Мозаика

      Наступил новый день, необычный, абсолютно неповторимый.       Проснувшись, девушка обнаружила на столе записку от папы, в которой требовалось открыть шкаф и примерить школьную форму. Ибо теперь она учится в новой школе. И это было ожидаемо.       — Серо-зеленая! — поразилась Эм.       С ее белоснежными волосами форма ну никак… абсолютно не сочеталась!       — А вот если черные были бы?       «Краска для волос — ты спасешь меня!»       Девушка неоднократно задумывалась о том, чтобы перекраситься, но не решалась. А тут сам случай… В магазине Эмма подобрала себе необходимый цвет и в предвкушении отправилась домой.       После нанесения краски прошло минут сорок, может, больше, и девушке захотелось лицезреть результат.       «Была не была!» — и, смотрясь по итогу в зеркало, не удивилась. Как и предполагала, ей шел этот цвет. Он хорошо сочетался с серо-зелеными глазами и подходил к школьной форме. Вывод: что и требовалось достичь! Не тратя времени, Эм приготовила себе еду, но ее оторвали от трапезы звонком в дверь.       — Кто? — спросила девушка.       — Максим.       — Что надо?       — Эмму мне надо.       С опаской она приоткрыла дверь, за которой стоял молодой человек с короткими, слегка вьющимися темными волосами. Он был аккуратно сложен.       — Что надо?       Он достал из кармана фотографию и посмотрел сравнивающе на незнакомку.       — А тут ты с белыми волосами.       — И? Мужчины не знают о существовании краски?       Нагло распахнув пошире дверь, некий Максим юркнул в дом.       — Не припомню, чтобы приглашала. — Фартук, который висел на стуле, показался Эм очень полезным. Сдернув, девушка попыталась скрутить его и приготовилась. Чисто на всякий случай.       — Зато Нори пустил.       — И кто же ты?!       — Максим. — Мужчина приблизился к ней. — Та-а-ак, рост где-то метр шестьдесят. Значит… — он достал записную книжку и что-то в ней черканул. После, взяв за кисть правой руки, приподнял ее.       — Что ты себе позволяешь?! — негодовала Шайнес, о фартуке и думать позабыв. — И, между прочим, я выше! Во мне все шестьдесят пять! Глазомер страдает? Иди к окулисту.       — Нет у тебя мышц! Тряпка, — подытожил «тренер».       От таких слов Эм закашлялась:       — Ты тоже не похож на гору мышц.       Мужчина убрал книжку.       — Приступим. — Он швырнул на диван пакет.       «Да как он может?! Правильно меня учили: не открывай дверь непонятным личностям!»       — Переодевайся. У тебя пять минут.       — Не буду. Учтите, кракозябр, наш разговор записывается на диктофон. Суд будет на моей стороне. Я не верю ни вашим всяким «Нори пустил», ни «буду тренировать».       — Помочь переодеться?       — Нет уж! Я попрошу покинуть вас сей дом, да побыстрее! — возмутилась девушка.       «Спортивный костюм?!» — увидела теперь Эм содержимое пакета.       Она ошиблась. Майка, шорты и кроссовки.       — Я не собираюсь слушаться вас. Покиньте помещение.       — Апчхи. — Максим уставился на дочь Нори.       «Неужто из этой девочки он хочет сотворить Нечто? Откуда ж тут оно вылезет…»       Несколькими минутами позже.       Недоверчивым голосом девушка опять переспрашивала у папы, точно ли он позвал этого мужчину тренировать ее. Да он же… сломает ей косточки.       Одевшись в «это», Эмма вышла из ванны и просверлила всю комнату.       — Ладно, телевизор здесь, ноутбук, подушка, конфета. Верю, не вор.       Максиму, к этому времени уже выяснилось, что его фамилия Матте, с каждым словом своей подопечной хотелось смеяться. Она ему стала напоминать котеночка, который боится выйти и глянуть на окружающий мир.       А он стоял и улыбался, планируя «пытки».       — Теперь каждый день у тебя будет тренировка. Надо же из тряпки сделать человека! Будем заниматься твоей выносливостью.       — Не называй меня так!       — А то что, тряпка?       — Молчи! — зря она это сказала…       Толкнув в спину и взяв за руку, Макс потащил ее на улицу.       — Что мы делать будем?       — Не мы, а ты! Сначала разминка. Вокруг озера два круга бегом! — крикнул он.       Шайнес сделала победный рывок вперед и стала всячески вспоминать всех пресмыкающихся, на какое бы мог быть похож Максим.       «Примерно три километра».       Первый круг она пробежала, а на второй у нее не было сил.       — Завтра куплю плетку! Буду, как кобылу подгонять! Быстрее! Быстрее! Шевели копытами.       — Да иди ты! НЕ буду! Все, бай, пока, аривидерчи, чао, адье! — девушка помахала ему невидимым платочком.       Ему стоило только подойти…       — Ты будешь бегать! — настоял он.       И она побежала. Преодолев километр, Эмма доползла до… тренера.       — Я труп!       — Конечно! А теперь растяжкой займемся.       — Р-р-р! Один, два, три, четыре… — Шайнес закинула голову к небу.       — Ты что делаешь?       — Не сбивай! Прихожу в себя. Вот, теперь сначала. Одна — инфузория, два — журавль, три — мазохист, четыре — жаба…       — Видишь детей? Они смеются над тобой, тряпка!       — Хватит уже!!! Где в тебе человеческие качества?       — М-м-м, хорошая тряпка мне досталась! Качественный производитель.       Мужчина стал разминать дальше девушку, чтобы скорее приступить к боевым упражнениям. Но Эмма разминки долго не вытерпела и плюхнулась на землю.       — Жива?       Девушка промолчала.       — Так и будешь лежать? — перекинув через спину, Матте занес ее в дом, где уже сидел на кресле ее отец и смотрел телевизор.       — Как прошла первая тренировка? — спросил он.       — Адово… — прошептала дочка и приземлилась на рядом стоящий стул.       — Я есть хочу!       — А ты приготовила?       — А надо было? Я как встала, пришел этот кракозябр!       — Я сочту это комплиментом! — и он мило улыбнулся.       — Во сколько же ты встала?       — Где-то в одиннадцать часов.       — Чего?! — Нори вскочил со стула. — Отныне подъем в восемь часов.       — Да-да, — кивнула Эмма и пошла к себе.       

***

      Уже приблизительно через две недели девушка почувствовала в теле необъяснимую легкость, тренировки давали о себе знать. Это определенно шло на пользу хрупкому женскому тельцу, поэтому сейчас она уже бодренько поджидала Матте. Он никогда не опаздывал, однако Эмма была готова ровно за пять минут до назначенного времени.       Такая принципиальная позиция Максима устраивала. Пусть лучше его ждет, чем он будет отвешивать волшебных пенделей. Но ему стоило признаться, что ее выходки были забавны.       Потихоньку эти двое сумели найти общий язык: язвили, кусались (это проявлялось только у Эм), ехидничали, передергивали. Казалось, каждый пытался одержать победу в невидимой битве.       Единственным, что обескураживало Эмму, являлась татуировка! Она, может быть, в детстве и хотела что-то учудить, но сейчас перед ней не осталось выбора. У Нори было железное табу: семью помимо крови объединяет еще и символ земли. Обычный иероглиф, которым владел каждый из клана.       При достижении шестнадцатилетнего возраста, будь то юноша или девушка, ему делали татуировку. Обязательным правилом являлось и то, что она должна быть на видном месте.       — Это идиотизм! — яро реагировала Эмма. — Об этом меня не предупреждали.       — А что такого, малышка, ты боишься иголок? — Матте закинул голову к небу, а руки засунул поглубже в карманы джинсов.       Эмма с нескрываемым презрением смотрела на папочку. Ох, знал бы он, что она сейчас думает! Каждое слово, которое она про себя чеканит. В общем-то, он и так читал ее мысли, и ее мысли не были секретным убежищем.       Ее характер был настоящим бунтарским инструментом. Свои эмоции девушка не скрывала, говорила именно то, что считала нужным. А такая вот ее взбалмошность Нори выводила из себя, порой он готов был заклеить ей рот скотчем и связать руки, лишь бы та не избавилась от противной клейкой ленты.       Леди не должна себя так вести, это верх неприличия и неуважения, считал он. Но Эмма, в силу юного возраста и незнания всей правды о семье, не осознавала своего положения. А папа не стремился ее сразу же во все посвящать.       — И значит, если я не хочу, вы что, держать меня будете? — продолжала негодовать девушка, предвкушая на случай грандиозный побег.       — Сядь уже!       Казалось, с каждой новой произнесенной фразой своей дочери Нори глубоко разочаровывался. Ну не было у них еще такой безрассудной девчонки! Никуда это не годится.       — А я постоять хочу?! — огрызнулась Эмма, просверливая взглядом то Матте, который ее приволок без предупреждения, то Нори, который сидел за столом и наблюдал, как специалист достает нужные инструменты.       — Сбавь обороты, — Максим приблизился к девушке бесшумными движеньями, и тихо, словно змей, прошипел ей в ухо. — УГОМОНИСЬ! — он схватил ее за левое запястье, усаживая на стул.       — А инфекцию мне не занесут? — она решила сыграть ва-банк.       — Нет, — очень уравновешенно ответил папа.       — Заражения никакого не будет?!       — Нет, — уже ответил специалист, заканчивая подготовку.       — Вот оно как… А если подхвачу? Что тогда? С кого спрос? Кто лечить будет? — Эмма вскинула брови.       — С тобой все будет хо-ро-шо! — Матте тоже был не прочь заклеить знакомой рот. И лучше клеем.       Ничего из отмазок не работало. Эм глубоко выдохнула и, набрав побольше воздуха в легкие, с большим количеством разочарования выдохнула.       — Чуть ниже плеча.       Так она хотя бы сможет закрыть принадлежность к роду Шайнесов широким пластырем либо длинным рукавом футболки. Что уж говорить о кофте!       Она отвернула голову, не желая смотреть, как на ее коже медленно вырисовывали иероглиф. Ощущения были неприятными, но вполне себе терпимыми. Как только завершили последний штрих, на руку надели марлевую повязку с компрессом, чтоб успокоить кожу.       Девушка ничего не сказала, она злилась и имела на это полное право. Гордо встав, она ушла к себе в комнату.       Матте через несколько минут попытался к ней зайти, но его выпроводили. Ей хотелось побыть одной.       Может быть, если бы ей как-то по-другому об этой семейной традиции рассказали, то ей вообще было бы пофиг, но вот это вот незнание — не устраивало. Зачем же тянуть до последнего и ставить перед фактом? Нори любил полностью контролировать любую ситуацию, даже в отношениях с дочерью.       И это зарождало в девушке плохое намерение, требовавшее утереть своему родителю нос.              На удивление, во время ужина Нори включил телевизор, где шел фильм о привидениях. Эмма скептически среагировала, уплетая еду.       — Тебе не нравятся подобные жанры? — с толикой любопытства произнес мужчина, исподлобья покосившись на дочь.       — Нет. И привидений мне тоже не надо. Не вижу в них ничего забавного.       Она предпочитала кино с романтикой и беспредельным экшеном. В противном случае фильмы ей быстро становились скучными.       Глава семейства тяжело опустил голову. Не нравился ему такой ответ.       — Разве привидения должны быть забавными? — он постарался зайти из-за угла.       — А какими они должны быть?       Нори подпер подбородок левой рукой, правой все еще держал палочки для пищи.       — Например, сильными.       Возможно, правильного ответа на этот вопрос и не существовало.       — Хочешь сказать, что привидение подходит к машине, которая неправильно припаркована, и запросто переносит ее одной рукой на парковочное место? — иронично подметила Эм.       — Хочу сказать, что привидение могло бы сдвинуть машину или, проще говоря, поднять взрослого мужчину, того же Матте, на руки. Как тебе такой вариант?       — Тогда мне остается лишь надеяться, что такой бред мне во сне не приснится! Те еще помощнички…       — АПЧХИ! — громкое чихание разлетелось гулом по кухне, отчего девушка подскочила на стуле:       — Будь здоров! Выпей лекарство, не хватало еще чтобы ты заболел. — Девушке не хотелось еще и за ним присматривать. И так все обязанности по дому спихнули на нее.       Нори повернул голову направо и что-то пробубнил.       — Что? — переспросила Эмма, ни слова не расслышав.       Наконец, ей ответили:       — Говорю «спасибо».       — Угу.       По телевизору в самом разгаре шел фильм «Охотники за привидениями», где зеленая непонятная субстанция помогла своим людям-друзьям.       Эмма усмехнулась, запихнув в рот больше риса.       — Что тебе тут не понравилось?       — А разве не смешно? Привидение, которое помогает людям, из ряда фантастики.       — На то это и фантастика. Доброе старое кино.       — Поэтому я и предпочитаю смотреть другие жанры, — пожала плечами девушка.       Нори помотал головой из стороны в сторону. Дочь пошла не в него… А ведь раньше была такой славной крошкой. Эдакая маленькая забияка! Вот что значит, люди имеют свойство меняться. Придется бороться с ее пунктиками.