Раммштайновский домовой

15 апреля. 10:00 Я проснулся из-за того, что меня откинуло на метр назад ударной волной, которая, как впоследствии оказалось, исходила от черной бас-гитары в руках громадного лысого типа, победно держащего розовый медиатор свободной от инструмента рукой. Помимо него, в комнате находились еще пятеро мужчин: один был самый хмурый, довольно крепкий брюнет, полностью погруженный в свои мысли, другой тоже черноволосый с уставшим выражением лица и сигаретой в руках, третий - немного растерянный высокий худой очкарик, четвертый - самый невысокий улыбчивый мужичок, ну и последний с кудрями на голове да спокойствием на лице. Вот так занес меня "Аэрофлот"! Я теперь живу с шестерыми рокерами-гигантами. Да, мы - домовые должны быть на порядок меньше людей, но по сравнению с этой компанией я чувствую себя зерном. Но уже ничего не поделаешь - пути назад нет. Надо запоминать их имена, а то спросит кто про этих хлопцев, и что я скажу? Мол, живу с Угрюмым Винни-Пухом, Курящей Обаяшкой, Спирохетой В Очках, Жизнерадостной Жихаркой, Парнем С Макаронами На Голове и Лысой Стремянкой?! Интересно получается. 12:00 Шел второй час, как я пытаюсь разузнать своих новых домочадцев. Оказывается, что это известная немецкая метал-группа Раммштайн. А сие помещение - их репетиционная база, где они будут болтаться каждый день, дабы написать новый альбом. Процесс познания продолжается. 18:00 Солнце собирается заходить за горизонт, а Раммы за выпивкой. Кстати о них, вот что я узнал: солиста, который Винни-Пух, на самом деле зовут Тилль Линдеманн, а его голосом можно кикимор пугать, хотя, раз группа известная, то логично предположить, что кому-то он нравится. Так же есть три вида гитаристов: соло-партии - Рихард Круспе, он же Паровозик Томас, ибо хватит дымить; Олли Ридель с басухой, что чуть не вынула душу из моего тела утром, и, наконец, веселенький Пауль Лоренц, чья фамилия похожа на фамилию клавишника, которого черт разберет - Флаке он или Кристиан, но однозначно Ландерс. Остался только ударник Шнай Шнайдер. 16 апреля. Нашел за диваном чей-то старый смартфон, зашел в интернет, узнал, как на самом деле всех зовут и посмотрел пару их клипов с концертными выступлениями. Многое переосознал в этой жизни. 17 апреля. Снова проснулся от ударной волны, но на этот раз она исходила от Тилля, который пел песню Арии "Я свободен". Когда он затягивал припев, я чуть из Берлина не улетел, благо решетка в конце вентиляции спасла. 18 апреля. Пауль надел розовые пушистые наушники на голову Шнаю и назвал его "Топовой тянучкой". Хожу весь день в недоумении. 19 апреля. Мои запасы еды начинают подходить к концу, поэтому, пока все шестеро сидели за чаепитием, я взял губную гармошку и начал играть русские частушки. Результат, а, точнее, кофе на лицо. На Рихино. 20 апреля. Во время немецких дискуссий по поводу обложки альбома, я спокойненько полез в шкаф за пачкой овсяного печенья. Искать пришлось долго, поэтому, когда на кухню зашел Кристиан, я, увлеченный поисками, крикнул: "Ну че ты там стоишь?! Где у вас здесь путняя еда?!". Флаке слегка поседел, но заветную упаковку все-таки нашел. Я пообещал зайти в четверг, на что тот, заикаясь, ответил, что ему еще рано покидать этот мир и осведомился сколько я хочу за его жизнь. Попросил периодически оставлять мне лакомства перед уходом домой. Такого неподдельного облегчения и радости на лице я не видел с тех пор, как Пауль вышел из уборной после пяти банок безалкогольного пива. 21 апреля. Воскресенье. Мужички не притопали. Скукотища. Расслабил струны на всех гитарах. 22 апреля. Круспе, Ландерс и Ридель ходили злобные, Шнай с Тиллем - растерянные, а Лоренц постоянно озирался по сторонам до тех пор, пока я не помахал ему рукой из вентиляции. Вскоре единогласно было признано, что всякое в жизни бывает: люди умирают, любовь исчезает, струны расстраиваются. 23 апреля. Спустя три часа, как все ушли, в студию приперся пьяный Рихард. Я в это время играл на барабанах, но Круспе не растерялся, взял гитару и стал подыгрывать мне. После двух ночи на свет родилась новая песня, а вместо раскатов праздничного салюта разразился победный храп с легким оттенком коньяка по всему дому. Каждый отмечает радостные события, как может. 24 апреля. Оказывается, вчера я уснул на диване рядом со своим новоиспеченным коллегой. К счастью, первым зашуганно пришлепал Флаке, получил заказ на две холодные минералочки и, выполнив его, поздравил меня с новым подкармливателем. И снова неподдельные эмоции Лоренца. На этот раз отчаяние, и все из-за того, что трезвым про меня Риха даже не вспомнит. Но есть же песня! 25 апреля. Тилль нашел нашу запись и включил ее. Лопнувшие окна будут отремонтированы за счет отнекивающегося Круспе, ибо нефиг бухим гитару с барабанами и микрофоном мучить. А вот за ударные обидно было... 26 апреля. Пауль взял барабанные палочки, приклеил их скотчем к губам и бегал орал, что он морж, а Олли поставил несколько барабанов друг на друга, назвав сие произведение искусства рокерским снеговиком. Ничего более красного, чем лицо вошедшего в том момент Кристофа, в жизни не видел. От смеха я вывалился из вентиляции прямо на плечо несчастного ударника, вызвав тем самым резкое побеление физиономии. Теперь зову его хамелеоном. 30 апреля. Четыре дня не мог найти дневник. Он оказался под моей постелью, накрытый фантиком от карамельной конфеты. Как это вышло?! Завтра 1 мая, и хлопцы решили устроить прям здесь в студии праздничный ужин, поэтому спрятали от греха подальше всю аппаратуру. Довольно предусмотрительно. Посмотрим, что же завтра тут будет твориться...