Сказание о демонах старшей школы

Триумф Казамы был не долгим. Он закончился так же, как и начался — неожиданно и легко. Но было понятно одно, что Хиджиката пока ведёт, хоть об этом и не знает, а демон отстаёт… Но важно не это, а то, что он не может остановить осколки. Будто они желают сами вернуться к свой хозяйке. Но как же это возможно?! Казама не знал, да что там, даже не догадывался. И сейчас, стоя под редеющими ветвями сакуры, он молча поглядывал на небо, словно ожидая у того ответы на все вопросы. Но к сожалению, небосвод остаётся равнодушным. Где-то вдали начали проливаться алые и жёлтые краски — солнце уходит на заслуженный отдых. Демон зло усмехнулся. Да, солнце хоть и исчезает, то появляется вновь, а он? Кто вернёт его, когда его тело исчахнет? Да и это не самое важное… Кто спасёт Чизуру, останься она без демонической крови? Итак вон целых полторы недели без неё… Такими темпами два года останется ей быть телесным созданием. Казама мотнул головой, отгоняя нелепые мысли прочь, будто это могло помочь ему… Ха, как он был глуп, что во всё это влез! Зачем?! Ради Чизуру, иначе она погибнет… И всё из-за этого расецу! Демоница не может быть с человеком! Это же полный абсурд! — Вот же… — Сквозь зубы процедил парень. — Что? — ехидно поинтересовалось за спиной. Чикаго резко обернулся и не смог подавить улыбки. Этот голос мог принадлежать только одному демону — Ширануи Кё. Да, этого пройдоху года ничуть не потрепали, всё тот же хищный взгляд, звериная ухмылка, разве что тёмная грива превратилась в куцый хвост на затылке, но это не мешало своему хозяину выглядеть ещё более устрошающе и опасно. Одним фразой — любитель револьверов так и остался азартным демоном с ехидницей в голосе. — Ха, Ширануи! И каким ветром тебя сюда принесло? — Ну, после того, как ты распустил клан, потому хочу сказать тебе — идиот, я вёл бессмысленный образ жизни, — после свой красноречивой терады, нежданный гость скривился в болезненной гримамасе. — А когда ты вёл смысленный образ жизни? — отыгрался Казама за «идиота». — Когда жил в клане. — Последовал короткий ответ, в котором не было ни тени сарказма. — А сейчас виделся с Амагри. Вернее сначала узнал, что он директор этой академии, — рассказчик кинул взгляд на возвышающее позади здание, — а потом встретился. — И? А здесь ты зачем? — Я думал хоть обрадуешься старому знакомому, — делано-скорбно сообщил он. — Но видимо я тако чести не достоин. Я решил жить дальше, — неожиданно Ширануи развернул разговор совсем в другое русло, — среди людей. Как ты. — Я? — усмехнулся Казама. — Именно. Но вот у меня в планах нет завоевания девичьего сердца, — ехидно отпарировал тот. — Увы, милашка Юкимура не та, что бы ей легко было завладеть. А я привык идти лёгкими дорогами, ты же знаешь. — Ширануи многозначительно покрасился на Казаму и продемонстрировал свой звериный оскал. — Поверь, это не твоё дело — что есть у меня в планах, а чего нет, — философски заметил Чикаге и с укором посмотрел на бывшего соратника. Но тот лишь презрительно хмыкнул. — Как знаешь, — легко согласился Кё и, развернувшись на все 180°, зашагал прочь со школьного двора. Но не пройдя и метра, остановился и бросил через плечо: — Слишком рисковано. Амагри против всего этого. Был бы клан, ты бы его здорово подвёл, хоть и ради дочери Юкимуры. Помни, выдать чувства, всё равно что лешиться чести. Ты демон, не забывай. — И не сказав больше не слова, стремительно исчез в ветках сакуру, только и мелькал его иссиня чёрный хвост.

***

Солнце клонилось к закату. Всё также облетела сакура, шумели улицы, но вот в душе Чизуру что-то резко изменилось. Будто мягкая, но когтистая лапа сжала сердце девушки и не желала отпускать. Юкимура ощущала, знала, понимала, что вокруг неё твориться что-то не ладное, но эти доставучие чувства никак не могли оставить её в покой, словно кто-то проматывает и проматывает надоевшую с детства песню. Так и мысли девушки, всё возвращались и возвращались к исходному положению. Но вот слова песни давно изучены, а вот суть мыслей — нет. Сейчас она медленно шла по тротуару, по левой стороне которого росли белёсые сакуры. И эти деревья. Ведь тоже навивала какие-то странные чувства, будто все сговорились! Жила себе в Токио с отцом и братом… Жила? Или нет? Как ни странно, но и эти слова, тоже вызывали у неё смутное ощущение чего-то старого и родного. Только вместо «Токио» почему-то всплывает «Эдо» и голубые хаори, что неспеша проплывают меж тёмных фигур горожан… — Чизуру-чан, ты? — прозвенел за спиной знакомый мальчишеский голос. Ну конечно, это был Хейске. Парень, небрежно перекинув сумку через плечо весело улыбался по все 32 зуба. — Хейске-кун. Доброго вечера, — осторожно произнесла она и тоже неловко улыбнулась. — Да брось ты эту официальность, — беззаботно отмахнулся тот. — Не на конференции же. — Эм… Ладно. — Я это, занят был вот, поэтому не пришёл после уроков, — непонятно кому и зачем отчитался Тодо, но, посчитав, что сделал своё дело, гордо зашагал к Юкимуре. — Что-то случилось? — Нет. Мы просто, это, мусор во дворе уронили, поэтому пришлось обратно по мешкам разбирать. И кто только поставил их у забора? — Вообще то я, — обиженно буркнула девушка и невольно прыгнула, вообразив эту картину. — А кто это «мы»? — Чизуру предотвратила водопад извинений, которым готов был излиться Хейске. — А… Я один, а виноваты Харада с Нагакурой, — сердито пробубнил парень и скрестил на груди руки. — Это как? — как ты у самой себя спросила девушка и опять улыбнулась. — Как занятия с Сайто-саном? — успокоив себя, что на предыдущий вопрос отвечать не стоит, Хейске повернул разговор совсем в другое русло. — Нормально. Хорошо, — девушка замялась и опустила взгляд. А что нужно ответить? Пришёл Казама-сэмпай и не дал закончить подготовку к фестивалю, вернее его план… Нет, она не привыкла жаловаться. — Было интересно. — Да? А я думал будете обсуждать правила ведения боя… — Удивлённо протянул Тодо и беззаботно сложила руки за спину. — Но… Ты же говорил… — Начала было девушка, но тут же смутилась — да Хейске просто над ней шутит! — Не обижайся, я же не со зла, — засмеялся парень и ну о-о-о-чень честно заглянул ей в глаза. — Я и не обижалась, — возмущённо отозвалась Чизуру. А за что обижаться? Всё-таки друзьям можно простить… Друзьям? И когда это она начала считать Хейске другом? Да что там Хейске, и Харада, и Нагакура, и Соджи, и Ямазаки, и Сайто… Но вот ей кажется, что не только дружба их связывает, а что-то ещё, что-то старое и невесомое, что-то общее и потерянное. Словно голубые хаори, что бесшумно плывут по Эдо… — Чизуру, ты чего? — беспокойно спросил парень, возвращая девушку обратно в реальность. — Всё в порядке… Просто задумалась… Послушай, Тодо-кун, а ведь форма у Шинсенгуми было голубая, верно? — и тут, она, непонятно почему, глянула на свою школьную кофту, что тоже была лазурного цвета, а на рукавах шла белая кайма в виде зигзага. — Эм… Ну да, а что? — Ничего. Всего лишь хотела проверить… — Но что? Да у Шинсенгуми были голубые хаори, ещё скажите, это они всё время появляются в мимолётных видениях девушки! — А ты ведь хотел поговорить о чём то? — у Юкимуры только что возник вопрос, который она должна была задать ещё при встрече. — Да. — Неожиданно вся его весёлость будто испарилась, пропуская растерянность и беспокойство. — Я лишь хотел спросить. Как ты думаешь, если ты очень долго принадлежал к одному союзу, но потом вдруг осознала, что это не твой путь, как бы ты поступила? Бросила бы людей, с которыми был бок о бок столько лет? — Не твой путь? Путь у каждого свой, и каждый должен выбирать его правильно. Нужно прислушаться к сердцу, — и она мимолётно коснулась места, где билось жизненно важный орган. — А если те люди, которых собираешься оставить, и вправду были тебе близки, то они отпустят, потому что поймут. — Думаешь? — с сомнением спросил он и поднял голову к небу. Там сверкали последние лучи солнца, будто тоже прислушивались к их разговору. — А зачем тебе? — Да так, незачем, — улыбнулся Тодо, но было видно — он что-то скрывает. Но что ты это не было, этого он не расскажет. — Всё в порядке. Спасибо. Чизуру недоверчиво улыбнулась и тоже подняла глаза к небу. Солнце тоже чувствует лож, вон как мигает розовыми искрами. Так и говорит, что нечисто здесь, да и вообще, везде одна лажа и фальш. Даже и жизнь уже становится похожа на сладкий сон. Неужели всё правда? И поездка в Токио, и новая школа и друзья? Неужели, да? В этом она тоже уже сомневается, словно за последние дни она сильно выросла и научилась жить. хотя какая жизнь? Бои на катанах, фестиваль, эти сливовые глаза… И Казама-сэмпай… Да, вот кто по настоящему скрывает за душой много обмана и лести… — Хейске-кун, как подготовка к фестивалю? Может я смогу чем помочь? — прерывая неловкую паузу, спросила девушка. — А? Да нет, всё нормально… Ах да, О-Сэн заходила, тебя искала. Не знаешь зачем? Говорила по поводу фестиваля. Точно! Подруга же согласилась помочь с угощениями! Как же Чизуру забыла об этом? Нужно завтра же и поговорить об этом! Эх, как бы опять не забыть… А сейчас нужно домой! Срочно и бегом! Может и Каору что знает. Ну всё, нечего думать, нужно действовать! — Ну я наверное пойду, Хейске-кун! Рада, что мы так поговорили! — наспех попрощалась Юкимура и, отвесив быстрый поклон, стремглав помчалась прямо по улице. — И рад, Чизуру-чан! — только и услышала она позади приглушённый голос Тодо.

***

С кухни доносились невероятно аппетитные запахи. Хм, похоже на ужин кари. Здорово! Тётя похоже уже дома. И Каору тоже. Ну вот, она опять последняя! Обречённо вздохнув, Чизуру переступила порог дома, который, судя по блаженственным ароматам, напоминал больше какой-то дорогой ресторан, и направилась на кухню. Там вовсю орудовала Кимигику. Странно, а ведь Сайто-сэмпай передавал, что она будет поздно… Наверняка из-за разговора с Хейске, тётя её опередила. Ну, а теперь она шумела сковородками, мешала что-то в кастрюле и в то же время отдавала какие-то приказания хмурому Каору. Ха, видимо день не обошлось без ссоры с О-Сэн. Улыбнувшись своим мыслями, девушка бодро поздоровалась: — Доброго вечера! — А, это ты, Чизуру? Доброго вечера, — улыбнулась и тётя, отходя от плиты. — Как дела в школе? — Всё хорошо, даже замечательно! Был такой насыщенный день! — с восторгом окончила она, перебирая в голове все сегодняшние впечатления. А что ещё сказать? День был просто чудесным! — Насыщенный? — хмыкнула Кимигику. — Тогда скорей за стол, ты наверное проголодалась? — Ужасно, — заверена её Чизуру, садясь за стол и отшвырнув сумку в сторону. Да, это не прилично, но она просто не могла ничего поделать — слишком хотелось есть, что бы бежать на второй этаж, зачем её осуждать? Видимо тётя догадалась об этом, поэтому упрекать племянницу не стала, ну с кем не бывает? А вот брат наоборот, еле сдерживаться от ехидной колкости. И что с ним поделаешь? Эх Каору, Каору, когда же ты повзролеешь? Не скоро… Впрочем, сейчас лучше насладиться едой, а на мирские темы можно и позже порассуждать. Сделав для себя такой выбор, Юкимура принялась за еду. Тёмно-оранжевый рис был сварен великолепно! Каждая крупинка аппетитно дышала тонкими струйками пара и горячим запахом счастья. Да, политый кари рис может пахнуть и так, особенно, прведи весь день на одних булочках, которые постоянно таскает О-Сэн, и не так рис запахнет! Впрочем, пока девушка наслаждалась кулинарным творением тёти, оно как-то неожиданно закончилось… Да нет, она просто убежало из тарелки! Просто похищение какое-то! Как это возможно? Чизуру ведь всего две ложки съела… Несправедливо! Тяжело вздохнув, девушка обречённо отправила в рот последнюю порцию «счастья» и нехотя встала изо стола. — Спасибо! Я к себе, — сказала она и, подхватив несчастную сумку, отправилась на второй этаж. — Пожалуйста! Эй, Каору, не балуйся с едой! — услышала она позади недовольные восклицания тёти. Комната встретила её прохладным мраком ночи. Неужели уже так темно? Трепетали над окном занавески, на столе беспорядочной кучей были разбросаны учебник по истории и тетради, которые не удостоились чести отправиться в школу. Дул ветер, вилась за окном сакура, блестела луна и просто было грустно… Эти звёзды, эти чувства и слова… Так хаотично витали в голове и без разрешения хозяйки затмевали все образы и эмоции, существующие сейчас. Осталась лишь сакура и тихий безметежный лунный свет, что чарующе освещал крону японского дерева. Чьи-то тихие голоса и странные чувства потери. Большой жгучей потери. Такой сильно и страшной, что хотелось рыдать и рыдать без остановки! Совсем задумавшись, девушка выпустила из рук сумку, и та вновь оказалась на полу, мало ей полёта к лестнице, так ещё это! Катана обиженно звякнула об пол, и только этот звук вывел Чизуру из беспамятства. Она осторожно подняла древнее орудие и бережно положила на кровать. Сколько тайн скрывает его железное лезвие? Сколько жизней забрала эта безобидная «игрушка»? Этого Чизуру не узнать, как и не узнать, сколько сюрпризов предоставила ей безумная Судьба…

***

Светало. Аккуратными лентами лучей солнце прогуливалось по стенам улицам Киото. Мимолётно зедевая тротуары и блестящие машины, оно звало людей за собой и приглашало взглянуть на мир по-новому. Дом, второй по улице, сё ещё спал. Окно плотно застилали тёмные занавески, поскрипывает калитка, щебетали птицы на заднем дворе, но сами жители не показывались на глаза. Шуршат на крыше ветеринарная, вот наконец, одна из занавесок верхней комнаты нехотя и сонно отползла в сторону. Там, смотря на мир приоткрытыми, ещё непроснувшимися глазами, выглядывала тёмноволосая девичья голова. Белые щёки наливались румянцем, её тонкие розовые губы расползались в счастливой улыбке — ну здравствуй, новый день! Чизуру неуклюже проковыляла до ещё манящей ко сну пастели и начала аккуратно застилать её светло-фисташковым пледом. А тот, словно играя, каждую попытку старался всячески насолить хозяйке. То пойдёт волнами, то легко взлетит и упадёт прочь с кровати, то вообще набросится на никудышную «горничную». Но та, не смотря на не удачи, продолжала бороться с протестующим покрывалом. Наконец зелёная непоседа поддалась (спустя 6 попыток) и аккуратно легла на бледно-салатовую простынь. А девушка, довольно вздохнув, скинула с себя ночную рубашку и быстро натянула лазурную форму. Такой загадочный цвет… Цвет моря, цвет неба, цвет искренности… Да, именно искренности, такой чистой и независимой, такой ярой и настоящей, такой простой и понятной. Такой родной и знакомой… Тем временем за окном занималась заря и блистала розовыми весёлыми искрами на тоскливых стенах жилых домов, на стальных заборах и скамейках, пытаясь хоть какой-то скрасить тусклую городскую жизнь. Сакура тоже не отставала. Её бледные конфетти весело разлетались, как из настоящей хлопушки и танцевали в такт порывам весеннего ветра. Девушка молча наблюдала за этим спектаклем из своего окна и непонятно чему улыбалась. Может миру, может первым прохожем, а может просто от души. Но это навсегда останется её тайной, как и чувства, что бурлили в её сердце. Неосторожно скрипнула дверь пропуская сонного Каору. Лохматый, сонный и хмурый, он лениво прикрывал руками рот, который то и дело непослушно открывался в сладком зевке. — Доброе утро, Каору! — бодро поздоровалась Чизуру, отрываясь от окна и подходя к брату. — А? Доброе, Чизу… — Его прервал очередной зевок, и недовольный парень решительно встряхнул вихрастой головой, окончательно просыпаясь. — Как спалось? — Нормально… — Ага, ясно. — Недоверчиво усмехнулась сестра, косясь на хмурого парня. — Там это, завтрак. Вот. И Кимигику просила поторопиться, у неё сегодня какое-то собрание. — Родительское? — Учительское, — съехиднечел он и развернулся к двери. На кухне уже дымилась еда и поблёскивал пузатый чайник, словно дразня. Пахли апельсины и приглашали за стол новых гостей. Впрочем брата с сестрой упрашивать было не надо — оба уже приземлились на стулья и обречённо вдыхали невероятные запахи тётиного творения. Зазвенели вилки, и наступила гробовая тишина. Даже было слышно, как тикают часы в соседней комнате и трепещет на ветру дверной колокольчик. По словам тёти, он оберегал дом от деманов. Только вот чем? Выглядел он не страшнее птички-калибри. Правда, как выглядит эта малышка, Чизуру видела только по телевизору, и то, в приближенном плане. Позавтракав, они привычно проводили торопящуюся Кимигику, и стали дожидаться О-Сэн. Впрочем, девчонка ждать не заставила — короткий стук в дверь, и Химе радостно застрекотала: — Утречко! — Утречко, О-Сэн-тян, — поздоровалась Чизуру, а брат снова начал угрюмо рассматривать свои ботинки. — Утро, Каору-сан, — породируя его кривую гримасу пробубнила гостья. — Угу. — Ну что, пойдём? — спросила девчонка и уже зашагала впереди всех. Дорога прошла в её весёлых рассказах и стрекотаниях. О-Сэн была невероятной рассказчицей, и порой, Чизуру замечала, как просто заслушивалась. Но вскоре, голос Химе стих, что означает — пришли. И правда, вот и величественное здание академии. Торопятся школьники, учителя, раздаётся смех и громкие голоса. Всё течёт привычной жизнью. Всё как всегда. Или нет? Класс встретил их дружной суматохой. Ученики что-то оживлённо обсуждали. Причём это что-то не было вроде «изменение расписания», это было что-то посерьёзнее. Но что? — Интересно, что произошло? — как бы прочитав мысли девушки озадаченно спросила О-Сэн. — Может школу закроют? — мечтательно сказал Каору. — Не-е-е-т, это что-то другое, — серьёзно сказала девчонка и высокомерно покосилась на него. Гневную реплику парня прервало появление учителя. Кондо обвёл клас цепким взглядом, остановившись на Чизуру, тот скорбно улыбнулся — это «что-то» уже выходило за все рамки. — Попрошу тишины, — не громко, но чётко проговорил Исами. Класс мгновенно затих, и ребята разошлись по местам. — У меня для вас есть, э-э-э… некоторые новости, — и опять этот болезненный взгляд! Да что же это?! — Как вы, наверное, уже слышали, наш педагогический состав понёс лёгкие изменения. Наша учительница иностранного языка ушла в отставку, естественно, по собственному желанию, и её заменит молодой специалист, выпускник педагогического университета. Поэтому, сегодняшний урок английского языка порошу вести себя подобающе. Ясно? — некоторые кивнули, хотя этот вопрос и не требовал ответа. — Ну, а дальше, — его голос немного сел, — наш класс тоже перенёс изменения. — Сердце Чизуру беспокойно запрыгало — неужели… — Хейске Тодо переходит в другую академию. Следующие события не требовали описания. Все, как по команде развернулись к вышеуказанному. Тот хмуро опустив голову топтался на месте. А когда решился поднять взгляд, встретился с большими грустными глазами Юкимуры. «Так вот значит зачем… Он спрашивал… Для себя… — Печально подумала она — Ну что же, каждый имеет право на выбор…»