Кончилась зима - лучшая из всех

-Конечная станция. Уважаемые пассажиры, просьба покинуть вагоны. Будьте внимательны, не забывайте в поезде личные вещи, - привычно вещает типовой поездной громкоговоритель. Джеки Лондон послушно выключает плеер, убирает его в удобную дорожную сумку вместе с записной книжкой и ручкой и в последний раз деловито оглядывает купе. Так странно вспоминать, что каких-то полтора часа назад здесь сидел глупый, рассеянный, как снег на голову свалившийся Достоевский, с которым непонятно зачем через столько лет её свела судьба в одном из множества поездов, ежедневно курсирующих по огромной стране. Достоевский вышел на предпоследней станции, тепло с нею распрощавшись и пожелав удачи – его ждали скучные коллеги в пиджаках и белых халатах на конференции в пригородном пансионе. Зачем так случилось? Впрочем, судьбе виднее, значит, зачем-то нужно… Джеки выходит из поезда с сумкой на плече и чемоданом на колёсиках и шумно вдыхает воздух родного города, где почти не бывала в последнее время чаще, чем раз в год и то проездом. Последний день февраля встречает Предпринимательницу мокрым снегом в лицо и слякотью, непривычной для их обычно суровых зим. Впрочем, до погоды ей нет никакого дела, гораздо важнее то ощущение нового и полной свободы, которое и привело её сюда. Да, иногда бывает так, что привычная, вполне успешная и состоявшаяся жизнь трещит внезапно по швам и обнаруживается, что успешной она была лишь для окружающих, а внутри оставляла лишь ощущение бесконечно отматываемой матрицы. Зато насколько сейчас легче дышится без этой матрицы – словами не передать. Всё началось с Габена. Вернее, с его всё более частых в последнее время разговоров о домашнем очаге, детях и прочих обязательных атрибутах счастливой семьи. Вот только в сознании логика они были нисколько не обязательными, о чём она не раз напрямую говорила ещё до свадьбы, и Мастер вроде бы не возражал. Оказалось, он просто ждал, когда у этого «Жюля Верна в юбке» пройдёт юношеский максимализм (странное отношение к молодой и энергичной, но вполне самостоятельной женщине в её без малого тридцать один – впрочем, чего ещё ожидать от крепко стоящего на ногах сенсорика?) и отказывался принимать, что максимализма никакого и не было – это такой стиль её жизни. В общем, Джеки терпела как могла, но в конце концов ей надоело мучить себя и супруга, и через месяц после последнего такого разговора вполне мирно и по обоюдному согласию был подписан развод. Вот тогда-то она снова ощутила какой-то интуитивный толчок внутри, молчавший уже столько лет – но теперь он ожил и почему-то врождённая интуиция подсказывала ей, что именно сейчас она права как никогда. Сразу после развода Джеки собрала свои вещи, включая тайную коллекцию сувенирных мелочей со всех точек страны и мира, куда только успевали ступить её маленькие шустрые ноги в кедах, купила билет в один конец до родного города. Села в поезд – а там Достоевский. Ещё одно странное, но такое сейчас необходимое напоминание судьбы – «ты сейчас не ошибаешься, иди этой дорогой дальше». Быстро поймав на вокзале первое попавшееся такси, Предпринимательница называет адрес и с любопытством наблюдает из окна за жизнью города детства. Когда она приезжала сюда в последнее время на пару дней навестить родителей – вряд ли у неё находилось время приглядеться к будням дворов и улиц, но сейчас она с удовольствием навёрстывает упущенное. Такси довольно быстро привозит логика к старому девятиэтажному зданию, окна которого выходят на проходной двор. Расплатившись с водителем, Джеки ещё долго стоит перед этим самым домом и глядит на него во все глаза, будто приветствуя давнего друга. Здесь она жила в последние полгода перед замужеством, сюда сбежала от того самого наивного и рассеянного Гуманиста, который не смог бы обеспечить ей исполнение многочисленных мечтаний и амбиций. И ещё от одного человека, которого (точнее, которую) жестоко обидела на основании лишь различных жизненных приоритетов. Так просто взять и бросить в лицо слова «серая мышка, ничего не добьёшься, нам не по пути» - но где гарантия, что через несколько лет не будешь жалеть о последствиях собственной звёздной болезни? Впрочем, раз уж она здесь и сейчас, может быть, можно что-то исправить? Наконец решительно тряхнув головой, логик входит в подъезд, поднимается на шестой этаж, открывает ключом знакомую дверь, включает свет и в кои-то веки чувствует себя дома. В принципе, можно было остановиться и у родных – но она, в конце концов, уже далеко не студентка с ветром в голове и без гроша в кармане, а вполне устроенный дизайнер, хоть и при свободном графике, так что на собственной территории ей будет комфортнее. Да и выслушивать причитания на тему «что же ты наделала, разрушила брак, как же дальше жизнь-то личную устраивать, мы в конце концов внуков хотим» никакого желания нет, так что она ни капли не сомневается, что правильно выбрала старое-новое место жительства. Наведя за пару часов в квартире порядок, расставив по прежним местам все вещи и заново привыкнув к знакомой обстановке, Предпринимательница вспоминает, наконец, о старом долге и, немного волнуясь, набирает один из немногих номеров, не забитых в память простенького мобильника – впрочем, его она ещё не успела забыть. Надеясь про себя, что и её не вычеркнули из памяти так же быстро, ждёт около полминуты и наконец слышит суховатый тихий голос: -Алло? Кто говорит? «Значит, всё-таки удалила тогда мой номер,» - огорчённо вздыхает логик, но, стараясь держать себя в руках, отвечает: -Робеспьер? Это я, Джеки, если помнишь ещё такую. Только не бросай трубку… Роб, я тут приехала в наш славный город насовсем, представляешь? Слушай, как насчёт встретиться и пообедать в нашем кафе, а? Если что, я угощаю. Как ни странно, она получает согласие, хоть и лишённое особого энтузиазма – но и этого вернувшемуся домой блудному Жюлю Верну уже достаточно. Наскоро причесавшись и переобувшись в удобные кроссовки, она тут же выдвигается к месту встречи – знает, что бывшая подруга живёт в двух шагах от этого самого кафе, так что надо поторопиться. Как всегда, приходит вовремя – Аналитик уже ждёт, поглядывая на часы и аккуратно повесив пальто на стоящую рядом с их любимым столиком вешалку. -Джеки? – как будто удивлённо приветствует, словно и не договаривались о встрече меньше получаса назад, - И по какому всё-таки случаю? -По такому, что я сняла шоры с глаз и перестала быть звёздно больной дурочкой, - Предпринимательница не привыкла ходить вокруг да около и, заняв место напротив мало что понимающей противоположности, переходит сразу к делу. -Вот как? Поздравляю, – отчуждённый ответ, хотя на самом деле Робеспьер не чувствует никакой обиды, просто ещё не совсем соображает, что здесь происходит и как разговаривать с человеком, которого не видела с окончания школы и который вернулся в город не пойми зачем. -Роб, пожалуйста, выслушай меня и постарайся понять, - чувствуя, что сейчас инициатива принадлежит ей, Джеки старается не разрушить шаткое равновесие, - Я действительно приехала сюда не просто так. Я приехала строить жизнь заново. Я много потеряла, но не меньше обрела взамен и поняла, что потеряла по своей вине. В том числе тебя и… - неожиданно запинается, - и Доста. Знаю, тебе сложно сейчас всё это слушать, ты вообще можешь сказать, с какого перепугу тут припёрлась и распинается, как грешник на исповеди, - нервно смеётся, - Но я просто хочу исправить некоторые вещи. -Исправить… - в задумчивости повторяет последние слова некогда близкого человека Аналитик, - Исправить возможно почти всегда и почти всё. Вот только не всегда легко. Но знаешь, жизнь и мышку научит горы ворочать. -Прости меня, - уловив нотки почти детского ехидства в её голосе, Джеки тем не менее не теряет надежды, - Кстати, - она вдруг переводит взгляд на правую руку Робеспьера, а точнее, на тонкое изящное колечко на безымянном пальце, - Тебя можно поздравить? -Представляешь, да, - от внезапной перемены темы с лица собеседницы будто слетает маска отчуждённости, - Через полтора месяца выхожу замуж. Счастье улыбнулось вот так внезапно, не успело мне исполниться двадцать девять. -Он любит Тургенева? – Предпринимательница негромко смеётся, вспомнив заставленные трудами классиков книжные полки в доме сидящей напротив чудачки. -Он читает о нём лекции. И ещё много о ком. И он Есенин. -Ну что я могу сказать – только попробуй быть несчастлива, иначе кое-кому достанется. А я вот наоборот, - Джеки демонстрирует отсутствие обручального кольца, - поняла, что мне мешало семь лет кряду. -Мммм, у Достоевского появилась надежда, - теперь уже лукаво усмехается Аналитик, - Нет, серьёзно – как ты на такое решилась? -Просто два человека поняли, что хотят от жизни совершенно разного и устали друг от друга. Вот теперь я здесь, у меня всё хорошо, а Габ… Надеюсь, тоже не хуже, - спокойно пересказывает последние события Предпринимательница, - Кстати, а с чего это ты Доста упомянула? Я просто его видела буквально несколько часов назад в поезде… -Да так, просто. Я мало что о нём знаю. Говорят, он теперь тоже со своими командировками постоянно по стране мотается и ещё расстался с Датской. -Это я уже знаю, - Джеки почему-то хмурится, - Ох уж эта жизнь, сложная штука, но прекрасная, спору нет. Роб, - она серьёзно смотрит на противоположность и всё-таки возвращается к прежней теме, - Всё же постарайся понять и простить замечтавшуюся максималистку, она не со зла и искренне раскаивается. -Ну что уж поделать, - успокоившись и развеселившись, та приходит в себя и пожимает плечами, - Кто старое помянет… Решив главную проблему, смеющиеся женщины подзывают официанта, не решавшегося беспокоить их ранее, видя их сосредоточенные лица, заказывают первое, на что падают их взгляды и долго ещё сидят, обмениваясь воспоминаниями и (впервые за долгое время) надеждами. Робеспьер получает неожиданный нежный звонок от Есенина и обещает не приходить домой заполночь, она, как-никак, будущая верная жена. Джеки, глядя на всю эту «картину маслом», искренне радуется за вновь обретённую подругу – лишь немного жалеет, что не была свидетельницей её счастья с самого начала. Расходятся логики поздно, пообещав друг другу встречаться чаще – ещё бы, теперь для этого у них есть всё время мира и нет препятствий в виде нанесённых словом ран. Уже ближе к ночи дома, готовясь ложиться спать, Джеки в задумчивости перебирает содержимое «сокровищницы» и находит в ней самые первые воспоминания – те, что добыты здесь. Надо же, а она ведь год из года смотрела на все эти старые фотографии, записки и прочие мелочи из разных точек страны, а иногда и мира, и ей даже в голову не приходило, насколько простой может быть дорога домой. Главное – сделать первый шаг, а остальное уже по инерции, как в законах физики. Вдруг у неё под рукой оживает старенький сотовый, оповещая о новом сообщении. Странно, кто бы это мог быть? Она ни от кого не ждёт вестей. Немного удивлённо смотрит на экран, видит незнакомый номер и в полном непонимании открывает сообщение: «Кончилась зима – лучшая из всех» -Достоевский, - сразу констатирует очевидный факт и отчего-то довольно улыбается. Это же их фраза, вернее, строчка из песни. Неужели он всё ещё помнит? Номер поменял, её сто лет не видел и помнит? Значит, те, кто составляет расписания научных конференций и маршруты поездов, действительно чуточку мудрее, чем может показаться на первый взгляд. Джеки ещё раз смотрит на греющее душу сообщение, отправляет в ответ смайлик («Как девчонка, в самом деле!» - но не может или не хочет прогнать это глупое детское настроение) и, закрыв меню смс, неожиданно обращает внимание на дату и время вверху экрана. «Первое марта, ноль часов две минуты». Кончилась зима – а что будет весной, пока не знает даже её интуиция, лишь нашёптывает остаться в этом городе хотя бы ещё на полгода.