My cold latte

-… мои родители. Герман стоял и не один мышц его лица не двигался. Ее родители? Люди, при воспоминании о которых, у Леи на глазах появлялись отблески слез? Что они здесь делают? — Здравствуйте, меня зовут Марк, — мужчина заговорил по английски и стал проявляться лёгкий славянский акцент, — я отец Амелии. — Герман, — тихо произнёс парень, поглядывая на русоволосую, которая только то и делала, что смотрела в пол, — вы проходите, а нам с Леей нужно кое-что обговорить. Парень быстро подхватил девушку и захлопнул входную дверь с другой стороны. Парень сжал в ладонях лицо Амелии посмотрел в ее глаза, которые были наполнены беспокойством. — Эл, посмотри на меня, — тихо произнёс Герман, — что они тут делают? — Они… — девушка чуть было не захлебывалась словами, — они приехали. — Почему? — ласково спросил актёр, — что им здесь надо? — Отец… прочитал обо мне в журнале, — Лее становилось сложно дышать, — они продали дом. Они переезжают в Осло, Герман. — Нет, — тихо утвердил Томмераас. — Да, — сказала девушка, — пока мы ехали отец уже рассказал мне его план. Я должна купить им дом. Я должна обеспечить их. Я должна… — Ты ничего не должна, — Герман убрал указательным пальцем стекающую слезу Эл. — Нет, они меня вырастили, они меня кормили, покупали мне вещи, — девушка перебывала на грани истерики, что абсолютно сбивало Германа с толку, — я им должна. — Ш…ш…ш… — парень прижал Амелии к себе, — успокойся, дорогая. — Я ничего бы не достигла без него, — послышался тихий голос девушки, — так он сказал. — Что? — Он так сказал, — Лея отстранилась от парня, — что я ничтожество без него. И ничтожество без тебя. Просто ни-что. — Ты самая талантливая и самая красивая девушка во всем мире, Амелия, — нежно произнёс парень, — все будет хорошо. — Если он здесь — то это не правда, — твёрдо сказала Лея, -он всегда все портит. — Я сейчас вернусь, — Герман поцеловал девушку в макушку и открыл входную дверь. На диване спокойно сидел мужчина лет пятидесяти и смотрел телевизор, как будто он здесь хозяин. Женщина, выглядящая намного старше своих лет, но все же сохранившая былую красоту, тихо сидела за столом и смотрела в даль. Ее зеленые глаза выражали какую-то эмоцию, что напомнило Герману Лею. — Уходите, — твёрдо произнёс парень. — Что, прости? — мужчина сделал тише звук футбольного матча. — Вы услышали, — Томмераас указал на дверь, — вон. Оба. — Можно мама останется? — тихий голосок послышался из-за спины парня. Лея, обхватив себя руками, подошла к Герману. — Вы, — актёр указал пальцем на отца девушки, — до свиданья. — Что нажаловалась своему хахаленку? — засмеялся Марк, — ты как всегда, Амелия, не умеешь сдерживать свой язык за зубами. — Я жду пока вы уйдёте, — твёрдо сказал Герман, придерживая рукой девушку, — и моё терпение истекает. — Мне просто интересно, что она тебе наболтала, — отец Леи подошёл к парню, — а ты не задавался вопросом, что она может лгать? — Я вижу вас первый раз, — сказал Томмераас смотря в глаза Марку, — и уже хочу чтобы вы покинули мою квартиру. Если вы этого не сделаете — я вызову полицию. — Защитника нашла себе, шалава малолетняя, — мужчина ткнул Германа в плече,. Актёр уже хотел было оставить красный след от своего кулака на лице этого незнакомца. Но его оставила русоволосая. — Отец, — девушка подняла свои глаза, — пожайлуста уйди. Я куплю тебе билет, я буду высылать тебе деньги. Пожайлуста уйди. — Она уйдёт со мной, — Марек показал пальцем на приникшую мать Леи. — Нет, — девушка сжала кулаки до режущей боли, — мама остается. А ты уходишь. Навсегда. — Ты не будешь мне указывать, бездарность, — мужчина замахнулся на девушку тяжелой рукой. Герман не успел. Не сумел среагировать. Черт, черт, черт. Увесистая ладонь отпечаталась на бледном лице русоволосой, и девушка не выдержав веса упала. — Марк, пожалуйста, успокойся, — женщина подбежала к дочери, помогая той подняться, — зря мы приехали. Я уйду с тобой. Только, прошу тебя, оставь Лею в покое. — Идём, — Марек грубо схватил Олесию за руку и потянул к выходу, — спасибо за знакомство и время, доченька. Жду билета на почте. — Стойте, она никуда не пойдёт, — Герман оторвался от Леи, которая сидя на полу потирала щеку. Парень не мог на это смотреть, — Вы уйдёте отсюда сами. — Что ты сказал, щенок? — глаза мужчины налились кровью, — я делаю, что хочу. — Только не в этой квартире, — спокойно ответил Герман, — и не в этой стране. Один звонок и вас депортируют без права выезда. Решать вам. — Идите вы, — мужчина плюнул на пол, — приятно оставаться, сукины дети. И ты, Амелия, ещё прибежишь ко мне. — Я закажу для вас номер в гостинице «Мерин», — произнёс Герман, — только назовите своё имя. Как только тяжёлая дверь затворилась, Герман подбежал к бездвижной русой девушке, которая так и осталась сидеть на полу в объятиях матери. — Ты в порядке, дорогая? — Герман осмотрел щеку Леи, — ничего он ответит за это. У меня дядя полковник полиции. Оформит как насилие. — Не нужно, — тихо прошептала девушка. — Что? — парень подхватил Лею и усадил в кресло. — Оставь его, — произнесла Амелия смотря как руки Германа беспокойно сжимали ее пальцы. — Но… он же ударил тебя, Лея, — глаза Томмерааса ошалели лишь от мысли о том, что он позволил этому мужчине уйти. Мужчине, который судя по немногословной Виндерсон испортил жизнь ей и матери. — Я привыкла, — девушка наконец устремила свой взгляд на маму, которая стояла около кресла. — В каком смысле? — недоумевая спросил парень. — Я лучше пойду, доченька, — женщина схватила сумку и уже была готова выйти из квартиры. — Подожди, — Лея резко встала и схватила маму за руку, — он поймёт. — Я не уверена, Ли, — ласково произнесла Оливия, проведя рукой по красному следу на лице дочери, — я виновата. Это я виновата в том, что он регулярно избивал тебя. В жизни Томмерааса было и будет ещё много шокирующих моментов. Моментов грусти и боли. Но этот был самым острым. Потому что Герман почувствовал как нож впирается ему в горло. Как он мог отпустить этого человека так спокойно? Он бил ее. Его Лею. Его маленькую девочку, которая так мило улыбается, когда спит. Герман мог догадаться. Идиот, идиот, идиот! Как мама может отправить собственную 14-летнюю дочь за тысячу километров, только потому что отец не лестно о ней отзывается. Она спасала ее, тем самым подвергая себя. Но оставался ещё один момент. Лея врала ему. Зачем? — Почему? — Томмераас повернулся к девушке, — почему ты не сказала мне? — Я… — Лея запнулась, — думала ты не захочешь знать меня такой. Девочкой из неблагополучной семьи, которая поддавалась семейному насилию. Ты ведь был идеальным, Герман. Я не хотела испортить картину. — А потом? — парень взял лицо девушки в свои ладони, — ты ведь рассказала о проблемах. Почему ты приехала. — Потом боялась. Боялась за отца, — глаза русоволосой наполнились слезами, — я боялась того, что ты сделаешь. Ты ведь такой безбашенный, Томмераас! — Да, — вдруг Герман понял, что главной целью своей жизни он должен сделать ее. Оберегать ее от всех. Чтобы с этих зелёных глаз больше не вытекла не одна слеза. Чтобы она забыла того человека, которого называла отцом и не смотря на то, что он с ней делал, любила его, — я у тебя такой. Герман поцеловал Виндерсон и на его душе стало легче. Он больше не хочет прикончить ее отца и сметать все на своём пути. Ведь это в прошлом. Он будет оберегать ее будущее. Их будущее. — Можно мама останется? — тихо спросила Лея отстранившись. — Конечно, — Герман и позабыл о седоватой женщине, которая стояла в 3 метров от них и впервые за 8 лет искренне улыбалась.