Чем милы холодные воды Долгого Озера...

Путешественники уже одолели половину пути, но оставшийся отрезок давался ощутимо тяжелее, чем предыдущий. Одинокая Гора была совсем близко, она будто сама надвигалась на них своей мрачной громадой, а вершина ее терялась в облаках. Близость Эребора в определенной степени угнетала всех, особенно людей. Но до покинутого гномьего царства им нужно было пройти еще один город-призрак… - Дэйл… - возвестил Торин Дубощит, как только отряду стали заметны вполне узнаваемые руины, которые ни с чем нельзя было перепутать. Король Подгорный мог сотни лет не видеть это место, но потом все равно безошибочно узнать в голых остовах и бесплотных тенях то, что было некогда славным королевством Гириона. Тут уж немного пригодились и провожатые из Эсгарота. Как оказалось, проживали все эти озерные жители в маленьком окраинном районе, называвшемся Смолл-Дэйл, и неспроста. Во время нападения Смога Ужасного всем их предкам удалось спастись из пылающего города и найти пристанище на Долгом Озере. С давних времен и по сей день выходцы из Дэйла предпочитали держаться особняком от других горожан, хоть это разграничение было не слишком ярко выражено, и разнящиеся по происхождению люди никогда не чурались общества друг друга. Среди них, как и в любом нормальном обществе, были как богачи, так и бедняки, торговцы, ремесленники, зажиточные горожане и простые слуги… Торин Дубощит, с интересом выслушав повествование о классовом разделении населения Эсгарота, попытался выдвинуть витиеватую речь агитационной тематики. Главной его мыслью было то, что когда он восстановится на законно принадлежащем ему престоле, то надеется на восстановление как города у подножья Горы, так и прежних отношений между гномами и людьми. И если нынешнее правительство Эсгарота хоть как-то ущемляет этнических дэйльцев… В общем, к сожалению, такой хороший монолог пропал практически впустую, потому что находившиеся здесь люди были далеки от политических игр и такими тонкостями не интересовались. Зато как проводники они сгодились. Как бы удивительно ни было осознавать это, но несколько человек, согласившихся проводить гномов до самой финишной черты, были гораздо лучше их знакомы с этими местами, в то время как некоторые представители подгорного народа Эребор впервые в жизни видели. В город они въехали через большие Южные ворота… Не осталось от них ни массивных, окованных железом створок, ни крепостной стены вокруг, лишь высокая каменная арка, через которую могла спокойно прошествовать шеренга конников, посреди поля. Некогда эти ворота впускали в город элитные войска и пышные процессии, не исключено, что сам король Трандуил некогда входил в город этим путем для того, чтобы встретиться с правителем Гирионом… Теперь же эти времена остались в далеком прошлом. Некогда прекрасный город уже почти две сотни лет лежал в руинах. Некоторые гномы поежились от неприятного чувства, проезжая в зияющие врата, а люди так вообще, по какому-то своему суеверию, объехали их стороной. Время клонилось уже далеко за полдень, и в городе было предложено спешиться и немного отдохнуть. Пони и лошадки было явно недовольны отсутствием свежей травы под ногами, но их мнения никто не спрашивал. А всадники разбрелись по округе, в небольшом радиусе видимости и досягаемости друг друга, и стали осматривать окрестности. И поглазеть здесь было на что… Бильбо Бэггинс прошелся немного по пустынной улице, по фрагментам мостовой, по которой раньше за день ступали сотни пар ног, а теперь лишь ветер гонял здесь пыль да опавшие листья. Между практически полностью разрушенных домов, неприветливо глазевших на него сохранившимися окнами, как слепые и одноглазые калеки. Между обгоревших столбов, вырастающих из земли так, что уже нельзя было определить, чем они были раньше – сваей какого-то здания или, может быть, живым деревом… Вдруг под его ногой что-то хрустнуло, что заставило хоббита посмотреть вниз. Он наклонился и увидел, что нечаянно наступил на большую раму с сохранившимся в нем старым, черным стеклом, и оно треснуло. Подняв один осколок, он потер его пальцами, и под слоем копоти и пыли обнаружился яркий цвет, синий и красный… - Витражное окно… Осторожней, а то еще порежешься… - послышался за его плечом мягкий голос Ветлы. Девушка остановилась, огляделась, и речь ее стала отстраненной, вдумчиво-мечтательной. - Я была здесь несколько раз, давно, еще ребенком. Нас водил сюда сам Бард Лучник, ему тогда было меньше лет, чем мне сейчас, а мы с Гальвардом были совсем детьми. Нас тогда гуляло много человек, в основном мальчишек. Менее, чем вдесятером, ходить было страшно... Мы находили здесь разные предметы, самые разные – от оружия и посуды, до совершенно бесполезных безделушек. Были даже монеты, золотые и серебряные, но брать их не дозволялось, потому что все они принадлежали мертвым. Взрослые с ума бы сошли и заперли бы нас под амбарный замок до совершеннолетия, если бы узнали, куда мы сбегали устраивать свои «пикники»… Но я тогда этого не понимала, для меня это было лишь занимательным приключением, и я думала, что под присмотром старших товарищей мне никогда ничего не грозит… Бильбо заметил, что Виллоу все время, пока говорила, держала руки на уровне груди и потирала кисти, и на лице ее мимолетом мелькало болезненное выражение. - Что-то не так? – заботливо поинтересовался он. - Руки… - шепнула она, нервным движением сжимая и разжимая кулаки. - Давай я посмотрю… - хоббит бережно взял кисти ее рук и, хотя девушка протянула их неохотно, развернул к себе и осмотрел. На ее маленьких, розовых ладошках уже стали заметны волдыри, натертые от упражнений с настоящим мечом. А на правой руке вообще была содрана кожица, и наспех обработанная ранка влажно алела. - О… Первые боевые ранения нашего мечника… Сильно болит? Ветла отрицательно замотала головой. Тогда Бильбо нежно коснулся ее рук губами. Он по очереди поцеловал подушечки каждого пальца, и покрыл осторожными поцелуями внутренние поверхности девичьих кистей и запястий. Девушка же улыбнулась, крепче прижала ладони к лицу хоббита и полуприкрыла глаза. Вряд ли ей от этого стало менее больно… Но какое-то особенное, моральное удовольствие, получаемое от производимых манипуляций, должно было с лихвой перекрывать физический дискомфорт. - Эй, голубки! – послышался голос показавшегося между старыми домами Бофура. Он замахал шапкой и закричал еще громче. - Ну-ка живо давайте сюда! Это важно – Торин немедленно всех зовет! Они успели как раз вовремя. - Смотрите! – предводитель указал собравшемуся отряду в темнеющее небо. - Грачи?.. – робко предположила Ветла, задрав голову и уставившись на круживших в немереном количестве и в совсем неподходящее время суток птиц. - Вороны, - вместо Торина ответил Оин. Возможно, старый гном даже не расслышал вопроса, но суть дела и так была ясна. - Скверные птицы, дрянные, трусливые воровки и падальщицы… Они часто шпионят для таких врагов, которых тут и вспоминать не хочется. К счастью, зрение у них не такое острое, как у орлов… - Они не должны нас видеть, – воскликнул Дубощит, заметив, что пернатые, как по заказу, начали стремительно снижаться. - Прячьтесь! И тут началась суматоха… Большинство поприжимались к холодным камням стен, некоторые просто попадали на землю, а Бомбур впопыхах чуть не застрял в каком-то дверном проеме… Гальвард отскочил к стене и притянул к себе правой рукой сестру, а левой – подвернувшегося ему зазевавшегося мистера Бэггинса, чем на секунду заслужил общее одобрение. По улице с карканьем и громким хлопаньем крыльев черным ветром пронеслись вороны. Несколько из них свернули и подлетели к убежищу гномов. В этот момент Кили выхватил лук из-за спины, натянул тетиву, в воздухе прозвенела одна пущенная стрела, затем вторая и третья. Две мертвые птицы свалились на землю, а через минуту молодой гном уже ругал на чем свет стоит прицельность и скорострельность человеческих луков… Птицы исчезли так же быстро, как и появились. Неизвестно, откуда они прилетели и куда направились, но мысли, приходившие на этот счет, были совсем не утешительными. После происшествия люди наотрез отказались двигаться дальше по оскверненной драконом земле, да и гномы при всем желании не могли продолжать путь в надвинувшихся сумерках. Настроение у всех было порядком подпорчено. Озерный народ начал потихоньку ругать гномов за то, что те просто притягивают к себе неприятности, хотя идти с ними их никто не заставлял. Подгорные же жители даже повода толкового не нашли для того, чтобы в чем-то обвинить людей, тем не менее, с их стороны количество любезностей тоже резко сократилось. Чтобы примириться и достичь консенсуса, было решено просто поужинать и лечь спать. Легко сказать, но не так просто сделать… Все были напряжены до предела, до последнего момента ожидая какой-нибудь новой, еще более зловредной каверзы. Но ничего страшного больше не происходило… На ночлег в этот раз устраивались в полуразрушенном здании. Можно было предположить, что раньше здесь располагалась какая-то казарма. В любом случае, здесь мало чего сохранилось от того, чем строение было в прошлом. Всего лишь три стены, с зияющими проломами вместо окон и дверей, и дырявая крыша, позволившая бы с грехом пополам защититься от непогоды, и внушающая доверие тем фактом, что, вроде бы, не собиралась обвалиться на головы путникам. Все, переговариваясь, перебраниваясь и желая друг другу доброй ночи, разбрелись по выбранным для себя углам, и вскоре всё стихло. Бильбо долго не мог уснуть, размышляя о днях прошедших и грядущих, он так утомил сам себя своими размышлениями, что решил немного отвлечься более приятными темами. Оглядевшись, он заметил, что Ветла тоже не спит – об этом свидетельствовала напряженная поза девушки, лежащей на спине и закинувшей ногу на ногу, и ее лицо, внимательно обращенное вверх, к дыре в потолке, сквозь которую виднелись звезды. Втихомолку взломщик подтащил свою подстилку и одеяло вплотную к ней. - Тебе тоже не спится? – спросил он, мягко коснувшись ее плеча и тоже посмотрев наверх. Здесь было видно меньше звезд, чем над Долгим Озером. Ветер нагнал с Эребора слишком много тяжелых облаков… - Не спится… - прошептала Ветла, и ее большие глаза блеснули в темноте, отражая звездный свет. - Бильбо… Мне страшно… - Нечего бояться. Здесь нам ничто не угрожает. Тем более гномы – опытные воины и всегда начеку, даже когда спят, - постарался успокоить ее взломщик, хотя сам не был с полной точностью в этом уверен. Особенно про гномов, которые, дескать, «всегда начеку», потому что еще хорошо помнил, как их всех схватили во время ночлега в Мглистых Горах… - Нет, не в этом дело… Я не хочу показаться дурой или трусихой… Но мне совсем не по себе в этом месте. И чем дальше мы отходим от Эсгарота, тем страшнее мне становится… Я часто покидала город и много путешествовала в его окрестностях, но никогда не заходила так далеко на север, так близко к Одинокой Горе… - Это еще ничего… Знала бы ты, как мне было страшно, когда я впервые покидал родной дом и отправлялся в Путешествие. А это было больше полугода назад. - Я имела в виду не совсем это… Ты отправлялся в абсолютную неизвестность, но я-то знала, куда иду. Знала, но почему-то забыла о том, чем мне это грозит… Дэйл – это проклятый город для всех нас. Раньше он казался мне страшным даже днем, потому что я считала, что в нем до сих пор обитают призраки… Я добровольно пришла в те места, которыми меня пугали в детстве, как страшными сказками. И от этого мне как-то не по себе. Прав был Торин, когда говорил, что лучше мне было сюда не соваться… - Вот уж нашла кого слушать… Торин поначалу никого и никуда не хочет брать. А потом смиряется, а иногда даже и доволен остается. И это я не только на себя намекаю. Насколько мне известно, у него изначально участие доброй половины гномов под вопросом стояло. Даже Фили и Кили. Ты просто плохо его знаешь. - Вот именно, как оказалось, я всех здесь знаю недостаточно хорошо, и вряд ли когда-нибудь уже узнаю лучше… Даже Фили и Кили. Я привыкла воспринимать их, как своих ровесников, которые постоянно только и делают, что дурачатся… Но даже они совсем не такие, как кажется на первый взгляд. Когда мы покинули Эсгарот, я заметила, как все изменились. Стали серьезнее, строже, сосредоточенней, будто подобрались перед последним рывком. - Даже я? - Даже ты!.. - Это плохо?.. - Нет, любимый, это не плохо… Это нормально, так оно и должно быть… Только меня здесь быть уже не должно… - Ветла тяжко вздохнула, закрыла лицо руками и помассировала пальцами виски и переносицу. Бильбо придвинулся совсем близко к девушке и обнял ее, успокаивающе шепча на ушко. - Не бойся, маленькая моя, все будет хорошо… Должно быть, со стороны это могло бы показаться забавным. То, как мелкий полурослик называл взрослую девицу такими уменьшительными эпитетами. Но, если посмотреть с другой стороны, то Бильбо ведь был старше Ветлы, даже если перевести его возраст в человеческие лета… А она, в свою очередь, иногда казалась ему по-детски непосредственной, озорной, как целый десяток хоббитят… И он чувствовал на себе ответственность за это нежное, местами смелое и решительное, а местами такое беззащитное существо. - Не бойся ничего, мой милый крольчонок, - он нежно поцеловал ее. - Я с тобой… Пока я с тобой… - Время летит так быстро, утекает, как вода, которую пытаешься удержать полной пригоршней… Уже утром нам нужно будет расстаться. Я не хочу, чтобы это утро наступило… - И все Средиземье погрузится во мрак вечной ночи, мир станет похож на сплошное Темнолесье, населенное пауками, троллями и прочей нечистью, и все только из-за каприза одной озерной жительницы?.. - Нет, этого я тоже не хочу… - Виллоу зевнула, перевернулась на бок и покрепче прижалась к Бэггинсу. - Но я не буду спать, чтобы зря не потратить ни секунды этого драгоценного времени… - Как знаешь. Можешь не спать, конечно, если тебе этого так хочется… Но вскоре Ветла мирно засопела у хоббита на плече, и сам Бильбо не преминул погрузиться в глубокий сон. Разбудили полурослика первые лучи восходящего солнца, активно пробивающиеся сквозь прохудившуюся крышу и полуразрушенные стены их убежища. Бильбо недовольно поморщился и заворочался на своем ложе. Спина у него затекла от лежания на жестком, а еще он стал подмерзать, потому что сбоку его уже ничего не пригревало… Где Ветла?.. Он резко сел, недоумевающе щурясь о осматриваясь вокруг… Никуда она не делась, родная, а спокойно сидела совсем рядом и возилась с какой-то бумагой, разложенной у нее на коленях. - Ветла?.. – шепотом позвал хоббит, протирая заспанные глаза. - Ветла, что ты делаешь? - Рисую… - Рисуешь?.. – он непонимающе повторил ее слова, зевнул, потянулся, и только теперь проснулся окончательно. - Где ты вообще взяла бумагу и эти карандаши? - Ори дал, - невозмутимо ответила девушка, продолжая выводить что-то на бумаге так сосредоточенно, что даже кончик языка от усердия высунула, и беспрестанно неосознанным движением облизывала губы. Бэггинс огляделся по сторонам. Ори, лежащий рядом со своими братьями, притворился, что до сих пор крепко спит. - А что ты рисуешь? – ему вдруг стало очень интересно, чего он и не стал скрывать. - Тебя… - Меня??? – Бильбо был польщен и удивлен одновременно. - Надо же… А посмотреть можно? - Да тут еще не на что смотреть – я только что начала. Ты так мирно спал, был таким милым, спокойным… А теперь только и делаешь, что ерзаешь на месте. Я так не могу работать. - Что-то я сомневаюсь, что так уж привлекательно я сплю… Давай уже рисуй меня бодрствующего, так я, наверняка, красивее. - Тогда садись поудобнее – это займет некоторое время. Вот так… спину ровнее, голову – выше… - девица чуть приподняла лицо хоббита за подбородок, склонилась к его губам и поцеловала. - А теперь можешь сесть, как хочешь, и я буду рисовать. То самое «некоторое время» Бэггинс был очень послушным и просидел смирно, не отворачивая лица от Ветлы. Да и не хотелось ему взгляд отводить от прелестной девушки, с растрепанными золотисто-соломенными косами и немного заспанными зелеными глазами. Несмотря на походные условия, она не переставала ему казаться самым красивым существом, когда-либо рожденным в землях Средиземья… А девица, в свою очередь, кропотливо скребла бумагу угольно-черным грифелем гномьего карандаша, то опуская глаза на лист бумаги, то снова поднимая их на хоббита и умилительно улыбаясь. Наконец она, по всей видимости, закончила рисовать, так как взяла лист в руки и стала пристально разглядывать, сравнивая получившееся произведение с оригиналом. - Готово? - Готово… - кивнула она. - А теперь показывай, - Бильбо уже не терпелось увидеть результат их совместных трудов… Именно совместных, почему бы и нет - это ведь он целых двадцать минут сидел, практически не шелохнувшись, а это тоже тяжелая задача. Он привстал для того, чтобы заглянуть в рисунок, но Виллоу резко закрыла его руками. - Нет, не хочу показывать, - на ее хитрющей физиономии расплылась улыбка, а на щечках снова проявились очаровательные ямочки. Девушка крепко прижала лист бумаги к груди. - Я его спрячу так, что ты не достанешь. - И где это я у тебя-то его достать не смогу? – с вызовом спросил хоббит и бросился рисунок отбирать. Они сцепились, повалились на свои походные постели и покатились куда-то вбок, чудом не задев спящего неподалеку Дори, и отчаянно стараясь не рассмеяться и соблюсти тишину. В какой-то момент Бильбо повалил Ветлу на лопатки и оказался сверху, упершись ладонями по обе стороны от девичьих плеч, лицом к лицу с ней. Девушка сперва широко улыбалась, но улыбка постепенно сошла с ее лица, уступив место более вдумчивому выражению, когда она почувствовала серьезный взгляд хоббита. Бильбо прямо и пристально смотрел в широко распахнутые глаза Виллоу, а та тяжело дышала после короткой, но активной борьбы, и ее часто вздымающаяся грудь касалась его груди. Чувствуя ее дыхание на своих губах, он невольно облизнулся и медленно стал склоняться к ней, все ближе и ближе, пока они не коснулись носами. Девушка трепетно замерла в ожидании, Бильбо прикрыл глаза и приоткрыл рот… Но тут его ресницы дрогнули, он будто очнулся, и ожидаемого поцелуя не произошло. Губы хоббита лишь нежно скользнули по щеке любимой, и он оставил ее в покое. Сейчас было не совсем подходящее время для нежностей, и совсем не подходящее место – в каких-то десяти шагах находился брат Ветлы, чуть поодаль – Торин, который начал бы метать громы и молнии, доведись ему лишь стать свидетелем подобной сцены. Да и других присутствующих, которые потихоньку начинали просыпаться, смущать своим поведением совершенно не хотелось… - Вот, можешь посмотреть, - после небольшой паузы миролюбиво произнесла Виллоу, садясь, оправляя на себе одежду и протягивая Бэггинсу листок бумаги, чудом не пострадавший в борьбе. - Это будет честно, по праву победителя. Бильбо бережно принял эту ценность и наконец спокойно рассмотрел. На рисунке был изображен его портрет, быстрый, скорее в эскизном, чем в каком-либо ином стиле, но при этом очень удачный, а главное – похожий. Ветла изобразила только лицо, и оно у нее получилось таким… Сложно даже описать, его черты были очень мягкими, но, одновременно, не лишенными определенного мужества. Светлые, добрые глаза смотрели прямо, открыто и даже смело, а в уголке губ таилась легкая улыбка… Если сказать двумя словами, то это был портрет настоящего Бэггинса-Тука. - Очень красиво… - выдохнул Бильбо, вдоволь налюбовавшись собой распрекрасным. - Знаешь, мне еще никто не оказывал такой чести… То есть, не рисовал меня. - Я рада, что тебе понравилось. И надеюсь, что ты это говоришь не просто для того, чтобы меня не обидеть… Потому что если бы что-то оказалось не так, а ты мне на это указал, я бы все равно не обиделась. - Мне очень понравилось, честно. А ты… подаришь мне этот рисунок? - Ну… Вообще-то, я не собиралась… - Тебе что, жалко для любимого хоббита маленький листочек бумаги с эскизом «Неизвестного Взломщика» сомнительной похожести?.. – Бильбо демонстративно обиженно надулся. - Да нет, мне для тебя ничего не жалко… Просто… Я хотела нарисовать именно для себя, лично. Ты ведь уходишь, а должно же мне остаться что-нибудь на память. Так ты навсегда останешься со мной таким, каким я тебя вижу сейчас, таким я тебя не запомню… А то вдруг… - на этих словах она запнулась. - Вдруг что-то случится, и я тебя больше не увижу… На этих словах взломщик прижал палец к губам девушки и посмотрел на нее строго, одним из своих особенных взглядов. У Бильбо Бэггинса было несколько Особых Взглядов, предназначенных для Ветлы-женщины и для Ветлы-девчонки. Вот это был взгляд из второй категории… - Милая, не говори так, я тебя очень прошу. Ну куда это годится – я жив-здоров, рядом с тобой, - он отнял руку от ее губ и мягко погладил девицу по щеке, как доказательство своей полной материальности. - Никуда еще не делся, а ты начинаешь рассуждать о том, что если я вдруг… Знаешь, как говаривал мой батюшка – про волка обмолвка, а волк и на порог… Правда, в Хоббитании уже давным-давно как не видели волков, но суть поговорки от этого не изменилась. Не накликай неприятностей, пока их и в помине нет, а там пусть уже будет, что суждено. Ветла мягко перехватила руку хоббита, вновь поднесла ее к своим губам и поцеловала. - Надо же… В день нашего отъезда я разговаривала с одним человеком, который как раз сказал мне, что суеверия – глупости, а сглаз – страшилка для необразованных… Я охотно поверю в то, что плохим словам не суждено сбываться, и они навсегда останутся всего лишь словами. И я очень хочу верить в то, что все будет хорошо, и надеюсь, что ничего плохого с тобой не случится. - А уж я-то как на это надеюсь… Так что давай будем верить в это вместе, а я постараюсь приложить со своей стороны все усилия, чтобы наши надежды осуществились. А ты мне в качестве залога подари этот замечательный рисунок… Я обещаю его бережно хранить, а когда вернусь с Эребора, вернуть его в целости и сохранности. Если ты, конечно, тогда этого захочешь. - Да пожалуйста, бери, дарю. Жаль, что я не могу сделать тебе более дорогостоящего или полезного подарка… Но я готова добровольно отдать тебе все, что представляет для меня хоть какую-то ценность… И мне не нужен, на самом деле, никакой клочок бумаги. За него уж не беспокойся, побеспокойся лучше за себя, себя сохрани в целости и сохранности, - и, видимо, для увеличения ценности, в качестве дополнения к подарку за словами последовали крепкие объятия. Пока Виллоу и Бильбо занимались… изобразительным искусством, а вовсе ничем не предосудительным, члены отряда потихоньку просыпались, разминали затекшие конечности и приводили себя в порядок. Так как реку оставили уже достаточно далеко позади, о водных процедурах сегодня можно было и не думать, так что переходить было пора уже сразу к завтраку. Нужно было поскорее разводить костер, тогда Оин успел бы заварить для всех бодрящего травяного чаю по своему собственному хитрому рецепту… Кашеварить у костра поставили Бомбура, а Ветла сама вызвалась ему помогать, ее даже просить не пришлось. Бильбо, уже один раз подходивший к общему котлу за добавкой, как раз выскребал ложкой свою миску, когда к нему подошел Торин и сел рядом. - Бильбо… Я подумал и решил, что мне стоит перед тобой извиниться. - За что? – Дубощит так редко произносил эти слова, начинающиеся на «изв…» и «прос..», что полурослик от удивления чуть не подавился. - За Ветлу твою. За то, что я осознанно пытался от нее избавиться последние два дня. - Торин! Ты возмутительно неотесанный чурбан, даром что монаршая особа! Ты бы лучше не передо мной извинялся, а перед ней, пока она еще здесь. - Но перед ней я не чувствую себя виноватым. А перед тобой – да. Она прекрасно понимала, что полезла уже не в свое дело, не хотела меня слушать и все равно поступала по-своему, так что получила в итоге то, что хотела. А ты вынужден был просто наблюдать со стороны… Точно не знаю, но могу предположить, что тебе вряд ли было это приятно. Но я хотел, как лучше. Мистер Бэггинс тяжело вздохнул. - Мы взрослые люди… Ну, по человеческим меркам – вполне взрослые. И сами разберемся в своей жизни. Она никого, кроме нас не касается… - Вот здесь ты ошибаешься, друг хоббит, - вмешался в разговор Двалин, который сидел рядом, пусть и спиной к говорившим, но все слышал. - Мы – целостный отряд, команда, и если что-то в пути касается одного, оно, так или иначе, может коснуться всех нас. Девица увязалась за тобой, значит, тебе за нее и отвечать. А женщина в отряде – не к добру, она могла накликать на нас беду… Если она хорошо проявила себя в Эсгароте, это не значит, что она будет хороша везде, где бы ни оказалась. - Суеверия – «страшилки для необразованных», - с досадой отмахнулся Бэггинс. - Все равно, все-рав-но, - отчеканил он. - Сейчас это не имеет уже никакого значения, потому что она все равно уже уходит. После простого и сытного завтрака, который тринадцать гномов, четверо человек и один хоббит умолотили быстрее, чем некоторым того хотелось бы, наступил серьезный момент… Кому-то он должен был принести грусть и тоску, а кому-то – облегчение… Момент прощания. Мистер Бэггинс вежливо попрощался и поблагодарил за сопровождение и приятную компанию троих парней из Смолл-Дэйла, которые, в свою очередь, были с ним очень добры и дружелюбны, хотя хоббит до сих пор несколько сомневался, что они воспринимают его всецело всерьез. Но их нельзя было обвинить в некорректности – они ведь народ простой, и вряд ли этим ребятам еще когда-нибудь доведется поглядеть на живого полурослика из дальних западных земель… Гномам же люди пожелали удачи и затемно добраться до Одинокой Горы, чтобы до наступления сумерек найти себе убежище, это было самое главное. Затем Бильбо отошел в сторону, откуда наблюдал за тем, как Ветла прощалась с гномами. Поразительно, как за какой-то месяц она почти со всеми из них смогла прекрасно поладить… Вот она достаточно долго постояла с тремя братьями-рудокопами. Посмеялась над какой-то шуткой Бофура, внимательно выслушала монолог Бифура на гномьем языке, из которого не понимала ни слова, но все равно покивала головой. А Бомбур, кажется, уже передавал ей рецепт своего фирменного супа… Затем она пожала руку старику-Оину. Для нее это должно было быть большой честью, - мало того, что к ней серьезно отнесся почтенный гном, старше ее в целых десять раз, так еще и им удалось поработать вместе и обменяться кое-какими знаниями на интересующем их обоих поприще – знахарстве. Его же брат, Глоин, в знак особого расположения даже похлопал девицу по плечу, да так душевно, что можно было испугаться, не заработала ли бедняжка перелом лопатки. Виллоу по очереди дружески обняла Фили и Кили, а потом они оба стиснули ее с обеих сторон и, смеясь, на пару секунд приподняли над землей. А Ори она вообще поцеловала в щеку, то ли полушутя подбадривая юного робкого гнома, то ли пытаясь, так же шутя, заставить Бильбо немножко приревновать… Скорее всего, по первой причине. Перед Балином и Двалином девушка учтиво поклонилась. Старший из братьев тогда прочитал ей небольшую, но, наверняка, торжественную и полную мудрых напутствий, лекцию, тогда как младший, суровый Двалин, ограничился лишь коротким кивком и парой сухих слов. В последнюю очередь Ветла подошла к предводителю гномов, к Королю Подгорному. Они стояли не так далеко, и острые уши хоббита невольно подслушали состоявшийся между ними разговор. - Простите меня, Торин, сын Траина, если я где-то повела себя с вами неправильно. Я искренне желаю вам успеха в вашем предприятии. - Ничего-ничего… - процедил Торин и перестал хмуриться. - И ты прости меня, Ветла из Эсгарота. И отправляйся с миром домой… наконец-то. - И вам благополучного возвращения домой. На самом деле для меня было большой честью лично познакомиться с Королем Подгорным. И я благодарна вам за некоторые истины, которые вы до меня донесли, и за один урок, который преподали… - Молись, чтобы этот урок тебе никогда не пригодился… - Да будет так. Прощайте, – и она поклонилась так низко, что концы двух ее длинных светлых кос коснулись земли. А в самую последнюю очередь она подошла к хоббиту. Бильбо даже на секунду показалось, что этот момент никогда не настанет, и Виллоу уйдет, не попрощавшись. Но она лишь оттягивала до последнего эту тягостную минуту… Девушка молча подошла к полурослику, взяла его за руки, посмотрела в его глаза и слабо улыбнулась. Подойти-то она подошла, но так и не нашлась, что сказать. Видимо, все свое красноречие до последней капли растратила только что на гномов. - Вы помирились с Торином?.. Я рад… - Помирились?.. – тихо переспросила Ветла. - Да чего уж там. Мы, раз уж на то пошло, и не ссорились. Всего лишь небольшое недоразумение… Меня оно практически не задело, а Торин, так я уверена, скоро и не вспомнит о нем вообще. Все равно, когда он вернет себе престол и корону, мы с ним больше никогда и не увидимся. Это же только в сказках бывает, чтобы короли так снисходили до простолюдинов, так что я могу считать, что мне еще повезло. Она погладила руки руки хоббита в своих руках и отвела взгляд. В воздухе снова повисло неловкое, напряженное молчание, и Бэггинсу опять пришлось выдумывать очередной нелепый вопрос, лишь бы только не молчать. - Что ты предпочитаешь, - поинтересовался он. - Золото, серебро, драгоценные камни? Что тебе привезти из Эребора? - Мой маленький, глупенький хоббит, - она улыбнулась, но голос предательски дрогнул и сорвался. - Мне не нужно ни крупицы золота из богатств Подгорного Королевства. Привези мне себя самого, целого и невредимого. Больше мне ничего не надо, больше ни о чем я и просить не смею, - девушка сейчас смотрела на Бильбо и кусала губы, а в глазах у нее блестели непрошеные слезы. - Милая моя… Только пожалуйста, не плачь. А то я сам сейчас заплачу… - Мне можно плакать, я – слабая женщина… А ты должен быть сильным. Ты же почтенный Бэггинс из Хоббитании, авантюрный Тук из Шира, Ездок-на-Бочке из Лихолесья, Победитель Пауков и Обманщик Эльфов, отважный, хитроумный Взломщик из компании Торина Дубощита, и просто мой любимый Бильбо… - она мягко поцеловала его в лоб. - Я благословляю тебя на твое Путешествие, пусть удача сопутствует тебе не меньше, чем ранее, а моя любовь оградит тебя своим щитом. И тут Ветла встала на колени, без слов обняла хоббита и спрятала лицо у него на груди. Бильбо привык обычно смотреть на девушку снизу вверх, его это никоим образом не смущало… Но сейчас он впервые искренне пожелал бы стать выше и больше, хотя бы для того, чтобы суметь как следует обнять любимую и защитить ее, заслонить собой, оградить ее от всех бед окружающего мира… - Как же сильно я тебя люблю… - он сомкнул руки вокруг нее и уткнулся носом в ее макушку, вдыхая тонкий, пряный аромат ее волос. Его губы шептали «До свидания», а сердце сжималось, будто от леденящего, обреченного «Прощай». Последние минуты, даже меньше – секунды, проводимые вместе сейчас отчетливыми, нестираемыми рунами впечатывались в его память. Он бы ни капли не огорчился, если бы это оказалось последним приятным воспоминанием в его недолгой жизни. Кажется, Бильбо было так хорошо и уютно с Ветлой, что он был готов прямо сейчас взять и умереть от счастья любить и быть любимым, так и не открыв напряженно зажмуренных глаз. Но это только, опять же, в сказках умирают от самой любви. Поэтому хоббит просто стоял и наслаждался объятиями, крепко прижимал к себе юную девушку, казавшуюся сейчас хрупким, беззащитным ребенком. Он чувствовал, как она дышит, как часто сердце бьется в ее груди, и совершенно не замечал, как ее слезы пропитывают его жилетку. Казалось, Бильбо до этого никогда так ее не осязал. Она была сейчас такой искренней, любящей, нежной и теплой… живой. И взломщику не хотелось подпустить к себе даже тень мысли о том, что это может оказаться последним разом, когда они видят друг друга…