Шах и мат

      — Двое на двое, как вам? — Хиляль и Леон прекрасно знали повадки этой огненной парочки, в эту минуту мило устроившейся напротив них и нежно ворковавшей. Хотя несколько минут назад Йылдыз и Али Кемаль на их глазах переругались, ни один из них не сомневался в том, что очень скоро от былой обиды между ними не останется и следа. И они оказались весьма правы.       Йылдыз удобно разместилась возле мужа и, обвив его шею руками, лукаво спросила, не боятся ли двое других сыграть с ними партию в шахматы. Цену за выигрыш, которую сестры уже успели обговорить, пока варили кофе, она тоже озвучила.       — Ради того, чтобы Али Кемаль больше не врывался без спросу, я готов хоть десять партий выиграть, — едва услышав условия, Леон принялся раскладывать шахматы на доске. — Вы не против, если мы с Хиляль будем белыми?       Хиляль на эти слова молча про себя усмехнулась, вспоминая, сколько раз Леон ругался при ней на греческом, когда слышал голос брата на первом этаже. На утро после их первой брачной ночи, когда Али Кемаль с сияющей улыбкой появился в дверях их дома, вручил им коробку конфет, а затем начал неустанно жаловаться, что ему долго не открывали, она и сама не поняла, как Леон сдержался, чтобы не надавать тумаков старшему брату. Словив сочувствующий взгляд сестры, она тогда только тяжело вздохнула и отправилась с Йылдыз на кухню готовить завтрак. После этого случая они с Леоном пару раз пытались притворяться, что их нет дома, но нюх у их общего брата был, как у собаки. Намученные горьким опытом, они больше и не надеялись от него отвязаться и просто смирились. Но этот шанс был самым настоящим подарком свыше. Хиляль была готова биться об заклад, что Леон сделает все, чтобы выиграть эту партию. Впрочем, она выложится не меньше.       Услышав эти слова брата, Али Кемаль громко ухнул.       — Можно подумать, что ты не рад нас видеть. Мы ведь можем и обидеться, — сказал он и тоже принялся раскладывать свои фигурки на шахматной доске.       Их жены там временем молча переглядывались и изо всех сил пытались не рассмеяться.       — Рад, но не когда вы появляетесь здесь чаще, чем у себя дома, — Хиляль никогда не видела, чтобы Леон был настолько чем-то возмущён. Хотя ей даже нравилось осознавать, что ему все ещё так хочется почаще оставаться с ней наедине. Что, в общем-то, немудрёно, если учесть, как редко им это удавалось сделать по вине этих двоих. — Я удивляюсь, что мои племянники не забыли, как их родители выглядят…       — О, поверь мне, Леон, — поспешила вставить свои пять копеек Йылдыз. — Даже когда они с нами, то постоянно хнычут и хотят к бабушке с дедушкой. Я начинаю думать, что они любят их больше, чем нас.       — Это неправда, — покачала головой Хиляль. — Им просто нравится слушать героические рассказы дедушки о том, как он защищал Родину. Да и наш с тобой младший брат почти их ровесник. Им там гораздо интереснее.       Йылдыз лукаво ухмыльнулась.       — Когда и у вас появятся дети, тогда их совсем нельзя будет увести от мамы с папой. Будут все вместе там играть и доводить до белого каления наших стариков.       Али Кемаль одобрительно посмотрел на жену и кивнул, явно ею гордясь. Не зря ведь он ее муж.       Хиляль было хотела чего-то ответить, но Леон ее опередил.       — Вот выиграем эту партию, и у нас обязательно появятся дети. Как только вы к нам ходить перестанете.       Шах и мат. Ещё до начала игры.       Хиляль с каждой минутой влюблялась в своего мужа ещё больше.       Почувствовав, что запахло жаренным, Али Кемаль поспешил сменить тему.       — Ну, что, белые ходят первые? — потерев руки в нетерпении, он принялся ждать хода от младшеньких.       Леон посмотрел на жену и, получив от неё одобрение идти первым, пошёл пешкой.       Али Кемаль сделал свой ход с такого же немого одобрения Йылдыз.       Через минут десять картина начала вырисовываться уже более чётко.       Перевес явно был на стороне младших.       Настала очередь «чёрных» ходить, но Али Кемаль не спешил со следующим ходом.       — Что если сделать рокировку? — шепнул он жене.       — Не говори ерунды, мы так лишь время потеряем, а они тем временем почти подошли к нашему королю вплотную, — отмахнулась Йылдыз.       Он прикусил губу.       — Тогда что мы можем сделать?       Не ответив ему ничего, Йылдыз самолично сделала ход конём в сторону дамки белых и подняла глаза на оппонентов.       Леон лукаво улыбался.       — Долго думала? — спросил он, сощурившись.       — Вовсе нет, — стрельнула она глазами, явно довольная своим ходом.       Он продолжал улыбаться. Хиляль наклонилась к самому его уху.       — Она хочет съесть ферзя. Она потеряет коня, но зато поставит нам шах.       — Я знаю, — он начал перебирать губы руками, как делал всегда, когда нервничал. — Но что если…       Тут он посмотрел ей прямо в глаза и она одобрительно кивнула.       — Ты думаешь о том же, о чем и я? — спросил Леон, и она раскраснелась, поймав его взгляд, направленный на ее губы.       — А разве может быть иначе? — сказала Хиляль и, кажется, на минуточку забыла, что они все ещё не одни. Пока. Ведь выигрыш у них почти в кармане.       — Ходи ты, — шепнул он ей в ответ так нежно, что она ещё раз пожалела, что сестра и брат все ещё с ними.       Она сделала ход.       Йылдыз изменилась в лице.       Али Кемаль вскинул брови.       — Говорил же, надо было делать рокировку! Они съели и нашего ферзя, и нашего коня! — предполагалось, что он скажет это лишь жене да так, чтобы никто не услышал, но в итоге это было сказано так громко, что Леон и Хиляль не смогли сдержать улыбки.       — Ладно. Хорошо. Рокировка, — то ли в конец отчаявшись, то ли задумав что-то, Йылдыз сделала ход.       Леон молча сделал ещё один. И вплотную подошёл к королю. Ещё шаг, и ему можно было ставить шах и мат. Хиляль нежно обняла мужа за шею, уже представляя, как за этими двумя захлопнется дверь.       Йылдыз было схватилась за свою дамку, чтобы хоть как-то уберечь короля, но Али Кемаль ее остановил.       — Нет, постой. Есть ещё один выход.       Она непонимающе на него посмотрела.       — Что? Ты не видишь? Мы почти потеряли короля.       Али Кемаль сделал едва заметный жест глазами и отвёл ее руку от фигуры.       — Верь мне, хорошо?       Она поджала губы, но молча кивнула.       Он сделал ход, поставив под удар свою дамку.       Хиляль еле слышно вскрикнула.       — Неужели догадался? — благо ее услышал один Леон. Он многозначно на неё посмотрел.       — Мы недооценивали его, да?       И хотя ему удалось увести короля из-под удара, пожертвовав дамкой, Хиляль и Леон были уверены, что век «чёрных» теперь недолог.       Очень скоро королю-таки был поставлен шах.       — Последний ход? — Хиляль улыбнулась и снова пересекалась взглядом с Леоном. Они читали во взглядах друг друга одно. Если Йылдыз и Али Кемаль сейчас сделают последний правильный ход, то игра закончится ничьей. Правда, до этого последнего хода нужно было ещё догадаться. Если же они его не сделают, то больше не войдут в этот дом без приглашения.       Только вот они сами похоже не понимали, в отличии от них с Леоном, что у них все же был шанс.       Главное было не показывать этого.       Леон взял ее за руку и крепко сжал.       Йылдыз нервно кусала губы, а Али Кемаль, похоже, и вовсе сдался, откинувшись на спинку кресла и предоставляя жене самой делать последний судьбоносный ход. Похоже, с него уже достаточно того, что он увёл однажды их короля из-под удара.       — Ну же, сестра. Что же ты медлишь? — голос Хиляль звучал так естественно победоносно, что любой друг человек в конец отчаялся бы выиграть.       Но только не Йылдыз, которую не зря назвали в честь Звезды.       Ничья.       Леон улыбнулся лучезарной улыбкой и пожал руку своей достойной сопернице.       — Я думал, ты не догадаешься.       — Вы нас недооценивали, — облегченно вздохнув, Йылдыз устроилась возле мужа, который не сводил с неё восхищённого взгляда.       — Ты это сделала. Не могу поверить!       — А ты думал я только платья красивые менять умею? — кокетливо рассмеялась она, а затем обратилась ко своим оппонентам. — Ну, и? Как будем делить выигрыш с ничьей?       — Предлагаю, чтобы вы все-таки не приходили больше без приглашения, — не остался в долгу Леон.       — Ну, а вы согласились на поездку в Афины, — довольно зачирикала Йылдыз.       Леон украдкой посмотрел на Хиляль. Она сначала отводила взгляд.       — Если ты не хочешь, мы не поедем…       — Нет, — вдруг промолвила она, ласково улыбнувшись. — Я согласна. Поедем.       Услышав это, Йылдыз захлопала в ладоши.       — Ах, неужели! Ах, свершилось! Али Кемаль! Мне срочно нужно новое платье! Али Кемаль! Срочно! Мне не в чем ехать…       Тут она подскочила со своего кресла и бросилась ко своему пальто.       — Собирайся, быстрее, говорю же тебе! Сегодня последний день распродаж, до закрытия всех магазинов остался час. Мы должны успеть.       Нехотя поднявшись со своего места, Али Кемаль громко ухнул и обнял брата с сестрой.       — Вот видите, вам и выпроваживать нас не пришлось, — хмыкнул он, уже надевая своё пальто. — Сегодня можете быть спокойны. Мы к вам не наведаемся, пока не обойдём все магазины.       — Вы и так к нам больше не наведаетесь. Так по правилам, — сложив руки на груди, вставила Хиляль.       — Ты своего брата совсем не любишь, да? — проворчал Али Кемаль, но услышав призывы Йылдыз, доносимые уже с улицы, он поспешил скрыться быстрее, чем жёнушка сядет в фаэтон. — Ну все, до встречи.       Хиляль захлопнула за братом дверь и словила взгляд Леона.       Она знала, о чем он думал.       — Ты поддался, да? Позволил им поставить ничью. Я ведь видела. Был ход, когда ты мог съесть их короля. Но ты сделал вид, как будто не заметил этого.       Леон смущённо опустил взгляд. Чёлка упала ему на глаза, и сердце Хиляль сжалось. Как он был красив и любим в эту минуту.       — Мне было даже неловко выигрывать в который раз. Надо все же позволять им порой почувствовать превосходство. Все же это наши брат и сестра.       Она подошла к нему вплотную и обвила руками его шею.       — Только не слишком увлекайся этим, ладно? А то они могут возомнить о себе многое.       — Ни в коем случае… А пока… Нам следует воспользоваться тем, что они сейчас заняты покупкой платьев и оставили нас одних.       Никогда бы Хиляль не подумала, что человек может быть настолько счастлив.       Вы выдели когда-нибудь, как выглядит «счастье»?. Одно греко-турецкое семейство, о котором шло наше повествование, смело может заявить, что видело.