always here, always on time

В то утро на подносе с завтраком лежала вчерашняя «Меджик ворлд тудей». Тина быстро, как будто ворох страниц мог исчезнуть в любой момент, схватила газету. Вдохнула запах типографской краски и улыбнулась. Как давно она не получала весточек из внешнего мира! Отметки в дневнике говорили о том, что она уже полтора месяца пробыла в Латиуме. Устроившись поудобнее в кровати и напрочь забыв о бутербродах и кофе, она развернула газету и начала неторопливо листать страницы, читая заголовки и просматривая фотографии. Но уже на пятой полосе ее сердце замерло, а душа ушла в пятки: с газетного листа на нее смотрела Куини. «Сотрудница Конгресса, осужденная за нарушение закона Раппапорт, сбежала из-под домашнего ареста». Тина почувствовала, как железные пальцы сомкнулись на горле, а легкие вдруг превратились в два горящих шара, потому что выдохнуть она не могла. Ей понадобилась пара минут, чтобы взять себя в руки и загнать панику в самый дальний угол сознания. Она принялась читать. Куини покинула не только место отбывания своего наказания, вместе с Якобом она покинула и Америку. Газета называла побег «дерзким» и «небывалым». Как выяснили репортеры, мисс Голдстейн удалось узнать пароль, снимающий все заклинания изоляции и наблюдения с ее квартиры в Ист-Сайде, и после его применения свободно добраться до жилища не-мага Ковальски. Вечером того же дня парочка села на пароход до Англии, законодательство которой не препятствует отношениям волшебников и не-магов. Причиной такого поступка мисс Голдстейн газета называла романтические отношения, завязавшиеся между ней и Ковальски во время событий, связанных с поимкой Геллерта Гриндевальда. Департамент иностранных дел и аврорат направили в Министерство магии Великобритании запрос на немедленную экстрадицию беглецов. — Гриндевальд? — позвала Тина, закончив читать статью. — Газета — ваших или вашего помощника рук дело? — Да. Я решил, что ты должна узнать это сейчас, а не тогда, когда выйдешь на свободу. Ты должна гордиться своей сестрой, Тина. — Гордиться?.. — не поверила она своим ушам. — Куини все разрушила… Обе наших жизни пустила под откос с той же легкостью, что меняла платья! Она лишится свободы, когда ее поймают… — Если поймают, — отметил Гриндевальд. — Вовсе необязательно, что британцы выдадут их Америке. Им эта история может даже понравиться. — А что будет со мной, когда я выйду? Моей карьерой? — не слушала его Тина. — С таким прошлым и репутацией что меня ждет? — В этой же статье упоминается, что до ареста счастливые возлюбленные встречались под твоим контролем и опекой. В тот момент ты была готова помочь твоей сестре. Что же изменилось сейчас? — Я потакала прихоти Куин, и это привело меня в тюрьму, — тихо и зло ответила Тина. — Ради прихоти не сбегают из страны, — невозмутимо продолжал Гриндевальд. — Твоя сестра совершила безумный и великолепный поступок. Несмотря на то, как порой толкуют мои слова, я всегда знал, что любовь — великая сила. Тех, кто одержим любовью, она делает умнее, храбрее, сильнее. Раскрывает в волшебнике такие бездны магии, о которых он не подозревал, толкает на поступки, о которых ранее было страшно подумать. Любовь — это стихия, которую впрочем возможно приручить и даже заставить служить себе на благо. — Она предала меня, — не слушая Гриндевальда, отрезала Тина. — В тебе говорит обида и горечь, но я уверен, что спустя время ты не только простишь, но и поймешь ее поступок. Интонации доброго дядюшки в голосе темного волшебника разозлили Тину еще больше. А также тот факт, что он был прав. Она сама взяла под крыло свою сестру и Якоба, сама способствовала их встречам. Отшвырнув газету, Тина обхватила голову руками. Мира, существовавшего за стенами изолятора, мира, к которому принадлежала Тина, больше не было. Куини, ее единственный родной человек, ее лучшая подруга, сбежала. И если раньше Тина могла надеяться, что ее восстановят в аврорате за былые заслуги и имя «победительницы» Гриндевальда, растиражированное СМИ с подачи МАКУСА, то теперь… Нет, Гриндевальд прав, такого предательства американская система не простит ни одной из сестер Голдстейн. Тину будто накрыло холодной волной, дышать снова стало трудно. Она бросила взгляд на газету, принесшую столь дурные вести и тут… Тут ее пронзила неожиданная мысль. Гриндевальд сам признал, что газету передали Тине по его просьбе. Да, их отношения за время пребывания в Латиуме превратились в своего рода отношения приятелей по несчастью, но с чего бы ему проявлять такое беспокойство? Зачем сообщать ей новости, от которых она замкнется и того и гляди перестанет его развлекать? И почему Тина вообще решила, что эта газета и статья в ней настоящие? Эти мысли рассеяли панику, холодная вода, чуть было не затопившая разум, отступила. Тина уставилась в белую стену и задала главный вопрос: зачем это Гриндевальду? Ответ казался простым, хотя и звучал невероятно. Он вербует ее в ряды своих сторонников. Тина переместилась за стол, но не рискнула на этот раз записывать свои мысли. Почти всемогущий помощник Гриндевальда мог передавать ему содержание записей. Итак, что у нее есть. Полтора месяца Гриндевальд выходит с ней на контакт, прикрываясь тем, что в стенах изолятора они одни, а ему досаждает скука. Они проводят время за невинными беседами, играми. Тина вынуждена признать, что она привыкла к этому голосу, к их разговорам, к его заинтересованности. Он окружил ее заботой, вниманием в противовес системе, что упекла в каменный мешок с монстром под полотком. Раскрылся и сам, ровно настолько, чтобы предстать перед ней изгнанным лидером, философом, человеком. И как только их маленький внутренний мирок стал почти уютным и безопасным, показал ей насколько жесток и хаотичен мир внешний — прислал газету. Даже не важно, настоящая она или нет (если газета не была подделкой, то возможно Гриндевальд имеет отношение и к побегу Кунни. Откуда-то же она узнала код, снимающий заклинания). Если Тина права, то он должен использовать ее настоящее положение — уязвимое, слабое, чувствительное к любой критике, чтобы предложить свою помощь, свое покровительство. Она осторожно откинулась на спинку стула. Гриндевальд предложит ей побег, Тина была в этом почти уверена. Побег вместе с ним в Европу, где она сможет воссоединится с сестрой и избежать остракизма со стороны американского общества. И что же ей тогда делать?..