***
Прибыв в Брокет-холл, Уилл и Виктория обнаружили на парковке экскурсионный автобус. — Доброе утро, — поздоровалась с ними в парадном вестибюле Гарри. — Я думал, экскурсии бывают только осенью, — сказал Уилл. — Осенью проводятся обычные экскурсии для широкой публики. Мы стараемся организовывать экскурсии для школьников и в другое время, если получается согласовать даты. — Она посмотрела на Викторию. — Сейчас у нас группа из Берлина. Виттенбергская гимназия. — Вот странно, я как раз встречалась с одним парнем, который преподавал в… — Виктория! Она на миг застыла, а потом склонилась к Уиллу и прошептала: — У меня за спиной случайно не стоит чувак с самыми дурацкими усами, которые ты когда-либо видел в жизни? — С усами и хипстерским пучком на макушке. — Альберт. — Вот это сюрприз, — сказал Альберт. — Угу, можно и так сказать… — Ты что тут делаешь? — Исследования провожу. — А это кто? Твой профессор? — Мой партнер. Партнерский партнер, партнеристее не бывает: двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю… — Уилл. — А, так это Уилл. Я так понимаю, Виктория вам ничего обо мне не рассказывала. — А надо было? — Ну, мы все-таки целых два года встречались. — Если это можно так назвать… — пробормотала Виктория. — Нет, Виктория упоминала вас… — сказал Уилл. — Я просто думал, вы… пониже ростом. — Ты уже рассказал своим студентам об этом картине? — Виктория махнула в сторону висевшего в вестибюле портрета Мельбурна и Регины. — Большая редкость, и давно не выставлялась на публику. — Лорд Мельбурн с чужой дочерью? Опять ваша излюбленная британская викторианская пропаганда. — Наша излюбленная… что? — изумился Уилл. — Пардон, просто вы, англичане, так боготворите этого человека, хотя он, пожалуй, больше тормозил прогресс, чем для способствовал ему, этакий пережиток декадентской эпохи… — И это говорит человек с хипстерскими усами. — Вам известно, что он отговаривал королеву читать Диккенса, потому что Диккенс мол слишком мрачный? — Да вы сами пытались читать Диккенса? Похуже дантовых кругов ада, — заметил Уилл. Альберт вытаращился на него. — Это шутка, Альберт, — сказала Виктория. — Как можно шутить о Диккенсе? Уилл взглянул на Викторию. — Сколько, говоришь, вы встречались?***
Всю ночь Регина проспала в корзинке на кровати матери. К Виктории сон не шел, и при малейшем тишайшем звуке, издаваемом малышкой, она смотрела на дочь. Она несколько раз покормила ее, хотя Лецен и кормилица находились в соседней комнате. Ей нужны были эти спокойные мгновения с ее ребенком. Ей нужны были такие мгновения с лордом М. Она не могла уснуть без лорда М рядом. Теперь она понимала страх. Конечно, она знала раньше тревогу, когда боялась потерять лорда М как премьер-министра, а затем как друга, но никогда еще не испытывала она ничего подобного. Она могла потерять Регину, потерять лорда М. Потерять навсегда — и тогда она сама была бы поистине потеряна. Ей нужна была ее семья. Не та семья, которую она получила от Ганноверской династии, а та, которую она выбрала сама, та, которую они могли создать вместе. Пора начать за эту семью бороться.***
Виктории не сиделось. Стражники ввели закованного в кандалы нападавшего, который действительно был из свиты Зотова. Она вздернула подбородок. Неудавшийся убийца посмотрел на нее сквозь разбитые веки. — Отвечайте правду и, возможно, вы будете жить. Он опустил взгляд. — Мэм… — вмешался сэр Роберт. — Если вы скажете правду, в моей власти проявить к вам милосердие. Вы пытались убить нашу принцессу, младенца, в комнате, где она спала. Вы убили женщину. Мы желаем знать почему. — Мэм, это бессмысленно… — Вашему хозяину было об этом известно? — Мой хозяин отдал этот приказ. По спине Виктории пробежала холодная дрожь. — Князь Зотов приказал вам убить мою дочь? Мужчина кивнул. — Почему? Мы требуем объяснения! — Потому что он не хотел, чтобы его наследники уступали в первенстве принцессе, и думал, что потеря ребенка может вас ослабить. — Я уже потеряла мужа! Кажусь я вам слабой? — Уведите его, — велел сэр Роберт. — Найдите князя. Он заплатит за это предательство. — Мэм… — И отныне я не потерплю больше иностранных женихов. Пиль вздохнул. — Вы ведь понимаете, что вы должны выйти замуж… — Я выйду замуж за того, кто будет мне угоден. А теперь я должна проведать лорда М. — В его покоях? — Да, поскольку он не в состоянии передвигаться, думаю, там я его и обнаружу, сэр Роберт. — Быть может, мне стоит составить компанию вашему величеству. Она склонила голову набок. — Сэр Роберт, не думаю, что в круг обязанностей премьер-министра входит исполнение роли дуэньи. — Могу я говорить откровенно, мэм? Она подняла брови. — Возможно, лорду Мельбурну пора опять выйти в отставку. — Что? — Лорд Мельбурн, пожалуй, слишком много времени проводит во дворце. — Он мой личный секретарь. Вы сами пригласили его вернуться… — Я признаю свою ошибку, мэм… — Ошибку? Лорд М не ошибка! — Есть опасения… — Какие опасения? — Что вы с ним слишком близки. — Нашу принцессу могли убить, если бы не вмешательство лорда Мельбурна… того самого лорда Мельбурна, от которого мы, по-вашему, должны отказаться… и вы считаете, что сейчас подходящий момент сообщать нам о слухах? — Мэм, единственное мое желание — защитить корону… — Мы не нуждаемся в вашей защите!***
Уилл снял с полки один из дневников Мельбурна. — Хм, странно… — Что такое? — спросила Виктория. — День после нападения. Я пытаюсь разобрать почерк… Виктория встала и подошла к его стороне стола. — Раньше у тебя проблемы с его почерком не было. — Да, но тут какие-то каракули… — Может, он руку повредил в драке… — Но он пишет что-то невнятное. — В смысле? — По-моему, он пытается проследить связь между гимном «Добрый король Венцеслав» и Клеопатрой… — Та-а-ак … — А еще упоминает, что у королевы очень красивая грудь… — Правда, что ли? Уилл повернул к ней дневник. — То есть, ты хочешь сказать, что этот дневник не поможет нам понять, как именно Мельбурн стал консортом королевы? — По крайней мере, запись за эту дату нам точно не поможет…***
Виктория вошли в Бельгийские апартаменты. Дверь в опочивальню была открыта. Войдя, она обнаружила стоящих над Мельбурном сэра Джеймса, Эмили и Палмерстона. — Что вы ему дали? — Всего лишь немного лауданума, — ответил сэр Джеймс. — Уильям ненавидит лауданум. — Виктория! Виктория улыбнулась. Он явно не был в здравом уме, однако она находила нечто приятное в том, как лорд М выкрикнул ее имя перед другими людьми. Мужчины склонили головы, и Эмили сделала книксен. — Простите, что не могу поклониться… похоже, я не в состоянии выбраться из постели. — Ничего страшного, лорд М. Эмили взглянула на сэра Джеймса. — Какую дозу вы ему дали? — Всё хорошо, я прекрасно себя чувствую, нам всем нужно немножечко лауданума. Эмили нахмурилась. — Ты ненавидишь лауданум. После Байрона. — Кто такой Байрон? Палмерстон щелкнул языком. — Эк его… Виктория посмотрела на доктора. — Как его состояние, сэр Джеймс? — Мэм, нам удалось облегчить боль, но мы никак не можем подобрать нужную дозу… — Виктория. — Мельбурн похлопал по матрасу. Сэр Джеймс был в совершенном шоке. — Уильям… — упрекнула брата Эмили. — Нет, ничего. — Виктория с улыбкой села и взяла его руку. — Как вы себя чувствуете, лорд М? — Прекрасно, просто прекрасно, мы должны выехать на прогулку верхом. — Не сегодня, лорд М. — Но погода такая чудесная. — Со вчерашнего дня идет снег, лорд М. — В таком случае, я останусь в постели и буду размышлять о цезаре Октавиане Августе… — О чем именно? — О, было что-то об Ироде и иудеях и что-то еще… Но при чем тут омела? Виктория рассмеялась. — Я бы не переживала об этом слишком сильно, лорд М. — Ваши глаза… — Да? — Они огромные… — Тебе пора отдохнуть, Уильям, — поспешно сказала Эмили. — Нет, правда, вы видели ее глаза? — Засыпай. — Не могу… кстати, мэм! Виктория встала. — Да, лорд М? — Мне кажется, пора вам издать приказ о казни Чарлза Диккенса. Если этого человека не остановить, кто знает, что еще он напишет. — Я подумаю об этом. Они оставили его отдыхать. — Он не в себе, мэм, — сказал сэр Джеймс. — Несомненно, — согласилась Виктория. Сэр Джеймс и Палмерстон удалились. — Мэм, позвольте узнать, как себя чувствует сегодня принцесса? Мой брат очень ждал вестей о ней. — Принцесса в добром здравии, благодарю вас. — Виктории вдруг пришла в голову отличная мысль. — Не желаете ли взглянуть на нее? — Это было бы чудесно, мэм.***
— Так сколько вы провстречались? — спросил Уилл. Они просматривали рисунки Виктории I. Виктория подняла взгляд. — Да мы никак ревнуем? — Нет. Просто интересно… — Что интересно? — Он вроде не в твоем вкусе. — А у меня есть особый вкус? — Ну, может, я льщу себе, но мне всегда казалось, что тебе нравятся интересные люди… — Мне и нравятся интересные люди. Она взглянула на Уилла. — А что? — Тогда объясни, как тебя угораздило связаться с этим. Виктория вздохнула. — Ну ладно. Он сначала вроде был интересным, и всё, что он говорил, было интересно, а потом однажды вдруг перестало, и меня достало чувствовать себя виноватой за десятиминутный душ, в то время как джунгли Амазонки каждый день пылают в огне. — Она пожала плечами. — А еще, как тебе известно, я люблю секс. Много секса… — А он, значит… — Раза два в неделю, если повезет, — усмехнулась Виктория.***
Эмили последовала за королевой. Они миновали стражников и прошли в личные покои Виктории. Няня, игравшая с Региной на ковре, быстро поднялась и сделала книксен. — Пожалуйста, оставьте нас. Няня кивнула и вышла. Регина потянулась к Виктории, и та, подняв девочку, повернулась к Эмили. — Я рада видеть принцессу в столь добром здравии после пережитых ею испытаний. — Леди Палмерстон, я чувствую, что могу вам доверять. Я ведь не заблуждаюсь? — Совсем нет, мэм. — Видите ли, между мною и лордом М существует некоторая договоренность, основанная на взаимной дружбе. Мы часто находим эту договоренность… как бы вам сказать… — Мэм, позвольте вас прервать. Виктория позволила себя прервать с большим облегчением. — Не знаю, известно ли вам о договоренности, существовавшей между моей матерью, покойной леди Мельбурн, и вашим дядей, в то время принцем-регентом. — Известно. — Возможно ли, что ваше величество говорит о договоренности подобного же рода? — Возможно. — Виктория сделала глубокий вдох. — Я искренне желаю выйти замуж за лорда Мельбурна, но, как вы можете представить, этому препятствуют некоторые обстоятельства. И я подумала: не могут ли эти обстоятельства измениться таким образом, чтобы наш союз стал осуществим? Эмили склонила голову набок. — Да, пожалуй, могут. — Разумеется, лорд М слишком благороден, чтобы воспользоваться недавними событиями в собственных, как ему кажется, корыстных целях… — О да, он утомительно благороден. Нашу мать это всегда огорчало. — Я не столь благородна, как лорд М. — Я тоже, мэм. Народ так любит принцессу. Вот если бы недавнее происшествие было предано огласке… быть может, тогда людей не так сильно беспокоил бы союз между их королевой и виконтом — достойным виконтом, рискнувшим собственной жизнью ради спасения их возлюбленной принцессы… — Остается еще Тайный совет. — Не знаю, помнит ли ваше величество, что моя дочь — невестка лорда Шефтсбери, чьи предки заседали в Тайном совете еще со времен Реставрации. — Но он тори, а тори презирают лорда М. — Он член нашей семьи. Полагаю, что он быстро поймет преимущества подобного союза. Лорд Шефтсбери может убедить и других советников. А мой старший сын, граф Купер, женат на дочери графа де Грея… — Вы думаете, лорд де Грей может счесть подобное предприятие разумным? — О, он человек в высшей степени разумный. — Есть ли способ провести такие изыскания? — Вы знаете, мэм, я нахожу, что искусство обращения с подобными людьми состоит в том, чтобы убедить их, что идея принадлежала им изначально. — Что ж, я была бы вам весьма признательна за вашу убедительность, леди Палмерстон.***
Виктория решила прогуляться. Студенты Альберта расположились на лужайке пообедать бутербродами. — Как продвигаются исследования? — Отлично. Очень мило с твоей стороны спросить, для разнообразия. Альберт вздохнул. — Ты всё никак не успокоишься? — Как будто ты успокоишься… — Тебе надо любовные романы писать, а не исторические труды. — Я и пишу любовные романы, просто эти романы происходили на самом деле. — Это было всего лишь детское увлечение, которое какие-то идиоты англичане превратили в брак… — А первый брак был политическим союзом, который какие-то идиоты превратили в брак… — Выживи Альберт… — Боже мой… — простонала Виктория. — Европа могла быть совершенно иной: связи между королевскими семьями были бы теснее, мировых войн могло не быть, с поддержкой царя не было бы холодной войны… — Царь был свергнут, потому что он был главой правительства, которому было наплевать на свой народ, не понимаю, как Альберт мог это изменить… — Альберт был реформистом, Германия была бы более либеральной… — Это ты предполагаешь, что ему удалось бы сделать хотя бы половину из того, что он хотел сделать, и не заморить при этом собственных детей скукой. Ну и кто из нас теперь романтик? Альберт жестом показал на Уилла, остановившегося поговорить со студентами. — А он романтик? — Это мужчина, которого я люблю. Конечно, он романтик.***
Виктория шла по коридору, неся Регину на бедре. Она вошла в Бельгийские апартаменты, прошла через открытую дверь в опочивальню. — Почему вы не спите? Вам нужно отдыхать. — Лекарство сэра Джеймса наконец перестало действовать… — Мельбурн покачал головой. — Однако в голове у меня по-прежнему туман. Я говорил что-то о вашей груди? — Нет. — Но я определенно о ней думал … — Он взглянул на Регину и улыбнулся. — А это у нас такое? Регина протянула ручки к Мельбурну. Виктория улыбнулась тоже, подошла к кровати и передала малышку отцу. — Она хотела вас видеть. Он улыбнулся в ответ. — И я хотел ее видеть. — Он невольно застонал от боли, устраивая дочь поудобнее. — Вам всё еще больно. — Она попыталась забрать ребенка. — Нет, нет, пусть. — Мельбурн поцеловал дочь в макушку. — Моя хорошая девочка… — Если вам всё еще больно, мне следует вызвать сэра Джеймса. Я не позволю… — Не нужно, оставьте. Она смотрела, как он постепенно засыпает, а с ним и Регина, смотрела, как дружно они дышат во сне. Да, она позаботится о том, чтобы так было каждую ночь.