Комната ожидания

Гермиона не осознавала, насколько сильно возросло ее любопытство, пока на следующий день не поняла, что она активно выглядывает Драко Малфоя в больнице и, что казалось еще более пугающим, была немного расстроена, не обнаружив его там. Это никуда не годилось. Если бы он, черт бы его побрал, просто сказал ей название этой дурацкой книжки, она бы сразу забыла об этой нелепой одержимости — не то слово, Гермиона! — нелепом любопытстве и занялась бы своей жизнью. — Луна, как ты себя сегодня чувствуешь? — Намного лучше, спасибо. Оттенок барвинка тебе очень идет. Гермиона посмотрела на свой красный кардиган и штаны цвета хаки. — Э-э, спасибо. — Напоминает мне о Северном Полюсе, — добавила Луна, мечтательно вздохнув. — Там славно в это время года. — Никогда там не была. — Тебе стоит туда съездить. Сможешь посмотреть на штырехвостов. — Звучит заманчиво, — заметила Гермиона, взбивая подушку Луны. — Кажется, я припоминаю, как читала про штырехвостов, когда… — О, я сомневаюсь. Их имя невозможно напечатать. Оно сразу же исчезает со страницы. Гермиона уже собралась было задать пару уточняющих вопросов, но заметила, какой уставшей выглядит подруга. — Ты смогла поспать? Гарри говорил, что… Луна заметно оживилась при упоминании его имени. — А он зайдет попозже? Мне хотелось бы продолжить наш разговор о вафлях. — Мне казалось, он говорил… э-э-э… о вафлях? — Да, — Луна опустила голову на подушку и закрыла глаза, ее голос упал до шепота. — Когда мы разговаривали в последний раз, он высказал о них крайне любопытное замечание. — Тебе нужно отдохнуть. Гарри зайдет позже, и вы сможете вернуться к этому разговору. Луна сонно улыбалась, Гермиона укрыла ее одеялом и вышла из комнаты. Так как Луна заснула почти сразу же после ее прихода, Гермиона решила зайти в магазин подарков и купить подруге цветы. По пути она сделала небольшой крюк и, оказавшись в коридоре с палатами пациентов, пошла по нему вперед вместо того, чтобы отправиться прямиком к лифту. Оглянувшись, чтобы сориентироваться, она совершенно случайно бросила взгляд на квадратное окошко палаты, находящейся справа от нее. У Гермионы не было никаких причин для того, чтобы стоять и смотреть туда в течение целых тридцати секунд. Ее совершенно не касалось, кто находился в этой комнате, или что случилось с пациенткой, или кто был ее посетителем, или что этот посетитель делал в тот самый момент, когда Гермиона заглянула внутрь. Было даже несколько невежливо с ее стороны оглянуться назад, пока ноги несли свою хозяйку вперед, и еще более невежливо — остановиться, наскоро сотворить дезиллюминационные чары и возвратиться к окну, в надежде на то, что еще пару секунд она останется невидимой. А всё потому, что там была она: книга, открытая в его руках, название которой все равно не было видно из-за его тонких бледных пальцев. Гермиона проследила глазами от книжного корешка до его губ, пытаясь понять, что Малфой говорит. Взглянула на Нарциссу, которая лежала неподвижно и казалась почти безмятежной, с лицом бледнее простыни. Почувствовав внезапный укол вины из-за своего шпионажа, Гермиона отошла от окна, сняла чары и быстро зашагала по направлению к лифту. * * * — Простите, что я немного припозднилась, мисс Ирвин, — сказала Гермиона, разворачивая свиток пергамента и доставая перо. Библиотекарь отмахнулась от ее извинений и сделала здоровый глоток кофе из кружки, напоминающей двухлитровый кувшин. — Ничего страшного, Гермиона. Я знаю, как они-и-и тебя-я-я загру-ужа-а-а-ю-ют, — женщина попыталась сложить из последних двух-трех слов коротенькую песенку, что выглядело уже не просто странным, а невероятно раздражающим. — Еще как, — согласилась Гермиона. Однако она не упомянула о том, что ее опоздание никак не связано с работой в Министерстве, зато очень даже связано с тем, что она перерывала прошлые выпуски «Ежедневного Пророка», безуспешно пытаясь узнать, что же все-таки произошло с Нарциссой Малфой. — Я достала документы, которые ты запрашивала. Можешь сделать копии, но, как ты знаешь, оригиналы должны оста-а-а-аться зде-е-е-есь! — вывела очередную трель мисс Ирвин. Гермиона поблагодарила библиотекаря и вскользь подумала: сколько же времени человек должен провести среди пыльных свитков и кип поеденных молью и временем документов, чтобы свихнуться окончательно. Вопреки первоначальным ожиданиям бумаг оказалось не так много, и Гермиона закончила работу намного раньше задуманного. Запихивая копии себе в сумку, она решила пойти домой и сделать еще пару записей. Но вместо того, чтобы последовать собственному плану, Гермиона оказалась в полупустом вестибюле больницы Св.Мунго… Чтобы дождаться Гарри, естественно. Время для посещений почти истекло, и он — Гарри — скоро должен был здесь появиться. Она сидела в бордовом кресле у центрального выхода и делала вид, что читает свиток пергамента, постоянно поглядывая поверх него. Он — не Гарри — вышел из лифта и пошел прямо по направлению к ней и выходу. Гермиона не успела спрятаться за документом; он заметил, что она на него смотрит. Я должна поздороваться. Слегка улыбнуться. Вежливо кивнуть. Вместо этого Гермиона вновь уткнулась в свои записи. Она ожидала, что он, как обычно, ее проигнорирует. Не в этот раз. Когда Гермиона снова позволила себе отлепиться от пергамента и посмотреть наверх, ее взгляду предстала серебряная пряжка ремня, затем черный джемпер, острый подбородок, спинка носа и наконец серые глаза, прожигающие дыру на ее лице. — Что ты делала у палаты моей матери сегодня днем? — резко спросил он. — Я… — у Гермионы внезапно пересохло во рту. Он что, видел, как она смотрела? Неужели дезиллюминационные чары не сработали? — Только не надо мне врать. — Я не собиралась врать тебе, Малфой, — на самом деле, именно это она и собиралась делать. — Я просто немного свернула по пути в сувенирный магазин. Я не хотела… — Я, черт возьми, так и знал, что это была ты. — Это вышло случайно. Я не собиралась… — Грейнджер, оставь меня в покое. Я ведь не слишком многого у тебя прошу? — Слишком многого? У меня? Разве можно говорить о «слишком многом», когда дело касается тебя, Драко Малфой, того самого мальчишки, что… — Я не тот самый мальчишка, Грейнджер. И я прошу у тебя всего лишь не совать свой чертов нос в мои дела! Она была уверена, что после этого заявления он развернется и уйдет, но он остался. Малфой ждал, что она даст обещание? Извинится? Может быть, она должна была сделать и то, и другое. В конце концов, она действительно вторглась на частную территорию. Но следующий вопрос уже сорвался с ее языка: — Что с ней произошло? С твоей мамой? Драко сузил глаза. — Как то, что ты сейчас делаешь, хоть отдаленно похоже на то, что ты не лезешь в мои дела? Прежде чем она успела придумать достойный ответ, он повернулся к ней спиной и гневно вылетел из здания. — Что это сейчас было? Она обернулась и обнаружила стоящего рядом Гарри. — О, Гарри! Когда ты пришел? — Только что. Так что произошло у тебя с Малфоем? — О… Ничего. Просто Малфой был самим собой. — Ха. О чем вы говорили? — Да в общем-то ни о чем. Просто обменялись оскорблениями. Сам понимаешь. Как Луна? Вы закончили свою дискуссию о вафлях? Гарри озадаченно посмотрел на подругу, а затем застенчиво улыбнулся. — Не могу поверить, что она тебе рассказала. Но да, закончили. — Поделишься? — Я расскажу тебе о вафлях, если ты расскажешь, что у тебя произошло с Малфоем. Гермиона задумчиво пожевала ноготь, изучила потолок, потопала каблуком по полу. — Ладно, ты выиграл. Ужин? — Идет! — согласился он и предложил ей локоть. Апрель — Гарри, ты должен перестать психовать каждый раз, когда сюда заходит Рон. Или выходит. Или проходит мимо тебя. Это надо прекратить. Он ведь тебе ничего не сделал. Гарри еще глубже вжался в свой стул. Гермиона отвернулась от дверного прохода и скрестила руки на груди, стараясь смягчить свой тон. — И сядь нормально, ты надеешься, что стул тебя проглотит целиком? Этого не случится, — о да, это прозвучало гораздо дружелюбнее. Она любила Гарри, но иногда мечтала, чтобы он хоть немного позволил ей поработать в тишине и спокойствии. — Гермиона… — промямлил Гарри, словно одиннадцатилетний мальчик, которого она встретила много лет назад. — Гарри, вы же были лучшими друзьями! Это уже просто смешно! Если я смогла пережить это… — Но как? Как у тебя получилось? Я не понимаю… — Послушай, Гарри… Сейчас действительно не время и не место для этого разговора, но раз уж ты начал, то давай об этом поговорим. Да, Рон мне изменил. Мы все это знаем. Но… — она замолчала, чтобы сдуть прядь волос с лица. — Но я отчасти понимаю, почему он так поступил. — О чем ты? Не может быть никаких оправданий для… — Он просил меня выйти за него замуж, Гарри. Трижды. И я отказала. Трижды. Мне следовало отпустить его, но я не могла. Он был разочарован. Я несправедливо обошлась с ним… Давая ему ложные надежды, хотя и знала, что у нас никогда ничего не получится. Поэтому я понимаю, почему он сделал то, что сделал. Возможно, с точки зрения морали это было не самым верным решением, но и… Это не полностью его вина. И мы всё обсудили, Рон и я. Мы извинились друг перед другом и пожелали друг другу всего хорошего, и знаешь что? Сейчас у нас все нормально. Может, и не идеально, но нормально. И я хочу, чтобы у вас тоже все было нормально. Гарри смотрел на нее, буквально разинув рот: — Он… просил тебя выйти за него? — Да. — Трижды? — Да. — Почему он не говорил мне об этом? — Не знаю. Спроси у него. Если ты когда-нибудь решишь снова с ним разговаривать. — И ты отказала ему? — Трижды. — Но какого черта… — Потому что я не хотела выходить за него замуж, Гарри. Он уставился на нее так, будто ее ответ был самой нелепой и нелогичной вещью, которую он когда-либо слышал. — Я… Я не могу сейчас здесь находиться, — пробормотал он, а затем развернулся и ушел, избегая ее взгляда. Гермиона хотела было пойти за ним, но вспомнила о том, где находилась — на рабочем месте, — и с головой зарылась в горы пергаментов, занимавших собой весь стол. * * * Гарри не ответил ни на одну из ее сов, поэтому она подумывала просто аппарировать в его гостиную и потребовать, чтобы он прекратил быть таким… Да кем бы он ни был… Но вместо этого она решила дать ему еще время. Он придет к ней, когда будет готов. Может, ему нужна еще пара дней, чтобы во всем разобраться. «Но почему, — спросила она себя, засовывая ноги в ботинки, — я иду в Св.Мунго, когда у меня выдался свободный вечер в пятницу?» Чтобы навестить Луну, конечно. Правда? Навестить Луну, значит? Вообще-то время для посещений закончится через двадцать минут. Она знала. Ты не собираешься идти к Луне. Глупости. Конечно, я собираюсь к Лу… Ну, хорошо. Не собираюсь. Я иду туда, потому что должна кое-что сказать… ему. А совы было бы недостаточно? Очевидно нет. * * * Сначала Гермиона собиралась проскользнуть в комнату ожидания в расстегнутом пиджаке, делая вид, будто она выходит оттуда в то же время, что и он, но затем отвергла этот план как слишком неестественный. Лучше было просто сделать то, что она задумала. Двери лифта открылись. Драко вышел из него, глядя прямо перед собой. Гермиона была уверена, что он ее даже не заметил, и это казалось довольно странным, учитывая тот факт, что помещение было почти пустым. Она сделала несколько шагов влево, рассчитывая, что тогда Малфой либо врежется в нее, либо ему придется ее обойти. Любой из вариантов означал, что Малфой должен осознать ее присутствие. Но вместо этого он остановился и сердито на нее посмотрел. — Что ты здесь делаешь? — Я… — И даже не притворяйся, что это хоть как-то связано с Лавгуд. Часы посещения закончились, и ты не создаешь впечатление человека, который выходит из больницы. — К твоему сведению, я… — Грейнджер, что тебе от меня нужно? — От тебя? Почему ты… — Ты меня преследуешь, Грейнджер. — Я не преследую тебя, Малфой. Я просто… — она вздернула подбородок и уперла руки в бока, отказываясь сдаваться под его пристальным взглядом. — Что? — прошипел он. — Ты просто что? Чего ты хочешь? — Послушай, я… — заговорила она. Ей показалось, что язык неожиданно распух до невероятных размеров. — Я... Он издал рычащий звук и отвернулся. Прежде чем она осознала, что делает, Гермиона схватила его за руку. — Малфой. Драко замер на месте и посмотрел на ее кисть, бледно-розовую на фоне черного рукава. Она отдернула ее, как только его губы начали изгибаться в широкую презрительную ухмылку. — Ты трогаешь меня, Грейнджер? — в его голосе не было ни ярости, ни отвращения, наоборот, казалось, его искренне позабавило это наблюдение. Это разозлило Гермиону так сильно, что она решила еще крепче за него ухватиться. — Да, я действительно трогаю тебя, Малфой. Или, по крайней мере, твою одежду. Это тебя беспокоит? — Безмерно, — ответил он. — Тебе не повезло. Тогда это, — сказала она, передвигая ладонь от его рукава к обнаженной коже запястья, — должно быть еще неприятнее. Его глаза расширились, а затем сузились. Ноздри затрепетали. — Убери свою руку, Грейнджер. Она сомкнула пальцы вокруг его запястья. — Не можешь вынести прикосновения грязнокровки, Малфой? — Иди на хер, — он высвободился из ее хватки. — Отлично, — ее пальцы дрожали. Она переборола внезапное желание прижать их к своей щеке. Малфой снова собрался уходить, и Гермиона выпалила: — Я просто хотела извиниться, понятно? — Извиниться? — то, как он мог смеяться над ней одним взглядом, выводило из себя. — Да. За свою назойливость. За сим обещаю оставить тебя в покое. Он выдавил короткий, резкий смешок. — В этом мне твоя помощь не нужна, Грейнджер. Она не знала, что на это ответить. Какая-то непонятная часть ее хотела вновь вцепиться ему в руку. — Мы закончили? Ей нужно было ответить «да», или «определенно», или «мне всё равно, Малфой». Не было ни одного приемлемого объяснения тому, почему она вместо этого произнесла: — Не хочешь выпить со мной кофе? Он окинул ее непроницаемым взглядом, одернул пиджак и произнес: — Конечно, нет. Эхо его шагов разносилось по вестибюлю, пока он шел от нее прочь.