***
Тёмная пелена прохладной ночи окутала Ривердейл, накрыла неким незримым куполом, так старательно скрывающим за собой все секреты, страхи и переживания его жителей. Этим летом произошло жуткое событие, — убийство капитана футбольной команды, Джейсона Блоссома, — так или иначе кардинально изменившее жизни абсолютно каждого, и чаще всего это изменение принимало вовсе не добрую сторону. Но самое страшное событие сейчас происходило в душе одного прекрасного голубоглазого подростка с искрящимися, когда-то давно, глазами. Звёзды в глазах грустного юноши гасли одна за другой. Всего несколько минут назад был совершён арест отца Джагхеда. Ко всему прочему, парень узнал, что друзья его предали, и не только лишь друзья, сама Бетти Куппер его предала — он так думал, в чём, по сути дела, ужасно ошибался. Мир парня трещал по швам, рассыпался прямо у него на глазах на миллиарды кусочков, крупиц, созвездий, рушился в геометрической прогрессии, превращаясь в пыль. А его внутренние звери рвут кожу и плоть в клочья, выцарапывают себе путь к свободе, играют на струнах жил. И солёные слёзы стекают влажными дорожками по щекам, он просто уже не в силах держаться, не в силах терпеть постоянные, просто бесконечные удары судьбы — прямо в сердце, на поражение. И самое трудное — понять, жив ли ещё. Жизнь Джагхеда застыла, замерла, встала на паузу, подобно тому, как застывает вода в сильные морозы, потеряла грёбаный смысл, который, кажется, появлялся только тогда, когда он видел ту прекрасную — любимую — улыбку Элизабет, ту самую, без которой жизнь теряла очертания, расплывалась, словно под водой, теряла все яркие краски и меркла в жуткой тьме бесконечности. В жизни все будто стало тесным, глупым и необыкновенно бессмысленным, впрочем, он вернулся к точке, с которой начинал. Джагхед просто опустошен и разбит этой жизнью. Нет, не верно. Титаник столкнулся со смертельным айсбергом, именуемым «предательство». Убит.«I’m fucked up, I’m faded»
Он бежал так быстро и бездумно, полностью одержимый одним лишь желанием покинуть это место независимо от последствий, что просто забылся, потерялся в этих бесконечных, мокрых и скользких от недавнего дождя, дорогах. Грубые острые ветви царапали его лицо, преграждая путь, но ни это, ни отдаленные глухие крики бегущей позади Элизабет его не останавливали. Парень медленно, но верно и неизбежно шёл ко дну, тонул, не желая бороться за свою никчемную жизнь.«I’m so complicated»
И вот путь к отступлению всё дальше. Бетти больше не может бежать, она не понимает, насколько нужно быть обреченным и морально убитым, чтобы невзирая на всю свою неприязнь к пробежкам, нестись так быстро и стремительно, будто от того зависит твоя жизнь. Когда Джагхед наконец видит подъезжающий автобус, он немного ускоряется. Яркие фары, словно два огромных желтых глаза дикого опасного зверя, слепят его глаза, и он, закрывая лицо ладонью, сокращает расстояние до своего последнего шанса уехать — этот автобус, вероятно, последний, что идёт из города в эту ночь.«Those things that I said They were so overrated»
Превозмогая боль в области сердца и сильную одышку, Элизабет кричит, срывая голос, почти хрипит: — Джагги, пожалуйста… Постой… — а слёзы уже давно льются ручьями по щекам, слишком много эта девушка плачет, слишком многое теряет, она не может потерять и Джагхеда. Эта ночь не может стать последней в её жизни. Если он уедет — она погибнет, морально погибнет. — Бетс, ты предала меня. — Джагхед останавливается, но не оборачивается, чтобы посмотреть в её лицо. Он боится. Боится, что если обернется хоть на секунду, больше не сможет уйти. — Ты думаешь, я смогу тебя отпустить? Джагхед, пожалуйста, поверь, я не предавала тебя. Даже, чёрт возьми, в мыслях не было! — Она получает возможность подойти ближе, между ними теперь всего несколько шагов, казалось бы, маленьких, но для Бетти они настолько огромны, что даже перепрыгнуть пропасть казалось чем-то более простым, чем преодолеть это расстояние между ними. — Я уже никому не верю. Прости, Элизабет, но я должен уехать, — каждое слово даётся все с большим трудом, причиняет всё больше боли. Но он уже принял решение.«But I, yeah, I meant it Oh yeah, I really fucking meant it Yeah, I meant it»
— Джагги, ты не можешь… Ты не можешь оставить меня! — слова из-за частых всхлипываний превращаются во что-то нечленораздельное, непонятное, в её горле встал болезненный комочек, мешающий дышать, сопровождая каждый глоток воздуха адскими муками. Но даже это не может быть хуже, чем потеря любимого человека. Бетс потеряла семью, потеряла друзей, когда узнала об их предательстве, последнего удара от Джагхеда она не выдержит. Органы внутри сжались в болезненный узел.«I gave up three times this week Went through those feelings Like I wasn’t worth nothing»
Джагхед слышит, слышит её слезы, слышит дрожащий голос. Он слышит, как его сердце отбивает бешеные ритмы, ломая ребра на кусочки, малейшие частицы, атомы, молекулы. С чего ради химия? Да с того, что химия — именно то, что происходило между этими двумя, вот оно, самое настоящее её проявление. Шутка в том, что химия — единственный предмет, который так и остался для Джагхеда чужим, непонятным. Рыдания Бетти — последняя подлость, на какую вообще способна пойти жизнь, дабы разбить его. Пожалуй, даже самая ужасная из всех.«I thought I can shake this off No, I can’t be this soft»
Они близко. Казалось бы, пара шагов, подойди и дотронься, но нет, нет. Джагхед так далёк, недосягаем и прекрасен, как звезды на бескрайнем просторе ночного неба, и так хочется коснуться, но нельзя… — Бетс, пожалуйста, не плачь, не вынуждай меня оставаться. — Его губы создают идеальный полумесяц: настолько опущены и грустны, что способны навевать печаль любому холодному человеку. Его голос не дрожит. Он уже все тщательно обдумал. Нельзя проявить слабость в последний миг. — Джагхед… Прошу, останься со мной… — Нет, Бетс, прощай. — Джагхед уже заходит в автобус, все это время ожидающий его. — Я люблю тебя… — девушка произносит фразу одними губами, едва слышно, тихим шепотом, таким же тихим является лишь легкий шелест листвы. Раньше она никогда этого не произносила. Призналась в любви к этому парню Элизабет только матери. И вот сейчас, не надеясь, что парень услышит, фраза нелепо слетела с влажных от слёз губ, растворяясь в тиши леса. Но он услышал. А что делать, если ты уже поставил точку? Исправить её на запятую. — Что ты сказала? — шокированно, непонимающе и обескураженно спросил парень, ему показалось в ту секунду, что слух его предательски обманывает. Он не верил в услышанное. — Я люблю тебя, Джагги. Я так сильно, чёрт возьми, люблю тебя, если бы ты только знал, — чуть громче сказала она, зажмурив глаза и нервно сглатывая. Новая слеза покатилась по щеке, глаза давно опухли и покраснели, губы дрожали, но она все равно была прелестна, превосходна, восхитительна. Для Джагхеда она навсегда останется самой красивой принцессой из всех, каких он только встречал. Рюкзак тут же полетел на землю, Джагхед, спешно сокращая расстояние между ними, прикасается к её губам своими. И они растворяются в нежном, трепетном, будоражащим кровь поцелуе. Мир вокруг растворяется, превращается в прозрачную незримую дымку, подобную туману или, быть может, пепельному табачному дыму. В эти секунды есть только Джагхед и Элизабет, ничего более. И стенки между ними рушатся, исчезают, два любящих сердца снова вместе. Самые честные поцелуи — поцелуи после ссоры. — Ты… Ты ведь не покинешь меня, Джагхед? — разрывая поцелуй, тихо, с опаской, спрашивает девушка, ужасно страшась ответа. Горячее дыхание обжигает её кожу. Они наконец близко, так близко, как она даже не мечтала. — Конечно, нет! Бетс, я тоже люблю тебя. И я тебя никогда и ни за что на свете не оставлю. Даже думать не смей! — произносит юноша в губы Элизабет и снова целует её. По телу Джагхеда проходят разряды тока, приятно покалывая. Девушка ощущает теплую истому во всём теле, это чувство за то малое время успело позабыться, стереться из памяти. И каждый раз, как в первый. Они больше никогда не расстанутся. Теперь, когда та самая фраза была произнесена, они не попадутся на глупые уловки судьбы. И в этом ужасном бренном мире, не имея ничего, они обрели себя. Обрели друг друга. — За миг до того, как всё померкло, знаешь, что последнее мелькнуло у меня в голове? Ты, — произнес парень, и она улыбнулась. Эти слова выжглись ярким пламенем в её памяти. Юноша, неприязненно относящийся к прикосновениям и поцелуям, теперь нуждался в её близости, подобно зависимому наркоману. Ее касания были впредь более необходимыми, чем кислород. И мысль покидать город после никогда не всплывет в его голове. Смысл жизни был найден. И зовут этот смысл прекрасным именем Элизабет Купер.«Yeah, I meant it»