно в девять в дверь позвонила Макгонагалл.       — Здравствуй, Гарри, — Минерва устроилась на кресле напротив дивана, где сидели в обнимку Гарри и Петуния. — Я заместитель директора и декан факультета Гриффиндор в Школе чародейства и волшебства Хогвартс. Я здесь чтобы передать тебе официально приглашение, ответить на вопросы и проводить тебя в Косой переулок за покупками к школе.       — Кстати, профессор, мы конечно начали копить на образование для Гарри, но на столь раннее поступление в платную школу не рассчитывали.       — Не стоит беспокоиться, родители оставили мистеру Поттеру наследство, на обучение должно хватить с избытком Директор выдал мне ключ от его ячейки, и мы посетим её первым делом.       — Кхм, — Гарри старался держать себя в руках и пока свою речь контролировал. — Позвольте уточнить, а что, собственно, ключ от моей ячейки делает у директора школы, в которую я еще не поступил? Как он вообще у него оказался?       — Не знаю, думаю, это вам стоит спросить у него.       — Ладно, — Минерва еще нескоро поймет, что именно в этот момент испортила мнение о себе раз и навсегда, ведь испоганить первое впечатление можно только раз.       — В школе чародейства и волшебства существуют четыре факультета…       Разговор продолжался почти три часа, и Макгонагалл все время уклонялась от прямых ответов на вопросы или ссылалась незнамо на что, делая это так, будто это самое незнамо что - само собой разумеющийся и всем известный факт, а стоило начать уточнять, как она молниеносно уклонялась или соскакивала с темы. Когда Гарри это вконец надоело, он грубо прервал Макгонагалл на середине фразы и потребовал сходить в Косой за покупками как можно скорее.       Гарри пронесся метеором по магазинам и все время прерывал хвалебные речи Макгонагалл требованием поторапливаться, под конец похода декан доставила Гарри к его дому и, отдав билет, отчалила.