Тридцать Третий

      Переместившись, бросил Четвёртого на землю, предварительно установив несколько ограничивающих печатей. Мне не нужен удар в спину от кажущегося парализованным человека. После этого опёрся об колени и начал переводить дыхание. Я никогда так не выкладывался. А сегодня я за день потратил чакры больше, чем за всё время нахождения в режиме Отшельника. Окинув поле боя взглядом, отметил мёртвых Джирайю, жаба-мудреца, а так же пять тел Пейна без малейшего признака жизни.       Переведя взгляд на сестру, хмыкнул. Она была прибита к земле штырями Пейна, и они вели между собой диалог о «мире и справедливости», точнее о своих взглядах на эти слова.       - Пора бы уже осознать, что люди по своей природе не в состоянии прийти ко всеобщему соглашению. Этот мир живёт лишь ненавистью, - Пейн наклонился к лицу джинчурики, подняв её голову выше за волосы.       Отдышавшись, схватил Четвёртого за шиворот и поволок его за мной по земле. Приближался я медленным шагом, чтобы сестра успела меня заметить и всё осознать.       - Ты всё такая же наивная, сестра. Веришь в людей, думаешь, что они сразу изменятся, ощутив твой позитив и настрой. Только, как Пейн сказал, этот мир не сказка, а проклятая реальность.       - Ответь мне, как ты намерена противостоять этой ненависти и принести мир? Ответь мне, - Пейн отпустил её волосы и возвысился над ней в полный рост.       - Я… я не знаю, - она закрыла глаза, а по её щеке скатилась слеза.       - Я создал Акацуки, чтобы разорвать цепь ненависти. Но для выполнения этой цели, мне нужен Девятихвостый для создания оружия, чтобы мир познал Боль. Страхом этой Боли положу конец раздору и приведу всех к стабильности и миру.       - Бред! Этот мир будет обманом.       - Ты сама живёшь в созданном для себя обманчивом мирке, - подойдя к ним, я бросил Минато рядом на землю, а после присел на корточки.       Наруко лежала, твёрдо смотря мне в глаза. Она закусила губу, а её веки немного подрагивали.       - Другими путями мира от них не дождаться, люди слишком глупы для этого, - ответил Пейн, разведя руки в стороны.       Видя, как Наруко начала опять собирать чакру, Пейн призвал ещё шесть штырей и проткнул её в разных местах. Теперь она полностью обездвижена, а так же любые манипуляции чакры ей не доступны.       - Наруко, не опускай руки! – я обернулся в сторону единственной присутствующей тут жабы, - Ты Дитя Пророчества! Спасти весь мир твоя судьба, - закатываю глаза от этого заявления, - Джирая-сан и Па отдали свои жизни за тебя, потому что они верили в это. Ты не можешь просто так сдаться. Если ты сейчас отпустишь руки, я тебя никогда не прощу!       Я кинул кунай, а Пейн использовал толчок в жабу одновременно со мной.       - Ненавижу земноводных.       - Ненавижу жаб, - сказали мы одновременно.       - Ах вы…       Всё, меня достали эти разговоры. Встаю, отряхиваю штаны, а после снимаю маску.       - Наруко, ответь мне на вопрос, что будет с джинчурики, если из него извлечь биджу, при условии, что рядом нет высококвалифицированного медика, мастера печатей или джинчурики не имеет гена Узумаки?       - К чему ты…       - Отвечай на вопрос.       - Он умрёт…       - Правильно, дорогая сестрёнка.       - Так чего вы ждёте? – оскалилась она, - Рискните достать Кураму, только я так просто не сдамся, - последние слова она проговорила звериным рыком.       Я скептически смерил её надёжно зафиксированное тело: - Ты не единственная джинчурики в деревне,к тому же ген Узумаки у тебя имеется, - бросил я, а после поднял Минато за шею над землёй.       Быстрый взмах кунаем и куртка на груди и животе у него вспарывается, у Наруко от моих действий глаза как блюдца. Она видимо не понимает. Приложив пятерню к его животу, вливаю чакру, и печать джинчурики на животе Четвёртого сразу проявляется.       - Четвёртый в тот проклятый день разделил Лиса на две половины, а после хотел поместить по одной в каждого из нас. Только в последний момент он передумал, вытащил УЖЕ помещённую в меня половину Девятихвостого и поглотил сам её. Кто же откажется от халявной силы? Только это действие решило мою судьбу. И знаешь, после всего этого я сразу могу заявить, что Орочимару – гений. Он смог спасти от смерти ребёнка… младенца, которого не могла вытащить Цунаде с того света. К тому же обеспечил его силой Девятихвостого. Да, может там довольно большую роль играл элемент дерева от одного корневика, но Орочимару не имел S ранг ирьенина.       Лёгкий поворот руки, и печать раскрывается. Сразу начинаю поглощать тёмную половину Курамы, что всё это время находилась в Минато в свою собственную печать. Четвёртый даже не кричит, хоть его просто разрывает от боли. Это длится минут пять, пока Наруко бесполезно льёт слёзы. Она не была готова именно к такому. Потерять деревню, троих наставников (Какаши, Джирайя и жаба), а теперь и отца. С каждой пройденной секундой Наруко теряла над собой контроль. А когда я полностью поглотил хвостатого, отнял руку от живота, а после посмотрел в глаза Минато:       - Прощай… отец, - под рукой захрустели шейные позвонки.       Разжимаю руку, и мне под ноги падает Хокаге мёртвой куклой. Переведя взгляд в небо, делаю вдох полной грудью. На лицо улыбка наползает против моей воли.       - Я…       Что? А точно, тут же Наруко. Поворачиваюсь в её сторону, наклоняюсь к ней поближе:       - Громче, не слышу.       - Я…       - Ну же! Скажи эти три волшебных слова! - развожу руки в стороны, - Я!       - Я…       - Тебя! – мой рот изгибается в безумном оскале, заменяя собой улыбку.       - Я тебя...       - Ну!       - Я тебя уничтожу!       Слышу звериный рык и вижу вертикальный зрачок, в меня бьёт ударная волна. Пока лечу спиной вперёд, замечаю красный столб света небо, а на месте Наруко красно-чёрную сферу. И только в полёте я осознал, что что-то не так…       Вспышка, сильный толчок, боль в районе живота, а после я проваливаюсь во тьму.