Когда ты будешь готова

— Мерлин! — вырвалось у Люциуса. — Не меня, — всхлипнула девушка.       Мужчина выдохнул с неимоверным облегчением. — Кого же? — Луну Лавгуд.       Гермиона плакала, и Малфой не знал, как ее утешить. — Конечно, это мерзкий поступок, просто отвратительный, его никак не оправдаешь. Но, возможно, и ты погорячилась, хотя теперь уже что сделано, то сделано. — Он изнасиловал ее, когда ей было всего двенадцать. Люциус потерял дар речи. — Прости, но он же сам был ребенком. — На два года старше ее. Этого хватило, чтобы запугать девочку. Она молчала и замкнулась в себе. Бедная Луна не может оправиться от пережитого. А все над ней издевались и считали странной. Я тоже не знала этого! — Когда она рассказала? И знает ли кто-то еще?       Люциус просто не мог поверить, что Гермиона могла это сделать, да и поступок Нотта не укладывался в голове. — Она сказала мне за несколько недель до произошедшего. Все в красках и подробностях. Меня тошнило от услышанного все это время, я не могла себе представить, что пережила бедная девочка. А когда увидела его, ярость просто застлала глаза. Я не хотела убивать его, но он нацелился в Гарри, и это первое, что пришло мне в голову.       Люциус молчал. Он просто не знал, что вообще можно сказать в сложившейся ситуации. Он понимал, что теперь ей придется жить с этим всю жизнь. Что это страшный груз. — Ты сделала так, как посчитала нужным. Главное теперь принять то, что уже ничего не исправить. — Я понимаю. Он был ублюдком. Возможно, не самым большим на этом свете, но я не могу себе представить, что кто-то еще мог пострадать от его рук. Но я не хотела убивать.       В Гермионе медленно закипала злость. Она сидит за то, что убила насильника и Пожирателя. А ОН! Люциус Малфой! Убивал и мучил невинных! Она кинула на него взгляд. Пожиратель! — Не казни себя сильно, — утешительно сказал Люциус. — Каково это быть убийцей невинных, Мистер Малфой? — Гермиона холодно посмотрела на него.       Люциус Малфой отвернулся, чтобы Гермиона не видела его лица. — Не все так просто, мисс Грейнджер. — Как можно оправдать это? — Я убил меньше, чем ты думаешь, Гермиона. Но поверь, даже от этого я чувствую себя ничтожеством. — Сколько?       Люциус долго молчал. Гермиона подумала, что он не собирается отвечать. — Ни одного, — тихо сказал Малфой. — Что? — Я не убивал людей собственными руками, но это не делает меня менее виновным.       Гермиона была в замешательстве. — Что это значит? — Я был брезгливым и высокомерным. Убивать самому мне было просто ни к чему. Это с охотой делали другие. Но я почти никогда не препятствовал этому. На мне были куда более важные задания. Я был своим в Министерстве, занимался делами. Все эти показательные выходки Пожирателей мне были противны. Хотя, не отрицаю, что и я к этому причастен. — Те магглы… На Чемпионате по квиддичу. Вы трепали их как кукол. У меня до сих пор перед глазами стоят эти люди, — девушка смахнула выступившие слезы. — Да, жуткое было зрелище, — протянул Малфой, — я это предложил.       Гермиона с отвращением вскочила на ноги. Она покраснела от ярости. — Вы, вы. ТЫ! Просто ничтожество! — Согласен. — Все Пожиратели достойны поцелуя Дементора! Ты в том числе! — Ты права, Гермиона. Наверное, нужно было позволить другим убить их и выпустить черную метку. Мне стало жаль маггловских детей, я предложил им эту глупую затею. Они пострадали, но в конечном итоге остались живы. В любом случае, я заслуживаю всех наказаний.       Гермиона вновь была в замешательстве. Она не хотела ему верить, он Пожиратель, возможно, манипулирует ею, пытаясь вызвать жалость. Или, может, просто привирает. — Вы лжете! — В чем же? — Вы Пожиратель и убийца! — То, что я был Пожирателем, и не отрицалось. Убийца, кхм… Да, несомненно, пусть не лично, но все же.       Гермиона совсем запуталась. Стал ли он более отвратителен для нее или нет, что изменилось от того, что он рассказал ей? Ей стало стыдно за пожелание поцелуя Дементора для него. — Извините, — проговорила она. Люциус улыбнулся. — Не стоит. Вы прямолинейная и искренняя, это очень ценится. Даже мной, хотя я и несколько отличаюсь от многих мужчин. Гермионе стало немного не по себе. — Расскажите мне что-нибудь, — попросил Люциус. Уже давно он хотел узнать ее лучше, такую смелую и воинственную девушку.       Она сильно отличалась от всех женщин, с которыми ему приходилось встречаться. Она первая не кокетничала и не пыталась казаться лучше, чем есть на самом деле. В ней отсутствовала жеманность, присущая почти всем представительницам прекрасного пола. И он не знал, это действительно ее настоящие черты характера или же отпечаток местонахождения. Все-таки тюрьма не предполагает какого-то игривого настроя.       Она отличалась от его представления о ней, которое он смог составить по рассказам Драко. Совсем не та «уродливая выдерга», которую описывал сын. — Что именно вы хотите знать?       Люциус улыбнулся. — Расскажи мне о Хогвартсе, о моем сыне, о том, как прошло твое детство там.       Гермиона невольно засмеялась. Ей было сложно представить, что она сможет рассказать Люциусу о Драко. — Ох, я не смогу припомнить ни единого дня без одного аристократического отпрыска, который бы не лез в наши дела, — смешливо протянула Гермиона. Когда ты перестаешь быть одиноким, даже мрачные стены Азкабана не могут погрузить в уныние. Гермиона сама не замечала, как легко общается с человеком, которого еще восемь месяцев назад не удостоила бы и взглядом. Было странно осознавать, что она больше не ненавидит его. — Хм, даже не буду рассказывать, что я слышал о вас, — проговорил Люциус. — Дайте угадаю! Вечная зазнайка Грейнджер! Чертова подружка Поттера! — Это мягко, — протянул Люциус, — а про подружку Поттера правда? — Он мой друг, — покраснела Гермиона. — Вы были бы не так умны, свяжись вы с Поттером, — проговорил Люциус. — Что вы имеете в виду? — опешила Гермиона. — Только то, что Поттер глуп как пробка. А вы заслуживаете нечто большего, чем быть просто тенью знаменитого мальчишки.       Гермиона не знала, обидеться ей или принять это как комплимент. Хотя, конечно, ей было неприятно, как он отозвался о Гарри. — Мы просто дружим. — Вот и оставайтесь друзьями, — отозвался Люциус и лег на кровать, готовясь ко сну. Гермиона же понимала, что сегодня ночью ей уже не сомкнуть глаз.