Asylum

По аллее идет молодая стройная девушка. Она одета в строгий серый костюм из атласа. Аккуратно уложенные темные волосы спадают с плеч. Большие зеленые глаза сверкают радостью, глядя на яркое солнце. Ее зовут Франсуаза Эстер. Я виделся с ней в течение нескольких месяцев, но она вдруг стала совсем чужой. Она проходит мимо, украдкой бросив на меня взгляд. — Фрида, — позвал я. Знаю, она меня не помнит, но я не хочу расставаться вот так. — Простите, что вы сказали? – переспрашивает она. — Всего лишь назвал имя. Вы меня не помните? — Нет. А разве мы встречались прежде? Я качаю головой. Нет, с ней я никогда не виделся. Фрида, бедная моя Фрида, они действительно тебя убили. Но я не хочу в это верить. Ты здесь, ты все еще здесь! Ты все, чем я живу. Вы обе… Вы всегда будете в моем сердце, покуда меня не накроет забвение. Франсуаза садится рядом со мной на скамейку и о чем-то спрашивает, но ее слов я не слышу. — Не желаете пообедать? – к нам подходит Гвидо Рэм. — Было бы неплохо, — удрученно отвечаю я. Мы сидим за столом в часовне, обсуждая последние новости в мире. Напротив меня сидит Франсуаза. Она весело смеется, а я неотрывно слежу за ней. Она соединила в себе качества Фриды и Северины. И порой на ее лице проступают родные и любимые черты. Она ловит на себе мой взгляд и смущенно улыбается. — Когда вы уезжаете, фрейлейн Эстер? – спрашиваю я, чтобы не смущать ее еще сильнее. — На этой неделе. *** На улице уже стемнело. Мы с Франсуазой, освещенные лунным светом, медленно брели по аллее. В этом свете она казалась прежней Фридой, но помолодевшей и свежей. Раньше, не смотря на всю ее жизнерадостность, под глазами у нее пролегала тень усталости. Сейчас же она вновь стала молодой и красивой женщиной. И я вдруг понял, что все равно люблю ее. Она продевает руку под мой локоть и продолжает идти рядом. Надо что-то сказать, но я не решаюсь начать разговор. — Мне кажется, мы с вами уже давно знакомы, — тихо говорит она. – Но я, к сожалению, не помню последних месяцев своей жизни. Мы точно не встречались раньше? Я молчу, так как не знаю что сказать. Мимо нас проходит Герман Клотц. Ночью он может не боятся солнца, но все же подозрительно поглядывает на небо. Я провожу его взглядом, затем смотрю на Франсуазу. Все вдруг встает с ног на голову, и я не понимаю, что со мной творится. Я ее люблю, но какое это теперь имеет значение, если она меня не помнит?! — Простите меня, Франсуаза, простите за все, — говорю я и бросаюсь прочь. — Давид, постой! Я останавливаюсь, как вкопанный, и оборачиваюсь. Она впервые назвала меня по имени. По моему настоящему имени. С тех пор как она излечилась, я назвал лишь свою фамилию. Поэтому сейчас я удивленно смотрю на нее, не в силах пошевелиться. Она подходит ко мне. Снова возникает то чувство волнения, которое было раньше. Еще несколько секунд Франсуаза смотрит мне в глаза, затем крепко прижимается к моей груди. В душе наступает облегчение, и я зарываюсь носом в ее волосы. От них пахнет цветами, розами. А в воздухе витает дух спокойствия, весны. Наконец-то.