Комната ожидания

Надо поговорить. Я могу прийти? ГГ. Мэнор под защитой. Со снятием слишком долго возиться. Встретимся в ресторане? ДМ. Я бы хотела поговорить наедине. Придешь ко мне? ГГ. Именно так Драко Малфой и оказался на диване в гостиной Гермионы Грейнджер. Получив сову с адресом, он аппарировал так быстро, что у Гермионы почти не было времени прибраться. Она запихала самую большую стопку книг в уже и так порядком забитую кладовку. Куча одежды в углу спальни (она вовсе не планировала приглашать Малфоя в эту часть своего жилища) была поспешно рассована по ящикам. Гермиона как раз закончила очищать заклинанием посуду после завтрака, когда Драко, настороженно оглядываясь по сторонам, появился в ее коридоре. — Грейнджер, — поприветствовал он. — Малфой, — она проследила за его взглядом и отметила, как он осмотрел разбросанные разномастные подушки и явно неаристократическую мебель. — Хочешь как-то прокомментировать мой интерьер? — Нет. — Хорошо. Тебе принести что-нибудь попить? Чай? Воду? — Нет. — Драко? Когда ты спал в последний раз? Ты выглядишь ужасно. Он пожал плечами. Гермиона опустилась на диван и подождала, пока Драко устроится рядом. Он еще раз окинул обстановку оценивающим взглядом и только после этого сел. — Ювелир, с которым я говорила… Он думает, что может снять проклятие, — сказала Гермиона. Драко дернулся на своем месте и поднес пальцы ко лбу — они слегка дрожали. Гермиона не могла определить, что именно выражало его лицо: облегчение, подозрение или недоверие. — Но он сказал, на это нужно время, — добавила она. — И деньги. Он усмехнулся: — Конечно, нужно. Потому что как только он понял, что к нему обратился Малфой, до него дошло: курица, несущая золотые яйца, сидит прямо перед ним. — Он не знает, что это для тебя, — тихо заметила Гермиона. — Он считает, что это для Министерства. — Хорошо. — Хорошо? Драко посмотрел на нее, затем сцепил руки на коленях. — Грейнджер… послушай… я отдаю себе отчет в том, что ты ожидала от меня другой реакции. Но ты даже не представляешь, сколько раз я слышал «мне кажется, я могу это исправить… за определенную сумму». Даже от людей, которые не знали о моей семье. Ты просто… ты просто не понимаешь, как это сложно — запретить себе надеяться, а затем позволить себе поверить вновь. — Я доверяю ему, Драко. Мне не кажется, что он пытается вытянуть из нас деньги. Я думаю, он старается помочь. И думаю, он это может. Малфой выдохнул и откинулся на диванную подушку. — Сколько ему нужно? — Я не знаю. Он собирается закрыть магазин, чтобы работать в полную силу. Я сказала ему, что мы покроем все его затраты. Он тихонько вздохнул: — Ладно. — Еще ему нужно что-то, что принадлежало твоей матери, но никогда не соприкасалось со шкатулкой. Драко полез в карман мантии и вручил ей ту самую книгу. — Но это же… — начала Гермиона. — Я больше не хочу ее видеть, — отрезал он. — Я сама отнесу ее ювелиру завтра утром. Он кивнул. — Есть кое-что еще, — Гермиона глубоко вздохнула и вытерла ладони о джинсы. Как сообщить ему об этом? — Твоя мама… э-э-э… ну… дело в том… — Да давай уже, Грейнджер. — В шкатулке было кольцо. Помнишь, с серым камнем? — И что с ним? — Ты знаешь, откуда оно у нее? — У матери драгоценностей больше, чем у королевы. У нее есть отдельный шкаф, в котором хранятся только броши. — Ясно. Ювелир узнал его. Это кольцо сделал его партнер. — И? — И на нем была надпись, которая гласит «Моя любовь навсегда». — Наверное, от отца. Явно подарено давным-давно. — Это не от твоего отца. — С чего ты так решила? — Надпись была скрыта. Дюран на этом специализируется. Он сам наносил ее. И это не было подарком твоего отца. Драко прищурился: — Что ты хочешь этим сказать? — Я хочу сказать, что это был подарок Игнатиуса Крэбба. — Игнатиуса Крэбба? Отца Крэбба? — Да. — Ты… ты говоришь мне, что у моей матери был роман с Игнатиусом Крэббом? — Я говорю тебе то, что знаю. — Тогда позволь мне рассказать тебе, что знаю я, Грейнджер, — его голос звенел. — Я знаю, что моя мать никогда бы не стала обманывать отца с Игнатиусом Крэббом. — Драко… — Нет, — перебил он. — Знаешь что? Просто… — из его горла вырвался звук, похожий на рык. Драко схватил ближайшую подушку и швырнул ее через комнату. Затем поднял глаза к потолку, очень глубоко вдохнул и прижал к губам кончики пальцев — они дрожали еще заметнее, чем раньше. Повернув голову, он посмотрел на Гермиону. — Грейнджер, — проговорил он. — Слушай. Я… я не очень хорошо с этим справляюсь. Да я ни с чем сейчас нормально не справляюсь. Я не злюсь на тебя. Я просто злюсь. Я должен сказать… Я должен сказать, что… Твою мать. Прости. За то, что так дерьмово веду себя с тобой. По каким-то ненормальным причинам ты пытаешься мне помочь, а я веду себя как кусок дерьма. Я не утверждаю, что это не мой обычный стиль поведения. Но все же. Впервые за долгое время у Гермионы пропал дар речи. Драко снова откинулся на спинку дивана. — Может быть, она изменяла ему, — пробормотал он. — Может быть, именно поэтому отец и сделал это. Кто, черт возьми, знает? И какое это имеет значение? — Ну, — начала Гермиона, справившись с собой, — может быть, и нет. А может, и имеет. Что, если отец Крэбба что-то знает про эту шкатулку? В конце концов, кольцо лежало именно там. Может быть, мы сможем поговорить с ним. Он в Азкабане, да? — Его приговорили, но он сбежал. И больше его никто не видел. Полагаю, несколько месяцев спустя его перестали искать. Возможно, дали ему поблажку из-за того, что произошло. Внезапно в голове у Гермионы что-то щелкнуло: — Драко… а что, если это не твой отец проклял шкатулку? Что, если это был Игнатиус Крэбб? Мстил за сына? — В этом нет никакого смысла, — ответил он. — Моя мать не имеет к его смерти никакого отношения. Он винил только меня. — Именно, — проговорила Гермиона. — И наказывает он тебя. Драко начал что-то говорить, но замер. С силой прижал ладони к глазам и тихо выругался. — Драко? — Грейнджер, — медленно, не отнимая от лица рук, проговорил он. — Если ты права — возможно, это последствия нехватки сна, но в твоих словах очень много здравого смысла, — то мои люди потеряли охрененно много времени, разыскивая не того человека. Он раскинул руки в стороны, затем поднялся на ноги и подошел к окну. — У тебя есть филе? — Филе? — Похоже, что нет, — Драко открыл окно и свистнул, затем выудил из кармана обрывок пергамента и что-то быстро на нем написал. Уже в следующее мгновение на подоконник села большая золотистая сова, та самая, которая несколько недель назад принесла Гермионе «Волшебника с лохматым сердцем». — Неро, хороший мальчик, — Драко похлопал птицу по голове и прикрепил к лапе записку. — Совиные орешки на подоконнике, — заметила Гермиона. На нее посмотрели оба: и сова, и Драко. Гермиона была готова поклясться, что сова закатила глаза. — Я угощу тебя, когда ты вернешься в мэнор, — проговорил Драко. Сова с упреком ухнула. — Говядина «Веллингтон». Обещаю. Но сейчас, Неро… Румыния. Лети, — он еще раз провел ладонью по перьям, прежде чем птица взмыла в небо. — Румыния? — Там в последний раз видели отца. И там сейчас мои люди. — Твои люди? — Те, кого я нанял. — Ах, ну да. Ты теперь дал им указания искать отца Крэбба? — Нет, я попросил их встретиться со мной в мэноре через двадцать четыре часа. Мне надо дать им колдографии, инструкции и все в таком роде. И я хочу, чтобы они рассказали, что им удалось узнать об отце. Или не удалось. Неважно, — он рухнул обратно на диван, обернулся к Гермионе и странно улыбнулся. Под его глазами виднелись четкие темные круги. — Ты… выглядишь очень усталым, — заметила она. — Да. — Можно я кое-что тебе принесу? — Кое-что? — Это как чай, но без кофеина. Иногда, когда мне становится очень тяжко на работе, я пью его, и он помогает мне расслабиться. — Грейнджер, мне не нужно сонное зелье. Мне нужно подумать. — Это не сонное зелье. Просто чай. С травами. Масло валерианы, лимонная мята, ромашка. И все в таком духе. Как раз сон поможет тебе думать. — Чай с травами меня не усыпит. — Не говори, пока не попробуешь. — Масло валерианы на вкус как гниющий мусор. — Я положу много сахара. Очень много. — А это не ослабит предполагаемые расслабляющие свойства трав? — Хочешь проверить? Малфой тяжело вздохнул и сказал: — Хорошо. Гермиона улыбнулась и прошла на кухню. — Но это все равно не сработает, — крикнул он ей вслед. — Посмотрим. На кухне Гермиона положила обычную смесь ромашки, лимонной мяты и валерианового масла в две чайные кружки. А затем в одну из них добавила несколько щепоток измельченного сонного корня. Гермиона сказала самой себе: ведь то, что это ингредиент сонного зелья, не превращает чай собственно в зелье. В конце концов, сок бузины являлся ингредиентом отвара от веснушек, который Рон неудачно пытался сварить на четвертом курсе. А превращает ли это бутылку бузинной газировки в отвар? Конечно, нет. Это просто составляющая часть огромного количества разных рецептов. Как и сонный корень. В любом случае, это только для его же блага. Малфой жутко выглядит. Гермиона положила шесть ложек сахара в одну из кружек, затем подумала и добавила еще две. Выложила на тарелку имбирные бисквиты и отнесла всё это в гостиную. — Твоя чашка — желтая, — сказала она. — Не перепутай с моей. Я не хочу заработать кариес. Драко подозрительно принюхался. — Все еще пахнет гниющим мусором, — пробормотал он. — И сколько мусора переработал лично ты, раз так хорошо разбираешься в его характеристиках? — Достаточно, чтобы знать, что чай пахнет именно этим. — В шкафу есть еще сахар. И мед. И кленовый сироп. И зефир. А еще ты можешь растопить шоколадные лягушки, если и этого тебе будет мало. — Если я посыплю сахаром гниющий мусор, он все равно останется мусором. Только сладким. Гермиона звучно отхлебнула из своей кружки. — М-м-м… сладкий, сладкий гниющий мусор. Драко внимательно смотрел на напиток. — Боишься, что захочешь спать? Хочешь, я упакую его тебе с собой, чтобы ты выпил чай дома, если вдруг опасаешься, что сразу вырубишься. — Грейнджер, я же сказал: на меня это не действует. Травы и что там у тебя… вся эта ерунда срабатывает, только если ты в это веришь. Это как плацебо. Если люди знают, что принимают плацебо, это не работает. Вот у меня с травами так же. — О-о-о, да ты трусишь… Тебе показать заячьи уши сейчас или когда чай совсем остынет? — Ох, да ради всего святого… вот, — Малфой сделал два больших глотка. — Довольна? — Ну и как на вкус? — Ужасно. — Как ты себя чувствуешь? — Готов бежать марафон. — Допей до конца. — С чего вдруг? Она отпила немного чая и приложила ладони к голове на манер заячьих ушей. — И ты серьезно думаешь, что таким образом заставишь меня? Нам что, снова по семь лет? Она пошевелила руками и сморщила нос. — Ты выглядишь смешно, — заявил Драко. Но допил свой чай до конца. Гермиона отставила свою кружку на стол. — Видишь, Грейнджер? Ничего. — Спасибо, что послушался. — Почему ты улыбаешься? — Потому что у тебя веки тяжелеют. — Не тяжелеют. Это я так свысока смотрю на этот мир. Я годами тренировал такой аристократический взгляд, — его голос стал глуше. — Ладно, тогда я перестану улыбаться. Он медленно моргнул. — Не делай этого, — пробормотал он. — Нет? — Никогда. — Почему нет? — Потому что ты единственная, кто мне улыбается, — он неловко поднес руку к ее лицу. — Мне кажется, ты очень хочешь спать, Драко, — Гермиона прижала его ладонь к своей щеке. Едва она выпустила его руку, та безвольно упала ему на колено. — Я думаю, ты очень милая, Грейнджер, — его язык слегка заплетался. — А я думаю, мне не стоило заставлять тебя выпивать всю кружку. — Знаешь, что еще я думаю? Я думаю… Я думаю… — Малфой откинулся на диванную подушку и закрыл глаза. — Я думаю о том, каковы твои губы на вкус. Всё время. Я думаю об этом. О твоих губах. Наших губах. Все время. — Я тоже, Драко, — прошептала она. Но Малфой уже крепко спал. Гермиона встала и уперлась руками в бедра. Ну вот и что с ним теперь делать? Если бы вокруг его дома не стояли щиты, она могла бы аппарировать в мэнор и уложить Драко в его собственную постель. Но у нее не было особого выбора, кроме как оставить его здесь. Ей самой на диване было вполне комфортно, но Драко был слишком высок, чтобы тут уместиться. Судя по всему, ее кровать была лучшим вариантом. — Похоже, Малфой, я ошибалась насчет тебя и моей спальни, — пробормотала Гермиона. Она встала на колени рядом с Драко и сняла с него обувь. От ее пальцев на блестящей черной коже остались следы. Гермиона достала палочку, нанесла на ботинки полирующее заклинание, а затем левитировала Драко в свою кровать. Гермиона стояла в дверном проеме и смотрела, как он мерно дышит во сне. Интересно, каково это лежать рядом с ним, головой на его плече, чувствуя чужое дыхание на своей коже. По позвоночнику прошла легкая дрожь. — Доброй ночи, — мягко произнесла она. Выключила свет и закрыла за собой дверь.