All this time

— Ну что, домой? — спрашивает зашедший в кабинет Платон, и Полина вздрагивает, поднимая голову. Чёрт, уже почти ночь, а она так засиделась за отчётом, что даже не заметила этого. Пора домой, а она всё ещё не сказала то, что так хотела. Девушка откладывает ручку и обречённо вздыхает. — Платон, нам надо поговорить… — Быковский напрягается. Только идиот мог не заметить, что в их отношениях происходит что-то неправильное, а он кто угодно, но не идиот. Вот только смелости заговорить первым у него всё никак не хватало. — Я так не могу больше. Они встречались с того самого момента, как зелёным лейтенантом Полина пришла в их отдел и запнулась прямо на пороге кабинета, а Платон её поймал. Они прошли через огонь, воду и медные трубы новых званий, спасали друг друга не раз и не два, остались вместе, даже попробовали съехаться, но всё равно, что-то пошло не так. — Я ухожу от тебя, — объявляет девушка, сразив капитана наповал. Он-то надеялся, что они поговорят, разберутся и всё снова станет хорошо, но нет… — Я не могу больше мучить ни себя, ни тебя. — Почему? — парень словно её не слышит. — Почему ты уходишь? — Я… я перегорела, Платон, — в голосе Синельниковой слышатся слёзы. Ей тяжело, она всё же любит его, как друга, почти как брата, но продолжать это невозможно. — Прости меня. Я уже написала рапорт о переводе. Две недели — и меня не будет. Они проходят, Полина исчезает, и на её место приходит новый опер. И, как ни странно, отпускает. Больно, мучительно, по каплям, но уходят чувства. И даже остаётся некоторая благодарность, поэтому нет никаких взаимных упрёков или злобных взглядов, когда спустя пару месяцев они встречаются в коридоре САУ. Да, неожиданно, но даже приятно — на новом месте, но с надёжным напарником. — Как ты? — поговорить они могут только по дороге к даче Сергеевых, которую им предстоит осматривать. Полине немного неловко, но этого разговора всё же не избежать. — Неплохо. Рад, что ты тоже в САУ. — И я. Но я не об этом… — Всё хорошо, Полин, — Быковский тормозит на светофоре и сжимает руку девушки, лежащую на колене. — Я всё понял и принял. Мы напарники, идёт? — Идёт, — робко улыбается Синельникова. Она не жалеет о том романе, но Платон-друг ей нравится гораздо больше. Он не касается прошлого и всегда безукоризненно спокоен. Да, он делает выпады, прощупывает почву и в глубине души надеется, что ему дадут второй шанс. Полина и сама думает, что этот шанс не такой уж и призрачный, но тут появляется Крестовский… Его забота подкупает, рядом с ним девушка чувствует себя надёжно, так, как этого не было с Платоном. Нет, она не торопится, как в прошлый раз, она осторожна и пытается разобраться в себе и в Иване. Вытягивать его из прошлого будет невообразимо сложно, но если наградой окажется в итоге лучший мужчина, то что мешает ей попробовать? — Ты в порядке? — Быковский садится перед задумчивой Полиной, которая уже минут десять буравит взглядом стол. — Да, — кивает Синельникова, придвигая уже остывшую чашку. — Я тебя такой видел только раз, — осторожно произносит Платон, — когда нас с парнями чуть заживо не похоронило под взрывом в квартире, а ты ждала в машине. Помнишь, все шутили, что тебя от меня с техникой отрывать придётся? — Я так за него испугалась, — чуть слышно откликается Полина. Теперь она не слышит его, погрузившись в пережитые моменты. Пожар, в который Иван рванул, не раздумывая, выстрел из-за закрытой двери. В тот момент отчаянной беспомощности Синельниковой показалось, что её сердце, только-только возродившееся из пепла, как птица феникс, снова умерло… Руки у девушки снова подрагивают, и Платон накрывает её ладони своими в успокаивающем жесте. Он же не идиот и всё понимает. — Всё хорошо, Поль, — говорит он, чтобы вызвать у неё хоть какие-то эмоции — она ненавидит, когда её называют Полей, а не Полиной. — Ну вот, — капитан довольно встречает её возмущённый взгляд. — У тебя всё будет хорошо. А если нет… ты же знаешь, я всегда рядом.