Я пойду за тобой

В одноместном номере мотеля, который им удалось снять, пахло сыростью и плесенью. Комнатка была обставлена скудно и мрачновато. Грязно-розовые обои, местами оборванные и наспех прикрытые мебелью вроде потрепанного кресла или торшера, который не работал, отлично гармонировали с застиранными бордовыми шторами в тонкую желтую клетку, но общий интерьер наводил еще большую тоску, чем было на самом деле. Двухместных номеров, если верить словам хозяина мотеля, не было. Но так как ребятам срочно надо было где-то укрыться, а этот мотель был единственным, до которого они смогли добрести в жуткий ливень, выбора не оставалось. Барнс, проявив чудеса этикета, уступил Грэйс кровать, а сам намеревался устроиться в кресле. В последний раз обведя тусклым взглядом голые стены, девушка подошла к батарее и поднесла к ней руки. Ее пальцев коснулось спасительное тепло, и она на секунду прикрыла глаза. — Как хорошо, что здесь хотя бы есть отопление, — буркнула девушка и стала стягивать с себя мокрую от дождя кофту. — Ты собираешься устроить стриптиз? — фыркнул Барнс, отвернувшись от окна, через которое проверял, следят ли за ними, и уставился на Мэтьюс. В здоровой руке он все еще сжимал куртку, которую она сняла с себя на входе. — А что, тебя не радует такая перспектива? — спросила Грэйс, притворившись расстроенной, но не сдержала ухмылки. — Если ты собираешься всю ночь проторчать в мокрой одежде, это твой выбор. А я не хочу издеваться над собой. Отвернись, раз против стриптиза, — велела она, коснувшись пальцами молнии на джинсах. Баки вдруг усмехнулся. — А если не против? — Музыкального сопровождения нет, танцовщица не в настроении. Если только ты удовлетворишься несколькими секундами… Отвернувшись от него, Грэйс стянула с себя влажную футболку, оставшись в джинсах и черном бюстгальтере. Повесив кофту и футболку на батарею, она завернулась в сорванное с кровати одеяло и в считанные секунды сняла джинсы, не позволив Барнсу ни на секунду увидеть свои ножки. Ей действительно удалось управиться за очень короткое время, и когда она обернулась к мужчине, завернутая в одеяло, как в кокон, он выглядел слегка разочарованным. — Обломщица, — буркнул Баки и повесил куртку на крючок. — Какие несвойственные вашему возрасту словечки, мистер Барнс, — поддела она его, расстелив джинсы на коврике под батареей и удобнее устроившись на кровати. — Ох, я бы сейчас много чего сказал тебе… — пробормотал он тоном, который, как он наверняка полагал, должен был ее напугать. — Что же останавливает? — Я устал. Грэйс молча наблюдала за тем, как Барнс признает сам для себя, что она была права. Не говоря ни слова, он, впрочем, тяжело вздохнув, стянул с себя сначала кофту, потом пуловер и остался в джинсах и обтягивающей черной майке. Мужчина развесил свои кофты на спинки имеющихся в номере стульев, поставил их около батареи и уселся в кресло. Девушке так и хотелось съязвить по поводу того, что штаны он решил оставить на месте, но его неожиданно атлетическая фигура под майкой стоила большего внимания, чем какие-то там мокрые джинсы. Барнс, скрестив руки на груди, задумчиво уставился на пистолеты, которые лежали на журнальном столике, а Грэйс смотрела на его руки с бугрящимися мышцами. Сейчас он почему-то напоминал ей живую машину, у которой произошел какой-то сбой в системе, и она не знает, что делать. Собственно, сама девушка также была сбита с толку. Никто из них не знал, что делать дальше. — Чем займемся? — спросила Мэтьюс фальшиво бодрым голосом. — Я мог бы предложить сыграть в бутылочку, — тоном под стать ей ответил Баки. — Я видел внизу автомат с газировкой. Но ты же откажешься. — Я скорее хозяина мотеля поцелую, — не моргнув и глазом, соврала Грэйс. Хозяином мотеля был невысокий, плотный и потный мужчина с залысинами. Да даже если бы он был красавцем… Ее слова все равно были бы ложью. — Пригласить его сыграть с нами? — Предлагаю вариант поинтереснее: сон. Барнс словно переключился на другой режим: хитринка во взгляде пропала, равно как и напускная веселость. Он выглядел так, будто только что вернулся с похорон, другого сравнения девушка просто не могла подобрать. — Ты спи, а я подежурю, — сказал он. — Зачем тут дежурить? Разве мы не оторвались от погони? — нахмурилась Грэйс. — Мне так спокойнее, — Баки пожал плечами. Засмотревшись на него, она вдруг подумала, что если откинуть в сторону его шуточки, с которыми он иногда перегибает палку, он — вполне неплохой себе человек. Интересно, какое было бы у нее мнение о нем, будь обстоятельства их встречи иными? — Ладно, ты сам так решил, — Грэйс зевнула и легла на подушку. — Сладких снов. — Доброй ночи, — тихо сказал Барнс и, протянув руку к выключателю на стене, погрузил комнату во мрак. Несмотря на усталость, в голове трезвонила настойчивая мысль. С чего она взяла, что ему можно доверить свою жизнь? Что она можешь спать тут под боком, пока Барнс «охраняет» ее? Но от него Грэйс бы не сбежала, даже если бы захотела… Эх, надо было положить один пистолет на тумбочку, чтобы было удобнее, — мелькнуло в голове прежде, чем девушка провалилась в сон. Казалось, прошло всего несколько минут, а она уже распахнула глаза. Вокруг царила давящая темнота. Было тихо, не считая ее же прерывистого дыхания и шороха одеяла, под которым девушка ерзала, принимая более удобное положение. Откинув со лба взмокшие волосы, она прикрыла глаза и попыталась, размеренно дыша, успокоить учащенное сердцебиение. — Плохой сон? — раздался во мраке хриплый мужской голос. Грэйс вскрикнула. — Тихо, Грэйс, это я, твой любимый Баки. — Я знаю, что это ты, — задыхаясь, ответила девушка. — Однако все равно на мгновение стало страшно. — Ты чего проснулась? Она его не видела, и ее это устраивало. Еще больше ее бы устроило, если бы он молчал. — Приснился нехороший сон? — не унимался Барнс. — Отстань. — Мы можем поговорить об этом, — в голосе снова легкомысленная веселость, но в этот раз за ней чувствовалось что-то еще. Сострадание? — Я серьезно. Девушка вздохнула. Ладно, на все равно не было ни в одном глазу, так почему бы не поговорить? — Сколько время? — спросила Грэйс. — Десять минут четвертого. Ты уходишь от темы? — Нет, просто интересно, сколько мне удалось поспать, — ответила она и по пояс откинула с себя одеяло, под которым становилось невыносимо жарко. Вокруг все равно темнота, Барнс ничего не увидит. — Я… Да, мне кошмар приснился. Вопреки тому, что после пробуждения ее сны обычно медленно, но забывались, образы из этого кошмара становились только ярче, будто их выжгли каленым железом на внутренней стороне век. — О чем? — О том, что произошло сегодня. Или вчера? Неважно, — девушка покачала головой. — Я не понимаю. — Я убила человека, — прошептала Мэтьюс вдруг севшим голосом. — Понимаешь? Я выстрелила, и моя пуля его убила… Я никогда… — Не стреляла в людей? — догадался Барнс. — Не приходилось. На глаза вдруг навернулись слезы, и она позволила им стекать по вискам, стараясь не всхлипывать. Ни к чему ему знать, что она плакала. Баки долго молчал, и Грэйс уже решила, что он ничего не ответит, когда мужчина заговорил: — Я понимаю, это тяжело. Однако ты не могла в тот момент поступить иначе. Если бы ты не нажала на курок, это сделал бы он. И тебя бы здесь не было. — Ты прав, но у меня все равно не укладывается это в голове… — Грэйс, не кори себя за то, в чем ты не виновата. Этих людей послали нас убить. Ты защищалась. На счету этого человека явно немало жизней, иначе его бы не послали за нами. Он получил свое наказание. — Ты действительно так считаешь? — В какой-то степени, — он кашлянул, прочищая горло, и, кажется, сменил позу, потому что кресло под ним скрипнуло. — Что значит «в какой-то»? — Это я как-нибудь в другой раз расскажу, — сказал Баки более теплым голосом. — А теперь попробуй уснуть. — Не могу. Давай я лучше сменю тебя? Не собираешься же ты всю ночь не спать? — Во всяком случае, собирался. Грэйс снова завернулась в одеяло, поднялась с кровати и включила на тумбочке ночник. Барнс сидел, неуклюже скрючившись, в кресле, и смотрел на нее с непроницаемым лицом. — Отрывай свою задницу от кресла и иди на кровать, — велела девушка, подходя ближе. — Я серьезно, я не смогу уснуть. Если попробую, перед глазами снова будут неприятные образы. Он поджал губы, но этот довод, похоже, возымел эффект. Баки поднялся на ноги, потянулся, разминая затекшие мышцы, и двинулся к кровати. Когда она проходила мимо него, он вдруг схватился за одеяло и осторожно потянул его на себя. Грэйс округлила глаза от удивления. — Что ты творишь?! — А чем я буду укрываться? — недовольно спросил мужчина. — Обойдешься, — буркнула девушка, вырвалась и уселась в кресло. Барнс усмехнулся и лег на кровать. Из его груди вырвался вздох облегчения, и она его понимала: в кресле было ужасно неудобно. Мужчина выключил ночник и перевернулся на другой бок. — Спокойной ночи, — сдержанно сказала девушка. — Сладких снов, — протянул Баки мечтательно. — Кстати, Грэйс, у тебя красивая грудь. Мэтьюс вздрогнула и ощутила, как горят щеки. — Что?! Ты меня видел? — Угу. — Но здесь же темно? — он молчал. — Ты и в темноте видишь, что ли?! — Не все, но мое зрение явно острее твоего, — усмехнулся Барнс. Ей нестерпимо захотелось запустить в него чем-нибудь, и плевать, что она ничего не видит, важна была сама попытка, но под рукой ничего не оказалось, и ей пришлось лишь скрипеть зубами от злости. — Вообще-то это был комплимент, а не попытка подколоть тебя, — сказал Баки. — Спи, засранец, — прошипела девушка. Больше мужчина ничего не сказал. Спустя несколько минут он уже размеренно дышал, погрузившись в сон. Грэйс слушала его дыхание, когда ей вдруг пришла в голову новая мысль: похоже, он доверяет ей свою жизнь. Осознав это, Мэтьюс на ощупь взяла со стола пистолет, положила на подлокотник и замерла, готовая в случае вторжения непрошенных гостей, жаждущих их убить, обороняться.