ИДЕАЛ В САХАРНОЙ ПУДРЕ

- Скажите, а что все-таки показалось вам странным в прошлый раз, когда я показал вам фотографию? Анна покачала головой, улыбнулась немного растерянно. - Да знаете, Яков Платоныч, как-то одно с другим не сходилось, понимаете… Вот дайте мне снимок еще раз, я вам покажу… Взяв в руки фотографию, Анна провела по ней пальцем. - Видите, Яков Платоныч? Прическа, эта куафюра, фиалки, перья… Я уж не знаю - одному богу известно, сколько времени она потратила, чтобы ей на голове создали такую сложность. Я понимаю, ухоженность для дамы – великое дело, но здесь это уже просто похоже на манию какую-то. Тут надо, – Анна покрутила в воздухе руками, подбирая слова, - надо не просто заботиться о себе, а любить, обожать себя до последнего пальчика и нежить себя как ребенка любимого … И это платье, столько в нем всего… видать, намучилась модистка… раз десять переделывала по требованию заказчицы… А теперь представьте – с другой стороны - эта страшная смерть на рельсах. Такое жестокое самоубийство. Такая страшная боль… Это как же надо себя саму не любить, не жалеть, пренебрегать собой, чтобы обречь на такие страдания… Нет, одно не сходится с другим. И потом, Яков Платоныч, смотрите… Она же была красавица, и себя подавала, как красавицу, видите? Чтобы все от ее красоты ахнули - и мужчины, и дамы… А тут – отдать себя на то, чтоб тебя вот так изуродовало, и в таком виде предстать перед всеми… Нет, совсем не сходится. Если бы она даже решилась умереть… но допустим, исстрадалась, захотела покоя – и решилась … Но чего не может уж совсем человек – это идти против своей природы и привычек! Она бы убила себя совсем не так - а чтобы не причинять страданий себе, такой милой и нежной… например, нашла бы снотворное, чтобы умереть во сне… тем более морфий у нее был под рукой. И перед тем, как принять смертельную дозу морфия, она бы уж позаботилась сделать еще раз и прическу роскошную, и лучшее платье надела бы, чтобы остаться в памяти у всех как красавица, а не как… ну, вы понимаете… Анна подняла на мужа свои огромные глазищи, и, словно смущенная своей длинной речью, спросила: - А почему вы сейчас снова об этом заговорили? - Да так, хотел понять ход вашей мысли, – Штольман задумчиво смотрел на огонь. - Вы, как всегда, оказались правы!