Ты - задира

Don't forget about me, Even when I doubt you, I'm no good without you \\ Не забывай обо мне, Даже когда я сомневаюсь в тебе, Без тебя мне плохо, плохо, плохо.

Я проснулась. Ещё один день, когда я пойду в школу, вернусь обратно, сделаю домашнюю работу, пару бытовых дел и лягу спать. Близятся новогодние каникулы. Сегодня тридцатое декабря. Я взглянула на окно, на котором уже красовались милые узоры. Подошла ближе, разглядывая большие и маленькие, казалось, снежинки, которые мороз искусно нарисовал за ночь. «Красота», — подумала я и пошла включать свет, потому что одних гирлянд, висящих над кроватью, было недостаточно. Нечего любоваться, и так опаздывала как всегда. Уже конец декабря. Близится Новый год. Праздновать буду как обычно — с мамой, с её подругами, а потом пойдём с Васей и компанией куда-нибудь на продолжение банкета. Как бы хотелось, чтобы Паша входил в эти планы. Вчера, после почти двухнедельного молчания, я решила, что с ним либо что-то случилось, либо… он просто позабыл обо мне. И о том, что обещал звонить, писать, рассказывать, как проходит лечение. Раньше мы созванивались каждый день, часто ночь, могли часами разговаривать обо всём и ни о чём одновременно. Признаться, я долго не могла к этому привыкнуть. Каждый разговор раскрывал Смирнова с новой стороны. Вот, даже сейчас я не могу перестать называть его по фамилии. Привычка. Дурацкая привычка, от которой сам Паша просил меня избавиться. Иначе я никогда не перестану быть рыжухой. В последний наш разговор он сказал, что готовит для меня сюрприз, а потом куда-то испарился. Первые несколько дней я умирала от интриги, что же МНЕ мог приготовить Пашка Смирнов — главная задира моей жизни, главная зануда и злючка. Будь мы сейчас в начале осени, я бы подумала, что это очередная издёвка и закрыла глаза. А теперь не могу. Теперь я не просто умираю от интриги, а уже погибаю от тоски. К чёрту сюрпризы, только выйди на связь, Смирнов, и скажи, что у тебя всё хорошо. Что ты не сорвался, не набил лицо прохожему за то, что он не так посмотрел, и не сел на горькие пятнадцать суток. Вот это будет сюрприз на Новый год. — Карина! — это крикнула мама, снова без стука врываясь в комнату. — Опять опаздываешь! — Мам, уже конец четверти… — я отмахнулась. — У всех уже одна нога в новом году. Мама не стала отвечать. Она знала, что что-то происходит между мной и Смирновым, потому что случайно заглянула в телефон и увидела часть ночного диалога. Мы обсуждали какую-то фигню, я даже не помню что. Мама тогда покачала головой, усмехнулась и сделала вид, что ничего не видела. Она в курсе, что Паша уехал и что мы долгое время не общались. Тут не надо быть гадалкой, чтобы понять. Просто достаточно посмотреть на моё лицо — угрюмое и пытающееся делать вид, что всё супер. Всё было в порядке, но не супер. Я писала ему первые несколько дней, просила ответить на сообщения. Потом звонила, потом просила ответить на звонки. Паша даже не появлялся в сети. «Неужели реально закрыли на пятнадцать суток?», — начала уже думать я, когда и сегодняшним утром увидела, что от Смирнова ни ответа, ни привета. В тот момент я решила, что, может, пора и забывать обо всём. А что? У него новая жизнь: там море, тётушка, там и поступать будет. Нашёл себе новых друзей. И не только друзей. И с этой мыслью отправилась в школу. Сомнения непрерывно терзали даже по пути. Не хотелось, конечно, думать о том, что меня кинули, потому что я только-только стала разглядывать в нём человека. Своего человека, с которым мы даже немного похожи и с которым можно просто молчать, но вам будет комфортно. И я не преувеличивала. «Ладно. Будь что будет, а там разберёмся», — подумала я и помахала Васе, заулыбавшись. — Такая шапка у тебя смешная, — сразу сказала я вместо приветствия, слегка потрепав подругу по плечу. — Отстань ты от шапки уже… Отличная шапка! Шапка на самом деле была смешная — такая большая, высокая, почти лица не видно. Зимой Васька всегда куталась в огромные шарфы и не менее огромные шапки. Что за милейший человек? — Рита сказала, что её брат уйдёт утром первого числа к своим. А мы можем к ней пойти. Я прихвачу Александра. — А Александр в курсе, что ты его прихватишь? — Ну, сейчас вот и спросишь у него. Я обернулась и увидела, как Саша бежит к нам и боится, что мы зайдём в школу раньше. — Чёрт, вы сговорились что ли оба носить такие смешные шапки? — я уже не могла сдержать смеха, потому что на Саше подобные громосткие головные уборы смотрелись ну очень нелепо. — Ты же наш мистер-стиль. Ну, Саш?.. — У мистера-стиля сегодня выходной. Ты ещё не видела мой жёлтый свитер, который мама связала! Я посмотрела на Василису, которая явно была очарована Сашей — она не сводила с него глаз и кивала всему, что бы он ни говорил. «Первый раз вижу её такую уязвимую», — подумала я и решила прервать этот, казалось, непрерывный зрительный контакт. — Васька сказала, тебя прихватит к Рите первого числа? — Ну, да… А что ты так загадочно улыбаешься? — Нет, ничего, — ответила я, не прекращая улыбаться, — пойдёмте уже, а то опоздаем. Я молилась, чтобы ни Вася, ни дорогой Александр не спрашивали ничего, касаемо Смирнова. Что бы я сказала? «Ой, мы перестали общаться». И тогда бы воцарилось минутное молчание и взгляды в пол типа: «Блин, может, напишешь ещё раз?». Нет, лучше пусть не спрашивают. Школа перед Новым годом принимала какой-то особенный вид: большая ёлка, ярко украшенная гирляндами, мишурой и кучей всяких глянцевых шариков совершенно разных цветов; на окнах бумажные снежинки — большие и маленькие, и даже ручки на дверях были обмотаны красной мишурой. Вроде такая обыденность, а праздничное настроение моментально создавалось. Даже учителя, которые, казалось бы, постоянно были угрюмые, злые, вмиг стали добрее. Мы сели за парту, Саша расположился за нами. — Ну, обязательно что ли сейчас прям алгеброй заниматься? — завопил Александр, уткнувшись носом в учебник. — Уже ведь почти Новый год, какая математика… — Я и не в Новый год не особо желание изъявляю, — отмахнулась я, гордо оперевшись локтями на спинку стула. — Хватить острить, нахваталась от своего Пашки, — ответила Саша и легко толкнул меня в спину. «Нет! Ну, Карина, кто тебя за язык тянул…». — Ни от кого я не нахваталась… — Кстати, как у вас? Он приедет на каникулах? Я молчала. А ведь правда, сказать нечего. Отвернулась к окну и убрала локти со стула. — Так… — Вася наклонилась ко мне. — В чём дело? — Я не знаю. — Что не знаешь? — Приедет он или нет. — Во дела… — протянула Вася. — Ты же говорила, что всё хорошо, нет? Или мне приснилось?.. Пришлось поведать всю историю целиком. Чувствовала себя точно на допросе, хотя ребята не перебивали и не спрашивали ничего лишнего. Но как только Саша потянулся ко мне, чтобы обнять и сказать: «Не расстраивайся», стало вообще не по себе. Я легко отодвинулась и ответила: «Всё нормально, не нужно меня жалеть. В конце концов, я не умру из-за него». — Ладно. Тогда будем просто надеяться, что с ним всё хорошо. — Да, — поддержала Василиса. — А теперь за математику! Ещё бы… Только она могла так радоваться началу алгебру. К чёрту все мои истории. В процессе дня я заходила проверить сообщения — также пусто и непрочитано. «Ладно, Смирнов, катись. Ты, наверняка, здоров. Просто тебе стало скучно», — напечатала я и гневно кликнула на кнопку «отправить». Вот и всё — в Новый год только с теми, кто рядом. И не с тем, кто забывает о тебе и сливается вот так, без предупреждений. Вышла из сети и убрала телефон подальше в рюкзак. Дошла до дома, перед этим наслушалась от ребят позитивных поддерживающих речей. Рука сама потянулась зайти и вновь глянуть, не пришёл ли ответ от Паши. Я сама удивилась такой логике. И я чуть не выронила чёртов телефон, когда увидела, что он был в сети двадцать минут назад и уже успел прочитать все мои сообщения. А именно: «Привет, почему так часто пропадаешь?». «Смирнов, это не смешно, тебя уже три дня в сети нет…». «Паша. Паша. Паша. Паша. Паша. Ладно, я могу так ещё долго, думаю, ты понял». «Смирнов, неделя прошла. Ты жив?». И все остальные перечислять не имеет смысла. И только когда я глянула на последнее сообщение и поняла, что он его прочитал, меня охватил такой мандраж, что я просто выкинула телефон из рук, убрала его под подушку и стала истуканом напротив кровати. Типа: «Ну, засранец, тут ты меня точно не достанешь!». А в голове: «Он прочитал. Всё. Прочитал. Он прочитал». А ведь это не самое ужасное, что мы друг другу говорили, правда? Почему же тогда так страшно? И почему он не ответил? Хотя… что он должен отвечать на сообщение, в котором прямым текстом написано «катись». Он и покатился. Ну, это точно конец. Всё. Днём тридцать первого декабря Смирнов так и не ответил. И в сеть больше не заходил. Я окончательно отпустила ситуацию. В Новый год нельзя входить опечаленным. Поэтому я надела ярко-красное платье, которое красиво оголяло ключицы и круглые плечи, распустила рыжие волосы, немного намеренно растрепав. И посмотрелась в зеркало. «Такой красотке нельзя расстраиваться. Тем более из-за парней». Даже несмотря на то, что Смирнов продолжал мне жутко нравиться, я всеми силами пыталась внушить, что всё наоборот. Тогда я ещё не знала, что делаю это зря. Мама была невероятно красива — приятно было видеть её в таком приподнятом настроении. Она кружилась на кухне, а я просто сидела и уже по чуть-чуть потягивала из бокала шампанское. Понемногу к нам приходили мамины подруги — их всего трое. Мы уже который год собираемся вместе тридцать первого декабря и встречаем будущее. Они забавные, весёлые хохотушки, кстати, одна из них из Испании и всегда приносит какое-нибудь их национальное блюдо с собой. — Ну, девочки, — сказала испанка с забавным акцентом, — чтоб у нас всё было и ничего нам за это не было! Все засмеялись, послышался стук бокалов. «Какой замечательный тост. Правдивый. Чтобы у нас всё было…», — задумалась я, глядя на пузырики в шампанском. Мама потрепала меня по плечу и спросила, почему я выгляжу такой расстроенной. «Тебе показалось, всё супер!», — ответила я, потому что не хотела портить ей праздник. Да и всем остальным. По телевизору как обычно идут старые фильмы, а вот я и не заметила, как уже выступает президент. Как вдруг в дверь позвонили. Я покосилась назад, насторожившись. Глянула на маму, мы встретились взглядами, словно подумали об одном и том же. Я поставила бокал на стол и медленным шагом, будто чего-то опасаясь, двинулась к двери. Даже не глядя в глазок, я открыла и увидела перед собой улыбающееся лицо. Оно смотрело на меня по-детски наивно и глупо. Я молча смотрела, до тех пор, пока Паша сам не заговорил. — Успел! — сказал он и кинулся ко мне, крепко прижимая к груди. Всё, что слышала — это звук яро бьющегося сердца. Даже двух сердец. — Смирнов, — пробормотала я, всё ещё прижимаясь щекой к его груди. — Что за хрень ты творишь? — Что? — Что за хрень, говорю, ты делаешь? — Тебе нравится говорить шёпотом? — прошептал Паша, наклонившись ко мне. — Как тебе мой сюрприз? — Сюрприз? Я попыталась высвободиться из его рук, но Паша явно не намерен отпускать. — Какой ещё сюрприз? — повторила я. — Я… волновалась за тебя. — И поэтому послала меня? — Ты не отвечал мне почти две недели! И хватит улыбаться! Он рассмеялся. — Но я не могу не улыбаться. — Ты дурак. Дурак, ясно? И пранки у тебя тупые. Я ведь могла найти себе другого… — Кого? Парня что ли? У тебя есть парень? — Как же я скучала по тебе, Смирнов. Паша. Но больше не шути так… — Знаешь, как тяжело мне было не писать тебе две недели и не заходить в сеть… Не представляешь! А ты что думала, я, правда, смог забыть о тебе? Я опустила взгляд в пол. Мы продолжали стоять в коридоре, с открытой настежь дверью. Паша потянулся ко мне, едва успел коснуться губ, как мама оглушила нас обоих криком: «Закрой дверь! Холодно!». Я привстала на носочки и поцеловала его — немного настойчиво, потому что хотела сделать это почти два месяца, пока он был где-то там… А сейчас здесь, и можно делать всё, что захочу. Я услышала, как дверь хлопнула, но Смирнов продолжал целовать меня холодными губами. Он коснулся ладонями шеи, и я слегка поёжилась. — Ты холодный… — Эй, я самый горячий парень в этом городе, о чём ты! — Почему ты не надел перчатки? — Ой, мамочка, не начинай. Кстати, с Новым годом. — И тебя. — Пойдём на улицу? Мама поняла всё. Поэтому позволила мне просто уйти с человеком, которого я так ждала. Ночью с ним, оказывается, особенно приятно находиться. Мы шли по городу, встречая кучу людей, пьяных и не очень, они такие весёлые, смеются, разговаривают, а мы почему-то молчим. Паша обнял меня за плечи и сказал: — Прости, я не приготовил подарок, но… — Я тоже. Ты останешься здесь или уедешь? — Я здоров, Карина. Осталось немного поработать над собой. Поэтому я остаюсь. Но в школу я вряд ли вернусь. От радости я крепко обняла Пашу за шею, отчего он слегка пошатнулся на льду и чуть не упал, успев пробурчать что-то занудное по типу: «Боже, Карина, убьёшь ведь». Я не переставала улыбаться и удивляться таким резким переменам в жизни. — Эх, рыжуха, скучно без тебя было, — сказал Смирнов. — Я не рыжуха… Задира…