Душа изнутри

      В его мире, где повсюду росла мягкая трава, а поляны были покрыты славными, яркими цветами, сегодня, на удивление Камишини но Яри, было довольно пасмурно. Поэтому занпакто тихо напевал песенку:       «Может это кто-то знает, где сердца без ран бывают? Пролетая мимо, ветер тоже мне не смог ответить.»       Слабый ветерок, играючи поднимая длинные, серебряные волосы духовного меча, уносил звонкие звуки.       «Много есть сердец отважных. Всё же мы живём однажды, и идя по тропам ложным, не изранить сердце сложно.»       Сердце Камишини но Яри пропустило слабый, колючий удар, а на глаза навернулись горькие слёзы, но клинок не замолкал, с улыбкой смотря в голубое небо и напевая засевшую в голове песню.       «Пусть весна пророчит счастье, за её спиной ненастье. Только мы весною этой будем верить в наше лето. Мы с тобой ещё не знаем путь, который выбираем. Станем друг для друга светом с рассветом.»       Лицо духовного клинка на мгновение стало хмурым, но быстро просияло, когда, сквозь серые тучи, лёгкий ветер нашептал ему знакомые слова:       «Много будет в жизни потерь, но скоро этот дождь закончится, поверь. Если ложь постучит в твою дверь, в одиночество просто не верь.»       Да. Камишини но Яри счастлив, даже в такие секунды он не перестанет с улыбкой на лице помогать своему синигами, своему напарнику, самому дорогому человеку. Пускай весь мир катится куда ему угодно, пусть всё рухнет, рассыплется в пыль и исчезнет, но он останется верен до конца.       «Мы рождены для любви и любовью согреты. Нам от рождения дано умение это светом, светом, весь мир согреть теплом и светом. И ты, и он, и я, и все на этой планете молчим и ждём, что на молчание ответит кто-то. Кто-то, чьи слова легки как ветер.»       Камишини но Яри замолкает, казалось, на мгновение, а тучи закрывают ему небосвод. Проходит слишком много времени. Клинок уже успел и забыть голос своего напарника. И, наслаждаясь каждой секундой, занпакто вслушивается в знакомый, приятный голос:       «С одиночеством смирившись, по углам своим забившись, и в бессилии вздыхая, столько чудных дней теряем. И желанье всё исправить от сомнений не избавит, просто думая об этом, не изменишь ход сюжета. Мы хотим сбежать и скрыться от мечты, что может сбыться. Мы хотим судьбу чужую, от своей уйти рискуя. Ложь улыбки, словно маску, надеваем мы с опаской, и теряют сразу краски Желания.»       Занпакто хмурится, горько улыбается и смотрит на серые облака. По его щекам стекают солёные дорожки, а зелёный ковёр трав начинает медленно тлеть под гнётом жестокости, под напором слов, наполненных желчью, ядом отвратительных, «чёрных людей», сумевших изуродовать душу его напарника. В груди Камишини но Яри понемногу начинает зарождаться ядовитая сердцевина — занпакто пойдёт на всё, чтобы уберечь сердце своего напарника от яда. Даже пожертвует своим собственным сердцем...       «Слёзы вытру, взгляну в небеса. Всё же живу не напрасно. Светит яркое солнце мне в глаза, словно хочет оно мне сказать, чтобы волю я не давал слезам.»       Камишини но Яри радостно улыбается. Ему удалось уберечь сердце своего напарника от темноты.       «Мы рождены для любви и любовью согреты. Нам от рождения дано умение это ветром, ветром, облететь планету ветром. И ты, и он, и я, и все прячут правду с опаской, душа теряет веру, а цветы свои краски впрочем, это факт, все мы так живём. Все мы носим эту маску.» — Тихо поёт духовный клинок, обратно ложась на приятную, мягкую траву и вдыхая дурманящий аромат цветов.       «Я буду помнить все твои слова, они помогут мне в себя поверить. Моя душа ещё чуть-чуть жива, и в завтра мне ещё открыты двери.»       Камишини но Яри вытирает слёзы, пряча радостную улыбку за руками. Его напарник помнит о нём, он слушал его песню всё это время.       «Много будет в жизни потерь, но скоро этот дождь закончится, поверь. Если ложь постучит в твою дверь, в одиночество просто не верь.» — Продолжает петь занпакто, чувствуя, как его напарник идёт в последний бой... И он будет вместе с ним до конца, каким бы он ни был.       «Мы рождены для любви и любовью согреты. Нам от рождения даны красоты рассвета. Где-то, где-то я увижу краски лета. И ты, и он, и я, и все на этом свете скрывают слёзы, их сдувает ветер. Встретим, встретим новый день без маски этой.»       Камишини но Яри радуется этой встречи, хоть и не должен. Он протягивает руку и вскоре заключает самого дорогого для себя человека в крепких, дружественных объятиях.       «Я всегда мечтал свою улыбку не скрывать, маску лжи навеки снять.» — Произносит Гин последние слова, позволяя своему клинку забрать свою боль, а себе, наконец, распрощаться с болью навсегда.       «Я знаю.» — Улыбается Камишини но Яри, вытирая слёзы со своего лица и исчезая следом за своим напарником.