Ты - задира

      Они обе остановились напротив и со странным выражением лица оглядели нас. Мама скрестила руки на груди. Вася скромно стояла у стенки, ожидая хоть какого-то начала разговора.       — Карина, — начала мама, — ты что, хочешь, чтобы я извелась вся?       Дальше всё было в таком сумбуре, что разобраться невозможно. Вася отчитывала меня и за себя и за маму одновременно, говорила, что трезвонила мне на мобильный, но трубку никто не брал и тогда она пришла сюда, в надежде увидеть меня спящей в кроватке. Тем самым, кстати, заставив маму нервничать. Она ведь думала, что я тусуюсь с Васей вместе.       Я затолкала Смирнова в комнату, кинула лёд и приказала приложить к носу. Захлопнула дверь и прошла на кухню. Мама не переставала ругаться, и я её понимала. Она сидела за столом, что-то пила, возможно, успокоительное.       — Ты видела, сколько времени? Первый час ночи! Ладно, если бы ты предупредила, позвонила, но нет! Ни звонка, ни сообщения. Вот мы и сидели, ждали, когда же придёт Карина. А Карина ещё и этого притащила! Когда вы подраться успели?       — Мам, прости. Я, наверное, оставила телефон у подруги. У Риты. И мы не дрались, просто он упал и ударился носом. Вот…       — Ты пила? — спросила она, привстав и принюхавшись.       — Немного.       — Ладно. Вась, спасибо, что пришла, потому что если бы я тут одна сидела и ждала, не знаю…       Василиса улыбнулась и, схватив меня за локоть, увела в коридор.       — Ну, и какого хрена он весь в крови? Ты наконец отхреначила его за всё, что он сделал? — она тихо засмеялась, но я тут же легко ударила Васю по плечу.       Пришлось рассказать всё, как было. Я жутко хотела спать, сил не было, язык кое-как волочился.       — Значит, не такой уж он и псих, — заключила подруга, надевая куртку. — Удачи. Иди, а то заждался уже, наверное.       — Прости, что заставила волноваться.       На прощание мы крепко обнялись. Такая ценная забота, куда без неё?       И только зайдя в комнату, я окончательно стала понимать, что на кровати сидит Смирнов, закрыв глаза и, можно сказать, засыпая. Кровь остановилась, нос сильно опух, а рука со льдом так и оставалась прижатой к лицу.       Я присела рядом, и Паша сразу раскрыл глаза и захлопал ресницами.       — Ну, как нос?       Он вдруг засмеялся и отложил его на тарелку, стоящую на столе, как раз специально из подо льда.       — Чёрт, я уснул, да?       — Да. Если бы не я, то нос был бы цел.       Он изменился в лице, улыбка пропала. Провёл ладонью по шее, хотел проверить цепочку и внезапно понял, что теперь её нет.       — Кто это был там? Ты кому-то задолжал?       — Нет. Просто не понравился. Ну, пусть подавятся ей. И ты совсем не виновата, я ведь сам захотел прийти, никто насильно не тянул.       Мне нравилось, когда Паша был таким спокойным, невозмутимым, когда сарказм запихивал подальше и переставал острить. Хотя, как я уже признавалась, мне нравились его шутки, но только тогда, когда были уместны.       — Может, я спрошу глупость. Но почему ты не приходишь в школу?       — Завтра приду. Забирать документы.       Ладонь опустилась на чужую и крепко сжала. Он не противился, скорее поддавался.       — В смысле?       Паша отвернулся.       — Не надо смотреть на меня такими глазами.       — Какими? — спросила я.       — Такими… удивлёнными.       — Разумеется, я удивлена. Я расстроена.       «Спокойно, Карина, может, он просто переходит в другую школу. Это не значит, что вы ещё не увидитесь», — я пыталась не нервничать и не показываться удивление слишком явно. Иногда нужно брать себя в руки.       — Почему ты уходишь?       — Тебе не понравится ответ, — тихо ответил Смирнов, всё ещё не смотря на меня.       — Может, он мне не понравится, но я не собираюсь отворачиваться сразу, как только услышу его. Я вообще не собираюсь этого делать, не то что сразу.       Всё ещё молчал. Его рука напряглась под моей. «Что же там такого страшного? — подумала я. — Не может же он быть убийцей или кем похуже?».       — В общем, я уже достаточно долго борюсь с РПВ. Если ты не знаешь, это расстройство прерывистой вспыльчивости.       Тут то всё встало на свои места. И каждая нелогичная агрессия, каждый необдуманный и странный поступок стал ясен. Смирнов смотрел на меня глазами, полными сожаления, усталости, в них не отражалось ни капли злости или гнева. Я заметила, что он был немного испуган, как будто переживал, что теперь стал открытой книгой передо мной.       — Я думал, что смогу избавиться от этого самостоятельно. И не хотел, чтобы кто-то знал об этом. Особенно ты.       — Ну, а сейчас я знаю, — улыбнулась, поддерживающе положа руку на колено, — и ничего не изменилось.       — Поэтому я уезжаю к тёте, она живёт на море. Там буду проходить лечение, а потом поступлю в колледж.       А это действительно грустно. Он уедет, забудет об этом городишке, обо мне. И больше никогда не вспомнит, разве что рассматривая фотографии в альбоме или в соцсетях. Неужели после того, как он сам рассказал мне обо всём, просто так перестанет общаться? И это одна из наших последних встреч?       Я представляла, что такое РПВ, но не думала, что оно может быть ко мне настолько близко. Определённо, ему нужно лечиться и уезжать, но, чёрт, мой эгоизм так не хотел с этим мириться. Я понимала, что там будет спокойнее, не будет раздражающих факторов, которые в любой момент смогут вывести из себя. Новая жизнь, можно сказать. Но от мысли, что придётся расстаться, хотелось избавиться немедленно.       — Прости, что вёл себя, как дебил, — он усмехнулся. — Но я бы никогда не ударил тебя. Приколы — это мой максимум.       — Знаешь, иногда они были невероятно обидными, твои приколы! Особенно кличка «рыжуха». Самое мерзкое и противное.       — Ну, честно говоря, у тебя очень красивые волосы, — он перевёл взгляд на них, — как у мамы. Но про это я расскажу как-нибудь в другой раз.       — А он будет?       — Ты грёбаная пессимистка, Карина! Есть куча способов связываться, например, видеозвонок. Вообще, было бы круто, если бы ты поехала со мной, потому что есть в тебе что-то успокаивающее. Ходячий антидепрессант какой-то.       — Блин, да ты безнадёжный романтик, Смирнов!       — Да, можешь считать это комплиментом.       Он неловко придвинулся ближе, что так нетипично. Обычно это всегда отточенные, резкие и уверенные движения.       — Придёшь проводить завтра вечером на вокзал? — тихо спросил Смирнов, с каждой секундой становясь ещё ближе.       — Нет, конечно, не приду, — ответила я и слегка ударила его в грудь, засмеявшись.       — Серьёзно?       — Это был сарказм. Не только ты у нас юморист.       Он наклонился неприлично близко, посмотрел на губы и, будто выделяя каждую букву, сказал:       — Убогая шутка. У тебя были и лучше.       Я поддалась вперёд, коснувшись чужих губ своими. Хоть на что-то набралась решимости. Паша прикрыл глаза, не дёрнувшись, точно ожидая этого момента. Я почувствовала, как его пальцы рисуют беспорядочные рисунки на спине, очерчивают позвоночник и приятно щекочут шею.       Краска прилила к щекам, ладошки вспотели, по спине прошлись мурашки. Смирнов зарылся ладонью в волосы, провёл по ним от затылка до самых кончиков, немного оттягивая, до тех пор, пока не отстранился.       — Знаешь, — произнёс он, всё ещё держа за волосы, — целуешься ты лучше, чем шутишь.       Я громко засмеялась, позабыв о том, что в квартире мы не одни. Маме постучала перед тем, как зайти, но Паша всё равно, точно заяц, отскочил от меня на другой край кровати.       Пришлось его выпроводить. Мама настояла, и я не хотела ссориться. На выходе Паша поцеловал меня в щёку так, как будто я его младшая сестра. Быстро вылетел из квартиры и крикнул короткое «пока».       Всё было бы замечательно, если бы из-за этого злосчастного РПВ ему не пришлось уезжать. Рассказывать об этом маме? Решила, что не стоит. Она разволнуется, будет переживать, станет читать в интернете много ненужной фигни, из-за которой нервничать станет чаще.       Ещё я пообещала завтра сходить к Рите и забрать телефон.       Закрыла глаза, накрылась одеялом, уснуть не получалось. Я всю ночь думала, ворочалась, вспоминала. Сон пришёл только под утро, как раз, когда нужно было вставать в школу.       «Это будет самый отстойный день», — подумала я, приближаясь к зданию. Я не знала, когда он придёт, на каком уроке, может, вообще после них. Тем более позвонить не мог, телефон, наверняка, остался у Риты дома.       Я не знала, как рассказывать Васе о вчерашнем. Просто решила отложить разговор на потом и дать ей сосредоточиться на уроках.       Когда я и Вася вышли домой, она будто бы почувствовала, что меня что-то тревожит. Но около калитки мы заметили знакомый силуэт и ускорились. Я сразу заметила, что в руке Рита держит мой телефон.       — Ты вчера оставила. Привет.       — Спасибо!       Василиса встала в стороне, будто не желая стоять рядом с Ритой.       — Вчера нормально дошли?       — Да. Не переживай.       — Слушай, я побегу, обещала помочь брату сразу после уроков. Напишешь, ладно?       Я кивнула, и Рита моментально исчезла. Обернулась к Васе. Она сложила руки на груди и недовольно на меня смотрела.       — Ну, что не так?       — Просто… она мне не нравится.       — Ты ревнуешь, — улыбнулась я и подхватила её под руку.       — Не ревную. Я же не запрещаю тебе с ней общаться.       — А вот и ревнуешь.       — Ладно, ладно, может быть, немного.       По дороге домой я рассказала о вчерашней ночи. Вася, к счастью, оказалась умным человеком и не стала отговаривать меня от общения с ним, потому что, видите ли, РПВ — это страх и ужас. Нет, всё поправимо, всё излечимо. Я была уверена на сто процентов, что Паша справится, и скоро мы сможем увидеться, не переживая, что он сорвётся на агрессию.       Время до вечера тянулось мучительно долго. Я успела выпить две кружки кофе, сделать алгебру и выучить три признака из геометрии.       Одно маме, кстати, я сказала. Она знала, что я иду провожать Пашу. Вот, время пришло. Оделась, вышла и медленно поплелась на вокзал. Не хотелось, чтобы этот момент наступал.       Смотреть, как автобус уезжает и знать, что человек будет в нескольких сотен километров от тебя — ужасно. И максимум, что у вас будет — это видеосвязь. Разве этого я просила, когда хотела сблизиться со Смирновым? Быть рядом, но и одновременно так далеко. Очень круто, жизнь прям не подвела.       Что ж, бойтесь своих желаний, господа. Они имеют свойство сбываться, да ещё и не так, как мы хотим.       Вот, он уже обнимает меня. Вот, хватает сумку и запихивает её в багажное отделение. Снова обнимает и обещает рассказывать о том, как проходит лечение. Обещает не быть конченным идиотом и перестать использовать сарказм в неуместных ситуациях.       Моменты кружились один за одним. Слова перепутались. Лёгкий поцелуй остался на губах, на щеке, как тёплое напоминание о том, что будет скучать. И что уже скучает, даже не уехав.       Дверь закрылась. Автобус стал удаляться. В конце концов, мы оба признали, что нуждаемся друг в друге. Не этого ли я хотела?