Дело о вредной мачехе

Выдав все необходимые приказания секретарше, которая с явной неохотой вновь взялась за телефон, Дафна повернулась к нам. – О, – она подняла искусно нарисованные брови ровно на пять миллиметров. – С кем имею честь? – Мы студентки из США, – заученно повторила я. – Приехали сюда на практику. – О, – брови опустились на место. – Я припоминаю что-то подобное… Кстати, Альма, Кристиан сказал, что какой-то отчет закончен. В следующий раз, пожалуйста, включай свой телефон; я не могу всё время быть вашим передаточным пунктом. Дочь сеньора Лучиану, буркнув что-то, даже отдаленно не напоминавшее «спасибо», повернулась и исчезла за одной и дверей. Вероника, посмотрев на изящные наручные часики, заторопилась за ней. Грейс, грохнув трубку на аппарат, громко объявила: – Сеньор спустится сам! – Ах, ну зачем же, – Дафна досадливо покачала головой; её улыбка стала чуть уже. – Я думала, вы позовете кого-нибудь из тех… – Сеньор изъявил желание спуститься и помочь вам с коробкой, – бесстрастно откликнулась секретарша. – Что ж, – Дафна передернула плечами. – Пусть будет так. И ещё, Грейси, золотце, будь добра, сортируй мои электронные письма потщательнее: на трёх из пяти не оказалось необходимых пометок. Элизабет чуть слышно фыркнула, а Джорджина, скрестив руки на груди, осуждающе поджала губы. Становилось понятно, почему моя клиентка так невзлюбила новоявленную родственницу: Дафна была из породы этаких сладковато-ядовитых людей, которые не могут прожить и дня без того, чтобы не унизить кого-либо, соблюдая внешние приличия. Эта рафинированная леди, скорее всего, нашла бы ещё какой-нибудь повод придраться, но тут через одну из задних дверей в помещение вошел ещё один человек, намертво приковавший к себе внимание всех присутствовавших. Луису Лучиану было шестьдесят пять лет, но его бьющая через край жизненная энергия даже не снилась и людям вдвое моложе. Среднего роста, плотный, но не полный, с яркими голубыми глазами, густыми седыми волосами и подвижным ртом, он неуловимо влёк к себе, как магнит. – Что за коробка? – спросил он, подходя к стойке. – Эта? Отлично. Куда отнести, Даф? Он легко поднял ящик и понёс его в сторону дверей, скользнув по нам равнодушным взглядом. Супруга суетилась вокруг, больше мешая, чем помогая; она трещала без умолку про своих дурацких рыб, и я испытала настоящее облегчение, когда они ушли. – Уфф! – Бесс сделала вид, что смахивает пот со лба. – Ну и штучка! Грейси, вы не дадите нам почту для Кристиана? – Меня зовут Грейс, – зло обрубила секретарша, доставая откуда-то из-под стола пачку писем и швыряя её на стойку. – Никаких модификаций, ясно? – Да, разумеется, – поспешно вымолвила я, хватая почту и увлекая подруг за собой. – Спасибо. Элизабет покраснела, как рак, и стоило только нам скрыться за дверью, как она выдала: – Ну почему всем здесь обязательно нужно быть такими противнейшими?! – Глубоконаучная атмосфера располагает, – фыркнула Джорджина, расправляя воротничок рубашки. – И как вам этот сердцеед, а? – Ничего, – Элизабет неопределенно махнула рукой, чуть не споткнувшись о первую ступеньку лестницы. – Ай, все черти ада и пресвятые угодники, мои несчастные пальцы! Так вот, насчет дяди Луиса… Я, кажется, понимаю, почему на него клюнули аж три дамочки. Но всё равно до Санни ему далеко. – Их даже сравнивать нельзя, – помотала головой я, остановившись и двери и с трудом раскрыв тяжелую створку. – Санни вдвое моложе и вдесятеро менее практичный. Бесс хихикнула и шутливо пихнула меня локтем. – Но согласись, что наш корейский принц круче всех на свете, – вымолвила она, хитровато подмигивая. – Позволь не согласиться, – Джесс, поднимаясь по ступеням, отрицательно помотала головой. – Он, конечно, красивый, но с годами его ветер в голове не стихает, и, боюсь, этот человек не успокоится никогда, так и оставшись перекати-полем. – Но он симпатичное перекати-поле, – упрямо проговорила Элизабет. – И неплохо рисует, к тому же. Я глубоко вздохнула и, ничего не ответив на последнюю сентенцию своей лучшей подруги, распахнула последнюю дверь – ту самую, за которой нам и придется «практиковать», одновременно держа ухо востро. Санни, сидевший за своим столом и чертивший что-то на миллиметровой бумаге, поднял голову и лучезарно улыбнулся нам. Кристиан и Альма, стоявшие у стола первого, обсуждали какие-то рентгеновские снимки, которые женщина держала в руках. – Дорогой, это вряд ли следы сросшихся переломов, – вымолвила дочь Луиса Лучиану, указывая пальцем на какие-то утолщения. – Мне кажется, это аномалия из-за тамошнего климата. – Дорогая, ну подумай сама, – ровно отозвался мистер Шварц, левой рукой неосознанно поправив папку, лежавшую на его столе немного криво. – Как климат может дать такой эффект? – Всё просто, – подал голос кореец, отрываясь от своих чертежей. – Уровень влажности, кальциевые соли в воде, кислотность… – Вот именно! – Альма резко повернулась к Санни. – И я говорю: такие сложные переломы вряд ли были бы залечены в то время, потому что медицина… О, девочки, вы принесли почту? Крис, возьми у них конверты… Кстати, запамятовала, как вас зовут? – Я Нэнси, – покорно откликнулась я, передавая почту Шварцу. – Это Элизабет и Джорджина. – Прелестные имена, – женщина подмигнула нам. – Ну ладно, не буду вам мешать; от меня всегда столько шума! Пойду лучше в лабораторию – там я принесу куда больше пользы! И она, схватив с длиной вешалки белый халат, набросила его на плечи одним привычным жестом. Потрепав по плечу Кристиана, Альма скрылась за той же дверью, куда двадцатью минутами ранее ушел Федерико. Итак, значит, она была женой этого анемичного педанта… Я, прищурившись, оглядела Кристиана с головы до ног, пока он скрупулёзно разбирал конверты. Наверное, он немец, причем чистокровный – только среди них встречаются такие бесстрастные и словно выцветшие лица. Ногти на руках аккуратно подстрижены, волосы тщательно причесаны, халат едва ли не хрустит от чистоты, движения вялые… Какой контраст по сравнению с супругой! Но, как показывала практика, именно такие пары, состоявшие из совершенно непохожих друг на друга людей, в итоге и становились самыми счастливыми. Пока мистер Шварц просматривал корреспонденцию, Санни успел выйти из комнаты, притащить внутрь три запыленных стола и разместить их вдоль левой стены. – Это будут ваши места, – с непонятной гордостью заявил кореец. – Правда, на них есть следы пролитых химикатов… Но всё будет хорошо, если вы не станете лизать столешницу. Я усмехнулась и заверила его, что вот этого делать уж точно не буду, и азиат с совершенно серьёзным видом кивнул. Он принёс откуда-то три стула и, расставив их перед столами, снова куда-то отправился. – Весьма энергичный юноша, – бросил Кристиан. – Жаль, несколько оторван от земли. Я снова перевела взгляд на немца. Уж его-то «оторванным от земли» назвать никак нельзя: и идеальный порядок на его рабочем месте, и та тщательность, с которой он делает всё, за что бы ни взялся… Кого-то мне это напомнило… Вздрогнув, я чуть было не хлопнула себя по лбу: подарок Нэда! Вытащив из кармана сверток, я осторожно развернула газету. Для упаковки мистер Никерсон выбрал лист с гороскопами – рубрикой, которая меньше других интересовала его. Иногда, правда, он почитывал астрологические прогнозы, но только под давлением Бесс, увлекавшейся этой рубрикой. Сам он родился четвёртого мая, под знаком Тельца. Внутри оказался… электрический шокер. Я, подняв брови, отдала газету Бесс, схватившейся за неё с огромным энтузиазмом, и повертела вещицу перед глазами. Помнится, Нэд уже дарил мне точно такой же… А с памятью у сверхорганизованного мистера Никерсона проблем точно не было. – Прошу прощения, – я вытащила из кармана мобильник и вышла в коридор: надо разобраться с этим и заодно дать близким знать, что со мной всё в порядке. Набрав номер Нэда и ожидая ответа, я медленно подошла к противоположной стене, на которой висел огромный застеклённый стенд. На нём в весьма художественном стиле было изображено генеалогическое древо Лучиану. Что ж, мне полезно его изучить. Крону венчал отец дона Луиса и донны Фабиолы – сеньор Диего Лучиану. Как явствовало из схемы, он был женат дважды: первый раз – на какой-то Хильдегарде с непроизносимой девичьей фамилией (плодом этого брака и стал Луис). Овдовев, дон Диего женился вторично – на сеньоре Розе, которая впоследствии и дала жизнь моей клиентке. Последняя же была замужем за каким-то Родриго, но, судя по лаконичной линии, перечеркнувшей их связь, этому браку настал конец. Сеньор Луис же имел куда более раскидистую ветвь. Первую его супругу – мать Альмы – звали Джой, вторую, являвшуюся родительницей Роберта, которого я ещё не имела чести встретить, – Фелиция. Третьей женой была Дафна, и общими отпрысками чета пока похвастаться не могла. Альма, как я и догадалась, была замужем за Кристианом Шварцем, а вот Роберта узы брака связывали с какой-то Глэдис Кейн. Мне понадобилось добрых двадцать секунд, чтобы сообразить, что это простецкое сочетание являлось настоящим именем блистательной Вероники Барр. – Да, Нэнси? – голос Нэда, внезапно сменивший в трубке мерные гудки, заставил меня вздрогнуть. – Как ты долетела? – Всё прошло идеально, – усмехнулась я. – Как-никак, я бывалая путешественница. Я уже в НИИ, правда, пока не в курсе своих конкретных задач. – Я думаю, тебе обязательно дадут необходимую информацию, – успокоил меня мистер Никерсон. – Ты уже посмотрела мой подарок? – Насчет этого, – я покрутила шокер в руках. – Нэдди, я безумно благодарна тебе за заботу, но у меня уже есть один такой – ты сам мне дарил, помнишь? Он прекрасно работает – я проверяла его на некоей мисс Хендерсон, которая наехала мне на ногу тележкой в супермаркете… – Всё не совсем так, – прервал меня Нэд. – Нэнси, этот шокер абсолютно другой – я модифицировал его. Он намного мощнее обычного, хотя и выглядит так же. Таким устройством можно даже убить, если не соблюдать правила. – О, – я просто не знала, что сказать в ответ. – Нэнси, помнится, как-то раз я дал тебе с собой пистолет, который хранился у меня в доме, – продолжил мой собеседник. – Этим я подверг тебя огромной опасности: что, если тебя бы остановили в аэропорту с оружием, на которое ты не имела права? Что, если конструкция пистолета была настолько несовременной, что ты бы не смогла им воспользоваться? Тут же всё совсем по-другому: шокер выглядит абсолютно обычно, как простое средство самообороны, на которое не нужна лицензия. На самом деле, это – грозное оружие, которое поможет тебе защитить себя в случае… Э-э-э… Непредвиденной опасности. Я улыбнулась, осматривая подарок. Эх, милый Нэдди, и почему тебе досталась именно я? Вот если бы ты был менее скучным, а я – более домашней, то… Но увы. – Спасибо большое, – искренне проговорила я. – Мне это пригодится. – Не более трёх секунд, – промолвил мистер Никерсон, прежде чем дать отбой. – Если в область сердца, то хватит и двух. Я хмыкнула и, нажав на клавишу сброса, начала набирать отцовский номер. Нэд с его практичным и рациональным складом ума вручил мне как раз то, что и было нужно: признаться, во время расследований моя юная жизнь не раз подвергалась нешуточной опасности. Кроме того, я работала без лицензии, значит, не была застрахована. Звучный баритон мистера Карсона Дрю, оглушив меня, тут же изгнал все негативные мысли прочь. Родитель обладал громким голосом и никогда не скрывал сего факта. В прошлом он немного музицировал и даже сейчас, будучи в хорошем настроении, порой садился за пианино в гостиной и весело пел арии из мюзиклов, эмоционально подыгрывая сам себе. – Нэнси, милая, как ты? – Папа, я долетела хорошо, уже нахожусь в НИИ и жду инструкций, – доложила я, пряча шокер в карман и снова осматривая генеалогическое древо самой почитаемой в этом здании семьи. – Это прекрасно, дорогая, – оптимистично заявил мне отец. – Пока отдохни, посмотри Рио, а к расследованию можно приступить и завтра. Я была не совсем согласна с родителем, предпочитая приниматься за дело как можно быстрее, но решила не спорить. С неохотой закончив теплый и забавный разговор, я вернулась в кабинет, где Санни уже расставлял на столах оборудование, а Кристиан спокойно инструктировал Бесс и Джесс, скучно и размеренно вещая что-то про сортировку электронных писем и помощь в прочистке рентгеновского аппарата. Кореец махнул мне рукой, и я послушно приблизилась, спрятав телефон в карман и сложив руки, как примерная школьница. – Вам не доверят ответственных дел, так что прикрытие не сорвётся, – тихо проговорил азиат, подключая кабели к мониторам. – Какой стол выбираешь? – Всё равно, – махнула рукой я, наклоняясь поближе. – Расскажи мне о семье Лучиану. Санни с улыбкой посмотрел на меня и покачал головой. – Сразу быка за рога, да? – весело заметил он. – Узнаю нашу Нэнси. Что ж, Лучиану… Главой клана является дядя Луис, который не шарит ни в чем, кроме денег и того, как их делать. В этом он признанный дока, и вся сия контора существует лишь благодаря его средствам. Первая его супруга, Джой, любит лошадей и свежий воздух. Её дочь, Альма, является копией матери, но только учёной, увлеченной антропологией и своим белобрысым супругом. Фелиция Лучиану… О! Слушай, Нэнси, третью женушку, если учитывать эту логику, должны были назвать "Хэппинесс"*! – Не отвлекайся и будь посерьёзнее, – сердито шикнула на него я, нервно оглядываясь на Кристиана и подруг, внимавших ему. – Есть, мэм, – кореец отдал мне честь. – Фелиция Лучиану, вторая супруга местного лорда, является поэтессой и натурой весьма тонкой, внешне походит на смесь Лорелеи со старьёвщицей и виновата в том, что дала жизнь такому ничтожеству, как Роберт. Этот хмырь, однако, неплохо устроился, умудрившись жениться на звезде телеэкранов – блондинке Веро… или Глэдис. Ещё тут у нас работает таинственная Елена, уровень познаний которой мне кажется куда выше, чем она пытается представить; суровая Грейс, которую почему-то держат на месте секретаря, несмотря на просто чудовищную грубость; Федерико, который разбудил во мне внутреннего расиста, а также Рамон Диаш, который фанатеет от антропологии. Я склонила голову, переваривая информацию. Итак, две бывших жены, одна нынешняя, дочь, сын, зять, невестка, прислуга, секретарь, лаборант и этот Диаш… Одиннадцать человек. И мне предстояло определить, который из них имеет зуб на Луиса настолько, чтобы покуситься на его жизнь… Непростая задачка, учитывая, что ещё и придётся играть роль примерной практикантки, но я справлюсь, не впервой. Но с Фабиолой стоит поговорить, и как можно скорее, потому что пока я ещё слабо представляю себе цель своего приезда. Санни негромко кашлянул, и я, вынырнув из омута своих мыслей, с удивлением посмотрела на него. – Теперь твоя очередь, – проговорил кореец, подсоединяя клавиатуру к системному блоку. – Что именно собираешься расследовать? Я прищурилась. Насколько можно ему доверять? Конечно, азиат не способен на убийство, но кто знает, какие цели он преследует… – Сама не знаю, – я решила остановиться на полуправде. Санни пожал плечами и, присев на корточки, начал подсоединять наши компьютеры к удлинителю. Я хотела было спросить у него, зачем он здесь, но не успела: мистер Шварц, подойдя ближе, продолжил свои занудные объяснения, обращаясь уже к троим. * «Джой» - в переводе с английского – «радость», «Фелиция» – в переводе с латыни – «счастливая». Слово «Хэппинесс» переводится с английского как «счастье».