Попытка к бегству.

Глава 4. На север. Возвращаться в Химринг Нельяфинвэ решил на следующий день. Братья разъехались утром, но Майтимо не торопился, думая прибыть в северную крепость на закате. Отъезжающие собрались во дворе, упаковывая припасы, которые должны были взять с собой. Тут к королю нерешительно приблизился менестрель Линдир. - Государь, у меня просьба к тебе... Майтимо ощутил укол мгновенного раздражения: «Опять у этого несчастного какие-то проблемы!» Но, куда деваться-то, кивнул незадачливому подданному: - Слушаю! - Государь, возьми меня в Химринг! Я больше не страшусь северной Тьмы, и буду нести службу добросовестно и стойко. Нельяфинвэ удивленно смотрел на юного синда. Вот уж не ожидал он, что нежный менестрель снова решится оказаться под взглядом Врага! Но делать ему там совершенно нечего, это не подлежит сомнению. - А чем тебя не устраивает служба в Нимхелле? Южный замок так же нуждается в охране, а у тебя здесь семья. - Да, государь, все так, но именно ради семьи я считаю себя обязанным покинуть эту уютную крепость и вступить в борьбу со злом. Сколько можно прятаться в безопасном месте, пока другие отдают свои жизни на Севере?! – И добавил совсем тихо, - ради моих девочек я не имею права оставаться трусом. «Приспичило же тебе именно сейчас доказывать свою храбрость!» - с досадой подумал Майтимо и постарался разубедить менестреля: - Дело не в храбрости, никто не сомневается в твоей способности преодолеть себя. Но в Лотланне сейчас очень неспокойно, назревают какие-то события, и мне нужны умелые, закаленные в боях воины для патрулирования границ твердыни Врага. Нежные щеки синда вспыхнули, но он постарался ответить с достоинством: - Государь, за годы службы в Нимхелле я хорошо научился сражаться мечом и кинжалом, а луком и стрелами каждый мужчина моего народа владеет практически с рождения. Майтимо постарался спрятать улыбку: «Вот ведь упрямый!» Но, у боковой двери крепости он краем глаза заметил женскую и детскую фигурки. «Ну конечно, как можно отступить под взглядом любимой жены!» Только зачислять менестреля в один из патрульных отрядов вождь нолдор все равно не собирался. Как бы спровадить юношу, не задев его самолюбия? - Патрули по равнине Лотланна передвигаются только верхом. Ты умеешь ездить на лошади? - Я пробовал... Два раза... Но я хорошо умею ладить с животными. Со всеми, кроме Вражьих слуг. Государь, позволь мне выбрать коня и отправиться с вами! Я не подведу, клянусь! Нельяфинвэ быстро оглянулся на жену юного синда. Хрупкая светловолосая Итарэль ободряюще улыбалась мужу, но в глазах нежной девы застыло такое... «Вот дурачок, жене не подвиги твои нужны, а чтобы ты рядом был. Лучше живой муж, чем мертвый герой! Но, преданная душа, готова страдать сама, лишь бы дать тебе, дурачку, возможность обрести себя. Только не забывайте, друзья, что у вас ребенок. Маленький совсем. Это накладывает кое-какие обязанности!» В этот миг в голове вождя нолдор возник план, как оставить менестреля в Нимхелле. - Пойдемте в конный двор. Конюшни располагались у задней стены крепости. Чтобы лошади не застаивались в денниках, в середине дня их обязательно выпускали погулять во внутренний двор. Сейчас там бегало несколько молодых кобыл. Майтимо подозвал конюха и о чем-то тихо распорядился. Тут же подбежали двое служителей и ласково позвали кобыл в стойла. Потомки белых коней, приплывших когда-то из Валинора, не нуждались в кнутах и уздечках – эти чудесные животные все понимали и слушались своих хозяев, а точнее, старших товарищей, радостно и охотно. Нолдор, нуждавшиеся в коне, приходили на конный двор и выбирали себе верного товарища для битв и путешествий по зову сердца. Они знакомились друг с другом, некоторое время привыкали, а потом или расходились и выбирали снова, или становились преданными друзьями на всю жизнь. А жизнь валинорских белых красавцев длилась не одну сотню лет. Синда, конечно, знал об этом обычае Высоких Эльфов, но даже не мечтал, что самому придется когда-нибудь так же знакомиться. Между тем, во двор вышел конь. Он шагал неторопливо, с достоинством, высоко неся гордую голову. Линдир восхищенно смотрел на сияющего красавца. Все лошади нолдор были очень красивы, но этот! А конь остановился посреди двора, внимательно и спокойно всматриваясь в группу эльдар, замерших у ворот. Менестрелю показалось даже, что жеребец как-то по-особенному задержал на нем взгляд. - Вот конь, - тихо сказал Линдиру король, - других лошадей, пригодных для военных действий, в конюшнях пока нет, они редко рождаются и медленно взрослеют. Но этот жеребец не пожелал признать своим всадником никого из моих воинов. Если сумеешь поладить с конем – отправишься в Химринг. Майтимо был уверен, что жеребец не примет синда, как не признал добровольно никого из нолдор. А если кто-нибудь пытался помериться силой с конем, тот красиво скидывал непрошеного всадника в колючки, или еще куда похуже. Конь спокойно ждал, и менестрель приблизился к нему медленно, но без страха. Протянул руку раскрытой ладонью. Жеребец внимательно обнюхал ладонь, всмотрелся в глаза нового претендента. Нельяфинвэ напряженно смотрел на этот обмен любезностями. Король был уверен, что гордый конь сейчас развернется и, не оглядываясь, уйдет в стойло. Но конь чуть помедлил, и невысокий менестрель, уцепившись за пышную гриву, стремительным движением взметнул себя на белую атласную спину. Никто не успел даже ахнуть, как жеребец перелетел через ограду конного двора и устремился в открытые ворота крепости. Задержать его, конечно, не успели. Майтимо не слишком обеспокоился, он знал, что валинорский конь не причинит увечий непрошеному всаднику, только умчит его подальше и скинет куда-нибудь в грязь, предоставив возвращаться в крепость пешком, и не в лучшем виде. Но вождь нолдор изумился, оглянувшись на Итарэль. Робкая жена синда, которой по логике вещей полагалось бежать вдогонку за конем в панике и слезах, не проявляла беспокойства, даже как будто улыбалась слегка. - Я смотрю, тебя не встревожило это похищение твоего мужа диким жеребцом? – с любопытством спросил Майтимо у молодой женщины. - Что ты, государь, он совсем не дикий! Я часто ухаживала за лошадьми и успела неплохо познакомиться со всеми. Нимпилин - конь особенный. Он слишком остро чувствует все движения души каждого, кто приближается к нему. И он не захотел принять ни одного из всадников потому... – Итарэль вдруг замолчала, сильно смутившись. - Так почему же? – нетерпеливо поторопил женщину Нельяфинвэ. - Прости, государь, я боюсь, что ты обидишься, - тихо пробормотала собеседница, опустив голову. - Я никогда не обижаюсь на правду! Говори, мне нужно знать и понимать все мелочи, которые происходят в моих владениях. - Это совсем не мелочь! – женщина вскинула голову, найдя глаза короля тревожным взглядом. - Понимаешь, государь, твой народ живет только войной, забывая обо всех радостях жизни. Наверное, это кажется вам необходимостью, но в ваших душах накопилось слишком много... нет, не ненависти, а, как сказать... ожесточения, что ли... И этот холод, скопившийся в ваших сердцах, он будто вымораживает вас изнутри, заставляет забыть о хорошем. Война становится сутью вашей жизни. Война ради войны! Так же нельзя! Видишь, даже конь это чувствует и отказывается от всадников, пораженных Злом. Враг побеждает вас изнутри! - Вот оно как... – задумчиво протянул вождь нолдор. Это откровение было ответом на тайные мысли, мучающие его в последнее время, продолжением разговора с Кано там, на поляне. Майтимо сам видел, что души его подданных, закаляясь в битвах, черствеют с каждым годом. Но, понимать – одно, а вот что делать?! - Все так, мудрая девочка, но, пока на севере, за Железными Горами живет Зло, никто и нигде, даже далеко-далеко на юге не сможет спокойно сажать цветы и растить коней... А скажи, малышка, как ты не боишься отпускать навстречу Злу и холоду своего любимого? - Боюсь, государь, очень боюсь, - голова молодой женщины снова поникла, на длинных ресницах повисли слезинки. - Я так счастлива была, пока Линно служил в гарнизоне Нимхелле. Но он был несчастлив! Моего мужа угнетало сознание, что он оказался трусом, и я не могла разубедить его. Что поделаешь, все мальчишки мечтают проявить себя храбрецами... Линно извел себя самобичеванием. Пусть преодолеет себя и вернется победителем! А как хорошо, если бы войны не было совсем! – Итарэль с тоской поглядела вдаль, в открытые ворота, где наезженная дорога терялась в холмах. - Пусть бы юноши уходили в путешествия, побеждали бы океаны и горы, а потом, вернувшись, сочиняли песни об увиденных прекрасных землях... Что мог сказать Майтимо этой женщине, такой преданной и самоотверженной, мудрой не по годам и наивной, как ребенок?.. Только пообещать: - Не печалься слишком сильно, девочка, я постараюсь сделать все возможное, чтобы уберечь твоего любимого от случайностей военного времени. - Ох, пожалуйста, государь... – Итарэль плакала уже открыто, капельки слез чертили искристые дорожки на белом платье. Маленькая Италинде, внимательно слушавшая весь разговор, крепко сжала ручонками ладонь матери, подняла печальные глазки на высокого вождя нолдор: - А ты правда увезешь у нас папу? Майтимо присел на корточки перед девочкой: - Так уж приходится, малыш. Но ты не грусти, папа уедет ненадолго и вернется героем, увенчанным славой. А чтобы ты не очень скучала, вот, держи! – и король осторожно извлек из-за пазухи самое настоящее чудо. - О-ой! – девочка робко протянула дрожащие ручонки. В ладони высокого нолдо сверкала серебряным платьем волшебно красивая кукла. Длинные темно-рыжие волосы спадали до колен блестящей волной, фарфоровое лицо было тонко раскрашено. Майтимо слегка качнул игрушку, и она издала мелодичное агуканье. Наконец решившись, малышка крепко прижала подарок к груди и, даже забыв сказать «спасибо», спряталась за дверью, ведущей во внутренние покои замка. Мать девочки улыбалась смущенно и ласково: - Извини ее, государь, за невежливость, Италиндэ никогда не видела таких чудесных кукол. Раньше по нашим землям иногда проходили наугримы, они приносили красивые игрушки. Но это было уже так давно... Спасибо тебе за все! Меня тоже прости, наговорила тебе всякого! Вырвалось, я ведь так переживаю за Линно... Да убережет его Судьба! А в ворота крепости четким шагом входил прекрасный белый конь. На его атласной спине спокойно и уверенно сидел менестрель Линдир.