Тогда и теперь

      Ребенок. Дети. Близнецы. Мое большое счастье и самая большая тайна. Идея клонирования давно не давала покоя врачам Капитолия. И за идею возродить Пересмешницу к двадцатой годовщине ее гибели многие взялись всерьез. Стать суррогатной матерью для клона предложили мне. Я долго не соглашалась. Но со временем идея стать матерью собственной сестре стала казаться мне не столь абсурдной. Но, к сожалению, даже врачам Капитолия подвластно не все. Неудача шокировала, больно ранила, я словно вернулась на двадцать лет назад. Но мне поступило другое предложение, от которого я не смогла отказаться.

***

      — Все хорошо, со мной действительно все хорошо, — пожимаю руку мужа, успокаивая. Хеймитч помогает мне сесть на стул, хорошо, что мы остались на площади, — Гейл, нам надо поговорить.       — Пойдем, зайка, — Хеймитч протягивает руку Мелоди, — Мы пойдем, погуляем, а мамочке надо отдохнуть.       — Она такая красивая, — тихо произносит Гейл, глядя в след уходящей дочери, а я не могу оторвать взгляд от лица сестры, и даже не стараюсь понять, о ком говорит Гейл.       — Самая красивая.       — О чем ты хотела поговорить?       — Гейл, это о ребенке. Я давно хотела тебе сказать.       — С малышом, что-то не в порядке? — в глазах Гейла читается не поддельный ужас. Он садится на корточки, и смотрит мне в глаза, стараясь понять, в чем дело. Гейл всегда знал, что я не люблю его, так же как мне были известны его чувства к Китнисс, но он стал самым нежным и внимательным мужем о котором я могла только мечтать. Взаимное уважение и нежность иногда помогают залечивать даже самые глубокие раны. У нас есть Мелоди, совсем скоро на свет появятся близнецы, наши дети, ради них мы будем идеальной семьей.       — Нет, все хорошо. Просто, Гейл, это не ребенок, то есть не один ребенок. Это двойняшки или близняшки. Прости, мне давно надо было тебе сказать.       — Мальчик и девочка? — не могу понять по голосу Гейла, обрадовали ли его мои слова.       — Думаю, да, — на самом деле я точно знаю, — Наверное, сейчас не самое подходящее время выбирать имена для детей.       — Все просто, — Гейл обнимает меня и нежно гладит живот. Чувствую, как дети толкаются, почувствовав ласку Гейла, — Мы назовем их Китнисс и Пит. В честь родителей. Это ведь их дети? Правда?       Я долго молчу не в силах ни ответить, ни спросить, как давно Гейл знает обо всем. Но все же произношу единственное верное слово.       — Правда.