Пламя героя

Туман почти сразу рассеялся. И в бесконечной пустоте, покрытой кочками, болотами и лесом, запел ветер и затанцевал снег. Зверь подпевал и двигался точно в пляске. Старший отдал свой дерзко красный плащ младшему. Робкий закутался, посмотрел виновато. Самоуверенный храбрец орал в чащу, бахвалялся, улыбался подопечному так ободряюще, что Зверь начинал опасаться, шёл вперёд по ледянеющей жиже и кашлял. А потом оказался достаточно мёртв, чтобы корни проросли между рёбрами. Вот только он, мерзавец!, знал на что шёл! Скрип древесины и шорох игол заглушали звуки, с которыми осушались болота и трескалась заснеженная земля. Дерзновенный стал деревом. Но это не значило, того, что должно было значить. Погиб в Лесу и не сдался! Обманутый Зверь рычал в неподвластной ему теперь тьме. Тень от спиралью расходящихся от ствола веток покрыла четверть Леса. До того Зверь полагал, что бесконечность не может иметь четверть. Хотя круг хвойной тишины быстро распространился на всю территорию. Макушка испалинского дерева нахально вспарывала туман. И тот, вопреки настроению этих мест и привычным законам воздушных течений, рвался о лихо закрученный клин как старая тряпка. Расползался к горизонту, обнажая бессовестно синее небо. Прямые и яркие лучи испепеляющего хвори и тоску солнца пролетали сквозь иглы и ветви. Ветер делал их бешено изменчивыми, по, пробившейся за секунды, траве скакали ромбы, полосы, треугольники. Иссечёные в сетку тени перестали быть надёжным укрытием, они тоже теперь накатывали и отступали легко и непредсказуемо. И посреди всего жизнерадостного хаоса тосковала только одна душа. Достаточно чистая, чтобы решиться, достаточно наивная, чтобы верить. Мальчишка, утирая слёзы, бурил кору. На траве подле стояла лампа. Струя из проковырянной дырки сбила Симона с ног. Смола пахла бензином. "Наверное, так правильно" — решил он. И, собрав светлую жидкость, заправил лампу. Хлынувший во все стороны свет выдавил стекло, покорёжил проволоку и вырвался насвободу.