Сын - Джокер - Тень.

      Светит яркое жёлтое солнце. Слышен шум переменчивого, могучего Средиземного моря. С берега дует прохладный ветерок, который разбавляет жаркий воздух испанского городка Мальграт–де–Мар. Во дворе богатого особняка, который расположен неподалёку от моря, раздаётся звонкий детский смех. — Не догонишь! — весело кричит маленький семилетний мальчик с чёрными, как смола, волосами и японской внешностью. — Догоню! Ещё как, догоню! — отзывается высокий мужчина с такими же угольными волосами и тёмно-карими глазами. Крепкого телосложения японец намеренно медленно бежал за мальчиком, душевно улыбаясь. Мальчик завернул за угол дома, при этом, чуть не сбив с ног молодую женщину с ребёнком на руках. Её зелёные глаза необычно сочетались со смуглой кожей, а каштановые волосы, заплетённые в высокий хвост, волнами спускались до талии. — Ой, Хан, осторожней, — произнесла девушка бархатным голосом. Мальчик остановился. — Извини, мам, ¬— улыбнулся ребёнок. — Попался! — мужчина подхватил сына на руки и покружил его в воздухе.       Мы были счастливой семьёй. Папа, мама и сестрёнка — что ещё нужно для счастья? Папа хоть и был гулем, но убивал только раз в полгода, а всё остальное время питался умершими людьми, как и я. Я его очень любил. Он научил меня управлять кагуне, охотиться и притворяться есть человеческую пищу. Мама была катаной. Я тоже её очень сильно любил. Она так же, как и папа, учила меня драться, заботилась обо мне. И свою сестрёнку я люблю. Она ¬— катана, а я — гуль.       Мы не нуждались в чём-либо — жили достаточно богато. Папа был влиятельным гулем-бизнесменом. Его всегда и везде уважали. Маму тоже знали в высшем обществе. Но она не работала, а была домохозяйкой.       К нам часто приезжала семья из Японии по фамилии Цукияма. Папа был с ними хорошо знаком уже давно. А я дружил с сыном главы этой семьи — Цукиямой Шу. Наша семья тоже не редко приезжала к ним в гости. Но вот спустя 9 лет после моего рождения случилось то, что я никогда не забуду.       Я сижу в своей комнате на втором этаже и играю с сестрой. Вдруг я услышал какой-то грохот и чьи-то крики снизу. Я испугался и сразу же хотел побежать в гостиную. Открыл дверь и услышал голос папы. — Фиделиа, беги к детям! — Но Озэму… — Скорей! Я их задержу! В комнату вбежала мама. Она была очень взволнована. Аккуратно заплетённый хвост был растрёпан. Несколько прядей выбились из причёски и теперь спадали до раскрасневшихся щёк. Ткань футболки то и дело колыхалась на груди из-за учащённого дыхания. Мама быстро начала одевать меня и Настю. — Мама, что происходит? — я ничего не понимал. — Всё хорошо, сыночек. — Мама, где папа? — Он внизу. Послышались приближающиеся шаги и незнакомые грубые голоса. — Хан, послушай, — мама посадила меня и сестру на подоконник. — Мама…, — я еле сдерживал слёзы. — Хан. Ты должен позаботиться о своей сестре. Ты должен защищать её, ¬— по маминой щеке скатилась слеза. Я уже ревел и еле разбирал её слова. Мама говорила тихо и ласково, глядя прямо в мои детские наивные карие глаза. — Мама…, — это всё, что я мог выдавить из себя. — Я люблю вас, — мама крепко обняла меня и сестру, которая кричала, плакала и не понимала, почему плачет мама. Я уже понял, что происходит, но всем сердцем не хотел в это верить. В ушах стоял гул, на виски что-то давило, не давая нормально соображать. В груди была пустота, а на душе тяжело так, что мне стало казаться, что это всё просто ночной кошмар. Мама поцеловала каждого из нас. В этот момент дверь в комнату с грохотом слетела с петель, и в помещение ворвалось несколько мужчин в белых плащах с серебристыми кейсами в руках. — Бегите! Скорее! — крикнула мама. Последнее, что я увидел, перед тем, как выпрыгнуть из окна, это то, как она активировала катану, и на стены детской брызнула густая багровая жидкость.       Я аккуратно приземлился на газон с сестрой на руках и побежал, что есть силы, прочь от дома. Слёзы лились у меня из глаз, из-за них я не разбирал дороги. Всё плыло и смешалось в единую картинку. Луна ярко светила над Средиземным морем. Длинноватые чёрные волосы развивались от прохладного встречного ветра. Я был на грани истерики, но держался ради неё. Ради той, которая сейчас лежала в моих руках, горько плакала и звала родителей. Она единственная, кто остался со мной. Моя родная младшая сестра.       Я остановился в какой-то узкой подворотне и постарался успокоить сестру. Сейчас главное найти, где переночевать, и отойти от шока, который оставит глубокий след в моём маленьком детском сердце навсегда.