Я попала в Undertale

— Если ты и здесь выживешь, то встретишься со мной, так что советую умереть от их рук. Ой, точно, от их костей. — Чара засмеялась и довольно развалилась на своём троне. — Тоже мне, каламбурщица нашлась! — пробубнил Храбрость. Его абсолютно не интересовали насмешки Чары. Перед ним сейчас стояла крупная проблема, помноженная на три. Эти трое стояли, как ни в чём не бывало. Правда, злобные взгляды и едкие улыбки портили всю картину невинности. Храбрость невольно начал отступать назад, предвкушая все силы, с которыми ему предстоит сразиться. Троица разошлась: Гастер встал в сторонке, а Санс и Папирус медленно начали подходить ко «мне». — По старинке, Док? — спросил Санс. — Или это случай особый? — По старому. Если что, я буду на подхвате. — Гастер сверлил меня взглядом. Красным взглядом. Выглядело жутковато… — Да что же у вас там за способы такие? — нервно пробурчал Храбрость. Он и так физически осознавал, что ему придётся туго, а тут его ещё и морально захотели добить. — Нападайте давайте, я уже весь извёлся! Санс лишь по его обыкновению улыбнулся холодной улыбкой. Папирус выглядел обеспокоенным. Он посматривал то на Гастера, то на Санса, то на «меня». Неужто он включит благородного Королевского Стража и не станет обижать детёнка? Папирус ещё несколько раз посмотрел по сторонам, а затем встал в свою обычную «cool» позу и преобразовал большущую кость. Понадеялась, блин. — Что-то не так, Папс? — поинтересовался ширококостный. — Места маловато. Не разгуляешься, а я ведь только недавно оттренировал свою наикрутейшую атаку! — Папайрус положил руку на грудь, а его шарф эпично развивался. — Хех, значит ли это, что твоя наикрутейшая атака на самом деле очень старая? — С чего ты так решил, Санс? — чуть ли не обиженно произнёс Папирус. — Потому что она состоит из тех же КОСТЬ (контр) атак, что и прошлые. — Санс весело смотрел на брата-скелета, когда у того снова повалил пар из черепа. — Санс, твои дурацкие шутки совсем не смешные! — Папирус сердито топал ногой. Что Гастер, что Чара, что все остальные монстры, которые это лицезрели — все ударили рукой по лицу. «Я, конечно, понимаю, что ты любишь шутить, Санс», — Гастер старался говорить, как можно спокойнее, тяжело выдыхая. — «но сейчас, правда, не время!» — А мне шутка понравилась! — зачем-то влез впереди батьки в пекло Храбрость. — Прям таки шутка в тему. Тут в «мою» сторону посмотрела эта троица, и, честное пионерское, как будто не на Храбрость, а прямо в душу, на меня посмотрели, да ещё и перевернули всё вверх тараманом. Ужасный взгляд! Страшнее всех был у Гастера. У него он какой-то мёртвый, тяжёлый, такой, что не спрячешься. Даже у того же Санса он, может, и холодный, но не такой мёртвый, хотя тоже достаточно тяжёлый. А про Папса я вообще молчу. У него никогда взгляд злым не будет. Какое-то подобие, но не более того. Там взгляд больше возмущённый. «Как ты посмел согласиться с этим, а не со мной?! Будущим Королевским Стражем, между прочим!» — Смейся, смейся. У тебя пока ещё есть возможность. Но знай, смеёшься ты теперь в последний раз!  — сказал Санс, и за его спиной появились Гастер-бластеры. — А вот это уже совсем не смешно. — сник Храбрость и приготовился к самому худшему. Бластеры выстрелили одновременно. Когда развеялся дым, на том месте осталось чёрное пятно. Однако никто не собирался ликовать или кричать о победе. Для всех троих это был пройденный этап, воспоминания о котором были довольно болезненными. Вместо этого, каждый стал прислушиваться к ощущениям, ища нужную цель. Глаза братьев шныряли туда-сюда, когда Папирус что-то заметил и пустил в ту сторону кости. Храбрость быстро чертыхнулся и помчался в другое место для атаки. От «моего» бега в воздухе оставались полосы пыли. Санс усмехнулся. — Значит, ты бегунья. Что-ж, хорошо. Побегай! — Санс телепортировался «мне» прямо за спину, призвав Гастер-бластеры и направив их огонь на «меня». Я еле увернулась… А… почему я снова управляю своим телом? Блин, неужели отбегалась? Нет, нельзя так! Меня не может кто-нибудь заменить? Хей! Ну, пожалуйста… — «Слушай, ну, не наглей, а! Я за тебя больше нормы пробегал, да и истратил все свои силы уже! Сама давай, тебе полезно! — рыжий говорил это очень утомлённым голосом. — «Он прав. Мы не можем вечно меняться. Нужно ещё и время на восстановление. Когда Храбрость наберётся сил, я выйду вместо тебя…» — говорила Надежда, когда её перебил оранжевый. — «Нечего тебе там делать, сам пойду!» — «Отдышись сначала, а потом уж правила диктуй. Герой несчастный.» — при последних словах синяя засмеялась. Блин, что я за эгоистка такая? Они за меня всю черновую работу делают, а в итоге — умрут, а я жива останусь. Храбрость прав. Хватит перекладывать ответственность на других. Пора сделать самой шаг к победе. — Не в ту сторону смотришь, бегунья. — послышался голос Санса за спиной. Я, не оборачиваясь, резко побежала направо, чтобы меня сильно не зацепило. Бежала-бежала, как в сказке, прибежала к Папирусу. Стою себе, чувствую себя в безопасности, а этот стоит вместе со мной и ни черта не понимает, почему я за ним прячусь. Смотрю на подруг, что они там мне хотят сказать. Обильно жестикулируя, они позже сдаются и решают плюнуть на это дело. — Санс, а человек меня так в плен взял, или он в прятки играет? У Санса глаза по пять копеек, чуть ли не в обмороке валяется. Гастер тоже вдруг встал в серьёзную позу для нападения. Внутри меня криков — ужас просто. Столько матов от Храбрости я ещё не слышала. А Санс на мине лица не остановился! Он ещё и понашинковал своих бластеров, и костей… Ой, смотреть страшно. И Гастер не отстал: руки, бластеры, и чего ещё только нет! Что они так взвелись то? — « Б****, тебе от такого счастья мозги отшибло? Или, может, тебе всё-таки в голову попали? Беги, дура!» — кричал Храбрость. — Да что происходит то? Что я сделала не так? — Ну, например, ты сейчас хочешь меня убить… — как-то само себе разумеется сказал Папирус. — Да не хочу я… Ой… Ой! — вскрикнула я и отпрыгнула от Папса. — Чёрт, ты, это, ничего не подумай! — Да я уже всё понял… — Да нет, я, просто, ну, в общем, про-о-ости-и-и! — кричу я и мчусь на всех парах подальше от Папируса. М-да. Спасти мир, помочь душам, сделать что-то самой… Ребят, и после этого вы хотите, чтобы я победила Чару? Ну, надейтесь дальше, только потом не кричите на меня, что я самый ужасный спаситель в мире. После этого инцидента я это сама поняла. — «Опомнилась, спящая красавица. Боже, за что ты дал мне такую смерть в муках?» — очень тихо спросил рыжий. Все трое вошли в ступор. Если бы я хотела убить — уже бы сделала. Шантаж? Зачем тогда убежала? Даже у Чары мозги вытекли от моего поступка. Хотя, тут у каждого мозги давно вытекли из-за меня. Ну, что, Анела? Не хотите ли вы немножечко себя покритиковать? Да?! И через две секунды меня накрывает депрессия, которая заканчивается через несколько минут, потому что в меня уже летят кости. Сильно не ранили, но садануло по руке хорошо. Вот, что даёт самобичевание! Запомните, дети и не дети. Чтобы по мне не попали остальные, я уворачиваюсь и падаю на землю. Зашибись… — Что ты вообще хотела этим доказать? — неожиданно спрашивает Санс. — Ты действительно думала, что я опущу руки и отдам тебе своего брата на растерзание? Ты слишком наив… — Да не хотела я его трогать! — я медленно поднялась, растирая место пореза. — Я вообще забыла, что он мой «враг». — Так я тебе и поверил. — Санс расплылся в насмешливой улыбке. — У людей нет сочувствия и сострадания. У вас есть всё, кроме добра и справедливости. Я больше чем уверен, что если бы мы с Гастером не направили на тебя оружие, от Папса не осталось бы… — Достали вы меня все! — вокруг моего тела засветился серо-буро-малиновый. — Все твердите одно и тоже: люди плохие, они все такие уроды и твари, ничего они не чувствуют, — передразнивала я его слова, — аж тошно! Вы все тут, прям, каждый, ну, божий одуванчик, ёлки-палки! Я заметила, как Чара что-то снова творила своими руками. Опять атака… Но на кого? Разве на меня? И когда это что-то полетело, я разглядела диск с шипами. Она хочет убить Санса? Вот блин, а успею ли я? Я ринулись в его сторону, чего он не ожидал и направил в ответ кости. Дурень, тебя сейчас убьёт то, что позади, а не впереди. — Уйди в сторону, костлявый! Санс опешил. Он не знал, как на это отреагировать. А диск всё ближе. А вот ещё и Гастер мчится! Так, надо успеть, я должна! Подбежав ближе, я закрыла глаза от слепящего солнца, но продолжала идти. Должна успеть, обязана! Наговорила чепухи… Да он же не понимает ничего! Вон, глазища краснющие, какой от него толк? В этот момент я услышала крик Гастера, а затем жёлтый свет… — Что за… — Гастер ошеломлённо уставился на меня и… Ё-ё-ёксель-моксель! Прямо перед моим носом, в воздухе, удерживаемый жёлтыми нитями, находился диск с шипами. Я вскрикнула от неожиданности и отпрыгнула, не желая дальше пялиться на это оружие. Что за нити? Так, надо бы… А, ну, всё верно! Шляпа на макушке, медальон сверкает жёлтыми, а в руках пистолет — справедливость решила взяться из ниоткуда. — Чара, ты, блин, прицеливайся хотя бы! От Сани могли бы остаться рожки да ножки. Чара лишь истерически засмеялась. — Ха-ха-ха, ты думаешь, что я просто так сделала это? Ты меня недооцениваешь, — она злобно улыбнулась. — Что это значит? — позади подал голос Санёк. — Ой, извини. Рожки и ножки у Дриммуров. От тебя бы просто косточка осталась. Ну, или две. — Ты издеваешься? — Гастер был в бешенстве. — Сначала пускаешь свою магию, а потом сама же её ликвидируешь! Для тебя это просто игра такая?! — Че… чего? — я опять ничего не поняла, а эта «королева» ещё больше смеётся. — Чё ты ржёшь? — Какая же ты тупая, — она уже чуть ли не плачет, — что до сих пор не смогла ничего понять. Всё, что делаю я, автоматически преподносится так, будто это сделала ты. — Ах, ты… — Думаешь, я стану просто так тратить свои батарейки? Я же знаю, что ты ими дорожишь. — Чара расплылась в довольной ухмылке. — Зараза, да как тебе всё так удаётся то? — возмущённо, а затем уже и печально произнесла я. Ответа не последовало. — Что ты несёшь? Какая ещё Чара?! — Гастер пыхтел, как паровоз. — Ой, бли-и-ин, да что же всё так сложно? — я села на корточки и закрыла лицо руками. Ещё чуть-чуть, и я не вынесу. Голова взорвётся от такого напора умственной нагрузки. — Хватит, больше поблажек не будет! — за его спиной появляются модные дырявые руки по цветам радуги. — Ой, всё. Ребят, вы там как? Отдохнули? — «Знаешь, если бы ты не воспользовалась справедливостью…» — начал Храбрость, но тут его стукнула Надя. — «Да, сейчас я…» — она не успела договорить, когда её перебил Справедливость. — «Моя очередь» После этих слов я проваливаюсь к себе обратно, а на моё место встал Жёлтый. Надеюсь, он продержится больше обычного. Надеюсь… Чтож, в моём имидже изменился только цвет глаз — теперь глаза «а-ля грязевые ванны» осветлял жёлтый. Ах, да! Ещё «моя» мордашка изображает лицо Фриск. Нет, кожа не жёлтая, просто на лице три полоски. Справедливость поднял лицо и осмотрелся. Я бы пошутила про «Я родился!» из Лунтика, но ситуация не соответствующая. Оценив обстановку, «я» поднялась. Эта троица точно что-то задумала. По крайней мере, Саня и Гаст уж точно. Хотя, тут и Папируса из виду нельзя упускать. Может их план в этом и состоит: «Сейчас мы на неё понападаем немножко, она на нас отвлекётся, а там Папс тут, как тут. Здравствуй, жопа, Новый год!» Ох, как же мне не нравится их взгляды! Вот, говорят: «Глаза — зеркало души». За всё время, что я провела рядом с ними, я точно знаю — сейчас-то мне уж уши надерут!  — «Если что, похороните меня рядом с холодильником, — отшучивалась я» — «Ха-ха, если твоя душа сделает ретировку в потусторонний мир, то, считай, мы за тобой, а у Чары банкет в честь захвата мира. — тоже, как бы невзначай, 'пошутил' Храбрость.» — «То есть…» — «То есть молчи и не каркай раньше времени! — нервно проговорил рыжий, вгоняя меня в апатию.» Гастер направил на «меня» пару рук решительности. Обе выстрелили одновременно большим количеством магии. Справедливость еле увернулся, отступив в сторону. От следующего удара он подпрыгнул в воздух, достал из кобуры свой пистолет и три раза выстрелил: в Гастера, в Санса и в Папайруса. Нить, предназначавшаяся Гастеру, схватила две красных руки и сплющила их, исчезнув сама. Та, что направлялась к Сансу, пролетела мимо, так как мистер Яркоглаз соизволил увернуться, брутально повернувшись в сторону. Ну, а третья нить столкнулась с большой костью, что создал Папс. Жёлтый недовольно цокнул и напрягся.  — «Эй, ковбой, обороты сбавь! Они, как бы сказать, живые должны быть. — я недовольно бурчала.»  — «Он ничего и не собирался делать. — защищала его Надя. — Нити не способны причинить урон монстрам. Если бы, например, Справедливость сражался с ненавистью или с завистью, то там бы был значительный урон, а поскольку монстры состоят из нейтральной магической…» — «Надя, не начинай свою проповедь, а?! Я, конечно, понимаю, что ты еврейка, и у тебя в крови божьи замашки, но она всё поняла ещё со слов 'Нити не причинят урон'. — Храбрость, внимание, впервые решил прервать нравоучения со стороны душ. Или это у меня просто крыша едет? Во всяком случае, Надежда надулась и отвернулась.» Что-то явно происходит! И если рыжий за меня вступился, значит всё меняется к лучшему. — Ты думаешь, нас так легко подловить? — Санс холодно улыбнулся. Справедливость молчал, испытывающе смотря на них. Санс скрежетнул зубами и поднял руку, создавая бластер-гастеры. Жёлтый приготовился, продолжая смотреть в упор, как баран на новые ворота. Видимо, Сансу не нравился его взгляд. Он опустил руку, и бластеры выстрелили в «меня». Справедливость поднял пистолет и выстрелил нитью в раздолбанную крышу не без того побитого сарая. Нажав ещё раз на курок, его потянуло вверх, спасая от смертоносных лучей бластеров. Приземлившись на шаткую опору, жёлтый обернулся и выстрелил в две оранжевых руки, созданные Гастером. Одна рука разрушилась, а вторая осталась цела, так как ковбой попал точно в дырку руки. Гастер усмехнулся: — Точно в центр, ещё не значит точно в цель. — он махнул рукой в свою сторону, и рука Храбрости сжала «меня» в своих смертельных объятиях. Справедливость поморщился, напрягаясь всем телом. Читатель, я надеюсь, ты понимаешь, что при всём моём теле, если хорошо напрячь мои дряблые мышцы, то получится только из орбит глаза повыбивать да пар из ушей вызвать. Собственно, что жёлтый и сделал.  — «Анела, сейчас нам нужна твоя уверенность. — сообщил оранжевый.» — «А без неё никак нельзя?» — «Ну, если ты хочешь поздороваться с Решительностью, Настойчивостью и с зелёной занозой в заднице…» — «Да поняла я, поняла. Значит так, я уверена в том, что… снег идёт зимой…» — «Ты бы ещё уверила себя в том, что трава зелёная. — расхохотался оранжевый. Надя врезала ему затрещину и он сразу посерьёзнел.» — «Слушай, если ты такой умный, давай сам!» — «Я бы с радостью, да вот только я — Храбрость, а тело Уверенности, которая не может придумать существенных аргументов!» Рука начала сдавливать со страшной силой. Справедливость задрожал от напряжения и боли. Чара наклонилась вперёд, надеясь на быструю концовку. — Может, ты скажешь последнее слово? — с усмешкой спросил Санс. — Хей, ребят, может не надо? — спросил Папс, повернув своими словами изумлённых Санса и Гастера к себе. — Она ведь не нанесла нам ничегошеньки. Я имею ввиду то, что она нас ещё не… — Не подкупайся этим, Папирус. — сурово произнёс Гастер. — Пока мы ей интересны, она нас не убьёт, но когда мы ей надоедим, — Гастер сильнее сдавил «моё» тело, — она избавится от нас! — Гастер выплюнул эти слова. Папирус удивлённо расширил глазницы и сник, позволяя Гастеру закончить начатое. Однако его слова вызвали сомнения в душах брата и доктора. Чара недовольно прищурилась.

***

 — Папирус прав, вы должны его послушать! — кричала Морана, стуча по стеклу капсулы кулаками. Уже не в первый раз она это делала. Уже не в первый раз она понимала, что её не слышат ни монстры, ни Анела. — Мора, хватит. Сама же знаешь — это бесполезно. — говорила Польяна, отвернувшись в другую сторону. — Они не слышат. Ты только зря надрываешься. — И что, — Морана смахнула накатившиеся слёзы рукой, — и что, что они не слышат! Может ты и сдалась, а я нет! Я не хочу! — Мора, — Польяна тяжело вздохнула. — Я не такая! Раньше я всегда боялась делать то, что хочу. Боялась, что на меня не так посмотрят, не так поймут. С недавнего времени я решила, что буду делать то, что считаю нужным. Я устала делать то, что из-под меня хотят! Это же очевидно! Монстры лишь печально посмотрели на девушку в бирюзовой футболке. — Перестань, пожалуйста! Не разрывай наши треснувшие души до конца. — рявкнула Андайн, подбрасывая кусочек своего копья. Морана не послушала. — А вот и не перестану! Они не такие! Они не должны этого делать! А я… я уверена в Анеле, и я уверена в том, что она сможет одолеть их, не причиняя вреда! — Морана встала. — Если мы будем верить в неё, если будем уверены в победе, то она почувствует это и сможет собраться и выиграть эту битву! — Чем больше веришь в победу, тем больнее поражение. — ответил Азриэль. Он, как и все остальные, смотрел пустым взглядом. — А вот именно поэтому вы впадаете в отчаяние, а надо наоборот верить в лучший исход. Я верю, и вы поверьте! Я уверена, и вы будьте Уверенны! Ян, ну, пожалуйста, поверь… — Морана… — Польяна, не оборачиваясь, тяжело вздохнула, и, обернувшись, посмотрела прямо в глаза подруги, светящиеся полным доверием и мольбой. Усмехнувшись собственному внезапному патриотическому подъёму души, она ответила, — Кто не верит, тот поверит, да?! Глаза Мораны засверкали. — Ну, ребята, чего такие кислые морды на лицах?! Нам, собственно, терять нечего. Давайте разок поверим и поддержим подыхающую надежду и уверенность? — Польяна тоже встала и начала толкать речи. С этими словами монстры недовольно цокнули, но некоторые решили поверить, подбадривая себя и остальных.

***

Что за сила? Откуда взялось столько энергии? Такое чувство, что я напилась энергетиков, кока-колы и ядерного тархуна. Откуда эта сила? Так я гадала ещё долго, пока не додумалась применить силу в нужное русло. Я решила, что уверена в том, что мне кто-то хочет помочь. Как ни странно, а серо-буро-малиновый мгновенно засиял и разворотил к бабушке друга Азгора руку храбрости. — «Ну вот! Можешь же, когда захочешь.» — Чёрт! — Гастер сжал кулаки и, махнув рукой, пустил в жёлтого пару дисков с шипами. Санс в свою очередь создал армаду бластеров, окружив ими «меня». Справедливость не растерялся: выстрелил на авось во все стороны. Хотя, нет. Он выстрелил в бластеры, связывая их нитями в одну охапку. Затем, под моим и каким-то ещё спонсированием, руки засияли цветом моей души, и Справедливость начал вращать нити, как лоссо, сметая с белого света диски Гастера. Папайрус вдруг встал в свою наилюбимейшую стойку и начал атаковать. Кости летели с большой скоростью. От них было не убежать. А передо «мной» выросла одна огромная кость. Справедливость скептически приподнял бровь, и, подпрыгнув, начал взлетать ввысь. Но не тут-то было. Фиолетовые руки создавали книги, бросая ими направо и налево. А над костью был бластер, не давая перелететь её. Жёлтый зарядил пистолет пулями и выстрелил в руки, уничтожая их. Гастер схватился за место, где должно располагаться сердце. Он от боли осел на землю. Санс успел его поддержать. Справедливость преодолел кость, взлетев на бластер. — Что ты за душа такая? — еле слышно выговорил Гастер. — Справедливость. — без тени эмоции выговорил жёлтый, опускаясь на бластере вниз и в последующем спрыгивая с него. — Справедливость значит. Чтож, я покажу тебе, что по-настоящему называется справедливостью. — - Санс расплылся в насмешливой улыбке. Он вытянул руку вперёд. Из моего тела вылетело сердце, перекрашенное в синий. Справедливость испуганно вытаращил глаза, но не успел ничего сделать. Санс швырял бедную жёлтую душу обо все углы и стены, оставив одно ОЗ. Он сам порядком измаялся и тяжело дышал. Моё тело чувствовало себя не лучше. Оно истекло кровью, были видны синяки и раны. Санс взглянул ещё раз и усмехнулся, — В этот раз я не дам тебе выскользнуть!

Удар

Кость вонзилась в моё тело. Душа начала мигать, показывая то мой собственный облик, то объединенный с жёлтым. Справедливость начал распадаться на части. Он вздохнул и произнёс: «Будь справедлива к ним. Они, словно в тумане: знают, что делают, но не поймут почему и куда это их приведёт». После этого Справедливость исчез.