Волки среди нас

«Проспала!» - я в панике открыла глаза и села, пытаясь определить, каким образом «История древних», издание третье, попала в мой дом. «Сегодня же суббота, а ты не у себя дома,» - вспомнила я, чувствуя облегчение и новую тревогу. Обернувшись, я увидела спящего на животе Вилкаса. Взъерошенный, расслабленный и только что слюни не пускающий в подушку. Я нашарила брошенный на пол халат и закуталась в ткань. Зеркало в коридоре отразило вполне сносную меня, и я наудачу открыла первую дверь. В полумраке комнаты я увидела белеющие тела Изы и Фаркаса: девушка, по-детски прижавшая худую ручку к себе, лежала головой на раскинувшемся мужчине. Я поспешила убраться. Ванная комната всё ещё напоминала поле боя, и я торопливо оделась в более-менее сухую одежду, найдя свою сумку у порога. С замирающим сердцем, полным сожаления, я закрыла за собой бронированную дверь и вызвала лифт. Это и были не совсем те приключения, о которых я любила читать, но мне, изголодавшейся по ласке, пока и этого хватит. Я спустилась во двор дома и попыталась сориентироваться, выйдя на оживлённую улицу. Через час меня встретил обиженный мяв кота из-за двери. - Сейчас, - заторопилась я, скрежеща ключом в скважине. – Ты мой милашка. Мефистофель боднул меня круглой головой и повёл на кухню. После всех необходимых дел я, наконец-то расчесавшая и затянувшая в хвост волосы, натянула шерстяное платье, укороченную курточку по случаю тёплой погоды и ботинки в знак протеста против каблуков и бодро маршировала в парк, где, как я надеялась, я выгуляю и оставлю все свои переживания и сомнения. Лучшее в работе учителя – это рутинное и вместе с тем изменчивое общение с разными людьми. Большинство охотно откликается на испробованные миллиардами педагогов техники, но некоторые представляют из себя загадку, к которой одно удовольствие подбирать решение. Выходные я посвятила подготовке к новому рабочему забегу, стараясь не замечать пятнышек синяков на руках и боках. Идти в спортклуб не хотелось. Я боялась встретиться с последствиями своих действий: безразличием или вообще полным отсутствием Вилкаса. Я упорно игнорировала занятия всю неделю, ошеломляя своих учеников напором и нарочитой педантичностью: куда-то же надо было девать накопившуюся энергию. Я ужасно скучала по танцам. Я скучала по нему. И по тычкам Фаркаса тоже. «Хоть в другой клуб иди,» - в отчаянии думала я, усаживаясь на парковую скамейку. Причин не делать этого было две: я недостаточно накопила денег на новый абонемент, да и теплилась надежда, что я наберусь храбрости, сделаю морду тяпкой и всё-таки возобновлю занятия в своём зале. Я брела к своему дому по аллее, усеянной лепестками абрикосовых деревьев, когда в кармашке куртки завозился телефон. «Может, родитель чей-то?» - предположила я, взглянув на незнакомый номер. - Ты задница, - произнес обожаемый голос, дрожащий от гнева. – О нет, нет, ты – заноза в заднице. - И тебе привет, - ответила я, застыв посреди улицы. Было слышно, как тяжело Вилкас дышит. - В чём дело? Почему ушла? И где ты?! - Ну, я подумала, что мне у тебя больше делать нечего. Знаешь ведь, как это случается, когда приходится в неловкости расставаться поутру, - объяснила я, стараясь не выдать своего волнения. - Ах, ты подумала, - раздражённо бросил он, тут же снова бросаясь в атаку: - Я ждал тебя на занятиях, и мне было не слишком приятно танцевать с другой! - Есть кто-то, ещё хуже меня танцующий? – попыталась отшутиться я, но собеседник продолжал бушевать: - Даже не в этом дело, Нола, я… какого чёрта ты делаешь так? На такой выпад мне было нечего ответить, и я промолчала. Вилкас требовал назвать ему мой адрес, но я ужасно боялась его. Я видела его нежным, милым, однако вполне ясно представляла себе, во что может превратиться разгневанный мужчина. - Давай встретимся где-нибудь в людном месте, - робко предложила я, но он отрезал: - Опять сбежишь, прикрываясь своим котиком? Нет уж. Ну! Где ты? Я назвала адрес и припустила домой, шлепнув пальцем по кнопке отбоя. Помирать, так красиво (и в убранной квартире). Мефисто затеял игры с тряпкой, пока я второпях промахивала ею полы, и тугим пушистым комом кидался мне под ноги. Звонок в дверь застал меня уже на кухне, где я потрошила пачку с чаем. Ну, всё, хуже уже не будет. Какой он бледный, и как страшно горят его глаза. Вилкас шагнул внутрь в полном молчании, которое я не осмелилась нарушить. Щёлкнул, выключаясь на автомате, закипевший чайник, и мужчина бросился на меня, обхватывая ладонями моё лицо и покрывая лоб, щёки и губы поцелуями. Я почувствовала, что краснею, прямо-таки сгораю в его руках, и прикоснулась пальцами к его. Он открыл посветлевшие глаза и хрипло произнёс: - Ну и ледышка… Мы пили чай, болтая обо всякой ерунде, и я со страху запихнула в себя едва ли не полупаковки зефира. Не надо быть особым знатоком природы людей, чтобы увидеть, как был напряжён Вилкас. Я протянула к нему руку и сжала его запястье: - Я не хотела тебя обидеть, правда. - Не убегай больше, прошу, - и вот я уже сижу на его коленях, обхватив его торс ногами. Он стянул мою кофточку и прижался пылающим лбом к моей прохладной коже. В тот вечер Вилкас был со мной так нежен, как никто и никогда не был. Сквозь сон я почувствовала, как мужчина забрасывает на меня руку, будто удостоверяясь, что я никуда не исчезну. Проснулась я под ритмы уже любимого мной электросвинга, раздающегося откуда-то со стороны Вилкаса. Не открывая глаз, он нашарил телефон и ответил: - Да… Нашёл, - улыбнулся – обо мне, что ли, говорит? – У неё… всё хорошо. Нет, придём, конечно, - отняв трубку от уха, он спросил: - На вечер же нет планов? – Я отрицательно хмыкнула. – Фаркас зовёт на пикник, один из наших друзей отмечает юбилей. Да, - обратился он к собеседнику. – В пять? Не рановато? А, ещё и это… ну, ладно. Я перевернулась на живот, прижимаясь к Вилкасу: моё одеяло не было рассчитано на двоих, и ночью он вытащил меня, свернувшуюся в углу, из-под матраса. Как я умудрилась туда зарыться – не знаю, но остаток сна я провела в кольце его рук. Надо было вставать, и всё же не слишком хотелось испытывать смущение от собственной наготы. Моя одежда была раскидана по всей комнате, и пришлось делать вид, что всё в порядке, сдерживая порывы выскочить из комнаты. Усевшись на моей кроватке, мужчина наблюдал за моими страданиями, прикусив губу. Я, выдернув из шкафа домашнее кимоно, не выдержала и показала ему язык. - Что ты за существо такое, Нола? – Вилкас улыбался, спокойно принявшись одеваться. – Тебе обязательно слышать музыку, чтобы быть собой? - Ну, Вилкас, когда я принимаю истинный облик, - я театрально вскинула руку, затянув пояс, - я слишком уязвима. Не всем я нравлюсь, знаешь ли. Ты – один из немногих извращенцев. - Какие глупости ты говоришь, - я не успела заметить его движение, и Вилкас довольно чувствительно ущипнул меня за мягкое место. Тут меня накрыло, и я осторожно поинтересовалась, не помешаю ли я на празднике совершенно незнакомого человека и уместно ли будет мне там появляться. Мужчина, пригладив тёмные волосы, успокаивал меня: - Дом за городом, возьми смену белья – останемся с ночёвкой, - тут он встретился взглядом с глазами-плошками моего маленького защитника. Кот неотрывно таращился на гостя. – Оставь ему побольше еды, я не хочу расставаться с тобой слишком рано. - И что за формат? - Обычное вечернее платье сойдёт, - ответил Вилкас, протягивая ладонь к Мефисто. Кот осторожно обнюхал его пальцы и зашипел. - Меня только любит, - надменно заявила я и поставила перед мужчиной кружку с крепким кофе и тарелочку с булочками. Булочки я люблю печь сама со всякой всячиной, которую трудно назвать здоровой пищей – колбасой, сыром, специями и творогом. Вилкас, казалось, не так блюдёт режим: он с удовольствием умял угощение и отстранил меня от мойки. Я хотела было умилиться, только взыгравшая вредность не дала, и я охотно стащила резиновые перчатки. В это утро хотелось прихорашиваться. Когда просыпаешься с ощущением, что кому-то нужен, сердце начинает выделывать такие коленца… Это называется влюблённостью. Немного теней здесь и там, хорошенько расчесать тушью ресницы – мои собственные на свету абсолютно бесцветны… и тут я поняла, что, надо полагать, Вилкас очень хочет быть рядом со мной, раз не моргнув глазом вытерпел присутствие белёсого существа. Платье? Нет, я не в состоянии упаковываться в платье. Я просто взмокну от напряжения под грузом собственных комплексов. Лучше украшенные вышивкой джинсы и какой-нибудь джемпер с диким блеском. Разобранная постель превратилась в военную карту, где на одной стороне рассредоточились отвергнутые вещи, шерстяное платье свободного кроя шло в наступление, и его подпирал целый полк ещё не одобренных шмоток. Шум воды на кухне прекратился, и в дверях возник Вилкас, вытирая руки полотенцем. - О! – он указал на кружевную кофточку, которую я купила в помрачении рассудка. Что ж, охота ему щекотать себе нервы – пусть. Я натянула её поверх бежевого бюстгальтера и повернулась, демонстрируя всю ошибочность его выбора: мне говорили, что студенты гадают, есть на мне бельё или нет, когда я имела наглость заявиться на занятия в этом кружевном бесстыдстве. Темноволосая голова кивнула, подтверждая свой выбор, и я схватила джинсы, яростно их натягивая. В спортивную сумку, прикорнувшую в уголке, я запихнула сменное белье и домашний трикотажный костюм. Вилкас, осторожно выудив из кучи одежды моё кимоно, протянул его мне: - И его тоже, - я вздохнула, подчиняясь и складывая скользящую ткань поверх костюма. – Не надевай серьги, Нола, я чуть не подавился одной из них вчера. Мне казалось, что ни одна часть моего тела не осталась необласканной, а уши и подавно. Упомянутые серьги поблёскивали на тумбочке у кровати, и я мысленно поаплодировала гибкости и силе языка любовника. Я не замечала взглядов прохожих – ни мужчин, ни женщин. Я не думала, завидуют они мне или недоумевают, что «это» делает рядом с потрясающим темноволосым фавном, который не шёл, а танцевал. Я чувствовала аромат его кожаной куртки, он обнимал именно меня, и мне не было дела до окружающих. В уже знакомой мне квартире суетился Фаркас, погрозивший мне пудовым кулаком, но вынужденный сдержать своё недовольство: он говорил по телефону и пытался одновременно высушить волосы полотенцем. В комнате Вилкаса царил хаос, и я вытаращила глаза на хозяина. Он щёлкнул меня по носу, поворачиваясь к своему шкафу и принимаясь там рыться. Я, опустив свою ношу на пол, принялась складывать раскиданные повсюду книги. Я почти управилась с этой задачей, когда Вилкас остановил меня, позвав за собой: - Оставь, это всё потом, и спускайся – Фаркас уже у входа ждёт. Я догоню.