Это была ты?

      В Чимине кипит гнев. Он вылетает из кабинета директора и направляется в свою комнату. Пак зол, но в тоже время и расстроен. Его бесит, что дядя снова приплел его погибших родителей, чтобы как-то унизить. Каждый раз, когда у парня появляются проблемы и он отбивается от рук, дядя всегда говорит одну фразу: «А что бы сказали твои родители?»       — Да какая к черту разница, что бы они сказали?! — Пак с размахом захлопывает дверь, пугая рядом стоящих девушек.       Дорога до общежития кажется извилистой, слишком долгой, словно кто-то незаметно перенес здание в совершенно другое место. Чимин поднимается по лестнице, но останавливается на половине пути, когда в висках отдает резкой, пульсирующей болью. Он сильно жмурит глаза и, схватившись за голову, садится на корточки. Общежитие пустует, так как никому из учеников нельзя прогуливать занятия без уважительной причины. Если тебе плохо, в комнату обязательно придут, чтобы проверить тебя.       Комната встречает Чимина оглушительной тишиной. Он тащится к небольшой мягкой кровати и падает на нее, даже не раздевшись. Боль отзывается с новой силой, и Пак, еле подняв свое отяжелевшее тело, начинает искать прописанные ему лекарства. В последнее время такое случается нечасто. Раньше, когда он был совсем маленьким, его постоянно водили по врачам. Больница стала для него вторым домом.       Руки Чимина трясутся, когда из прикроватной тумбы он пытается достать таблетки. Он сжимает их в кулак, пытаясь остановить дрожь. Парень заглатывает таблетки и откидывается назад, тихо постанывая от нарастающей боли. Он медленно вдыхает и выдыхает, стараясь не делать никаких резких движений. Если не шевелиться и стараться не дышать, то боль не такая уж и сильная. Медленное, размеренное дыхание заставляет конечности отяжелеть, словно кто-то постепенно зарывает их в песок. И вот Чимин проваливается в глубокий сон.       — Чимин, вставай! Мама, почему он так много спит? Меня ты будишь рано, а его нет! — брат Чимина говорит тихо, хоть и возмущается, что брат все еще спит. Их мама тихо собирает вещи в дорожные сумки и нежно улыбается старшему сыну.       — Потому что он еще маленький. Ты тоже когда-то был таким, — она кивает головой в сторону мирно спящего Чимина, продолжая собирать вещи сыновей. Доён сидит на соседней кровати в позе лотоса и крутит в руке кольцо.       — Я не маленький! — сонный Чимин поднимается и трет слипшиеся глаза пухлыми ручками. — Я уже большой! — на лице женщины появляется улыбка и голова невольно наклоняется немного вбок, когда она смотрит на своего младшего сына.       — Раз ты такой большой, собирай свои вещи сам, — она встает с пола и показывает пальцем на раскрытый чемодан. Чимин неуклюже сползает с кровати и идет к нему. Мама мальчиков скрещивает руки на груди и смотрит на то, как младший сын пытается аккуратно сложить вещи. Доён закрывает рот рукой, пытаясь приглушить свой смех, смотря на старающегося брата со смешным выражением лица. Мама изо всех сил старается не выдавать улыбку, плотно сжимая губы, но, когда Чимин начинает снимать с себя пижаму, никто уже не может сдерживаться. Комната наполняется заразительным смехом мамы мальчиков.       — Дорогой, но зачем ты снимаешь пижаму? — она смеется и садится к сыну на корточки, доставая верх от пижамы обратно.       — Но мне же нужно будет там спать! А как я буду делать это без своей пижамы? — маленькие глазки ребенка увеличились в два раза, рот раскрылся от удивления, а руки он выставил ладошками вверх.       — Хорошо-хорошо. А теперь пошли завтракать и собираться, — Чимин снимает с себя штанишки, кладет их в чемодан и идет со всеми на кухню в одних трусах.       За завтраком братья веселятся и смеются. Складывается такое впечатление, что между ними нет разницы в шесть лет. Мальчики почти доедают кашу, когда в дом входит отец. Высокий, статный мужчина с идеально выбритым лицом и накаченным телом. На первый взгляд может показаться, что он грубый и строгий отец, но, когда он видит своих обожаемых детей, улыбка расцветает на его лице. Он подходит к сыновьям и целует их в макушки, а затем идет к жене, которая по сравнению с ним — дюймовочка. Мужчина заключает жену в крепкие объятия и целует в губы, на что дети хором кричат «Фу-у-у!» и выплевывают кашу обратно в тарелки. Супруги смеются и еще раз целуют друг друга.       — Так, хватит играть с едой. Доедайте, собирайтесь и едем, — мальчики быстро начинают есть вязкую массу, запивая все соком.       Когда все вещи собраны и погружены в машину, дети уже стоят на крыльце дома, переминаясь с ноги на ногу от нетерпения. Стоит только отцу сказать, что можно отправляться, как ребята уже бегут наперегонки к машине. Доён садится за мамой, так как успевает добежать быстрее, а Чимину достается место за отцом. Он капризничает, но как только по радио включают его любимую песню из детской передачи, то все обиды сходят на нет. И вот малыш уже поет и танцует, а родители смеются над тем, как смешно у него звучат некоторые слова. Чимин садится посередине, так, чтобы можно было увидеть дорогу через лобовое стекло. Он восхищенно кричит каждый раз, когда видит какую-то вывеску или постер, и постоянно просит прочитать то, что там написано. Веселая музыка играет в машине, создавая такую же веселую атмосферу. Когда мелодия заканчивается и ведущий начинает о чем-то говорит, то Чимин, услышав неизвестное ему слово, пытается повторить его и спрашивает, что это такое. В этот раз ведущий сказал про аниматоров. Чим сразу выпрямился и какое-то время сидел с задумчивым выражением лица, а потом спросил:       — Кто такой амнимтор? — мама Чимина непонимающе посмотрела на мужа, который так же как и она, не мог понять, что сын хотел сказать.       — Кто-кто? — сдерживая смех, спросила женщина, поворачиваясь к сыну.       — Амнимтор! — Чимин морщит маленький широкий носик и сжимает руки в крошечные кулачки. Все громко смеются, когда малыш бьет по ноге старшего брата.       — Чимин, смотри, олененок! — отец показывает на обочину, где стоит маленькое животное. Мальчик забирается на сиденье, садится на колени и смотрит в стекло заднего вида. Он громко кричит «Олень!» и показывает пальцем на него.       Удар.       Громкий крик.       Звук разбивающегося стекла.       Машина влетает в фуру, которая выехала на встречную полосу. Отец Чимина пытался вырулить, но было уже поздно. Осколки стекла разлетаются в разные стороны. Скрежет металла не может заглушить разрывающий на кусочки сердце крик матери. Она кричит. Очень громко и пронзительно. Но не от боли. Она выкрикивает имена сыновей. Ее голос сейчас не похож на такой привычный всем голосок, которым она разговаривает с любимыми. Сейчас он больше похож на вопль человека, на чьих глазах умирает семья. Она не может пошевелиться, потому что искореженный металл прошел через ее грудь, намертво приковав к своему месту. Она все еще зовет мужа и детей, но постепенно вопль теряет былой напор, словно воздуха в легких не хватает. Тоненькая струйка крови стекает из ее рта, продолжая путь по подбородку. Огромное алое пятно крови, похожее на раскрывающийся на рассвете бутон красной розы, разрастается на ее груди. Ее глаза медленно закрываются и открываются, но она все продолжает твердить одно и то же, продолжает звать детей. Она смотрит на мужа, который даже не шевелится. Из последних сил женщина тянет руку в надежде дотронутся в последний раз до любимого мужчины, но на секунду ее рука зависает в воздухе и падает вниз, оставаясь лежать без движения. Теперь только слышно, как плачет маленький мальчик, зажатый где-то между сидений. Он плачет и кричит, пытается вырваться наружу, но смятые двери машины заключают ребенка в ловушку. Он внизу, под сиденьями, с раздробленной на маленькие щепки костью ноги. Но плачет он не только от боли. Он хочет к маме. Хочет чтобы мама обняла его и поцеловала в макушку, нежно напевая успокаивающую мелодию, которую она часто пела ему после ночных кошмаров.       — Мама! Мама! Мамочка, помоги! Пожалуйста, помоги! — оглушительный крик малыша — единственное, что слышно теперь в машине. Красное от крика и плача лицо ребенка испачкано свежей кровью. Он пытается двигаться, но как только делает это, боль пронзает все его тело иглами. Набрать воздух в легкие так же невозможно, поэтому крик постепенно стихает, превращаясь в еле различимый шепот.       — Чимин, не плачь, пожалуйста. Братик всегда рядом с тобой, — ребенок смотрит вверх и видит бледное лицо брата, которое залито кровью. Когда он говорит это, то капля алой жидкости капает на лицо Чимина, но ребенок не шевелится. Он просто смотрит на улыбающегося брата, из тела которого медленно испаряется жизнь. Малыш молчит, пытается поднять руку выше, но не может. Слезы льются из его маленьких опухших глаз и смешиваются с кровью, затекая ему в уши.       — Братик, не молчи! Не молчи! Братик, я люблю тебя! Пожалуйста, помоги мне… Мне больно. Братик, спаси… — но брат уже ничего не говорит. Он больше никогда ничего не сможет сказать. Теперь он заснул вечным сном.       Чимин открывает глаза. Вокруг все черное. Непроглядно черное. Есть только машина, которая едет по невидимой дороге. Чимин знает эту машину. За рулем сидит отец, а рядом с ним мама, которая повернулась назад и смеется над кем-то, кто сидит сзади. Он смотрит туда, а там его брат и он сам… Все повторяется вновь. Чимин видит олененка. Он знает, что будет дальше. Хочет побежать и остановить, но его ноги не двигаются. Появляется фура и он кричит. В машине все играет веселая песня, а маленький он смотрит на милого олененка на обочине. Тот Чимин ничего не подозревает, он просто радуется, как и все нормальные дети. В последний раз. Чимин видит, как фура сворачивает с пути и летит на машину. Столкновение. Маленький автомобиль влетает под многотонную машину, утаскивая на тот свет своих пассажиров. Он видит, как брат дергает малыша на себя, заслоняя своим телом.       — Нет! — Чимин кричит так громко, кажется, что еще чуть-чуть и легкие не выдержат. Он слышит, как его зовет мама, слышит, как кровь пузырями выходит из ее горла с каждым рваным вздохом.       — Я здесь! Мама, я здесь! Мама! — он падает на колени, не в силах больше стоять. Горячие слезы катятся по его щекам и только тихое «Почему?» звучит в воздухе.       — Нет! — Чимин вскакивает с кровати. Холодный пот смешивается с обжигающими слезами, сердце бешено стучит. — Нет, нет, нет, нет… — он хватается за голову, оттягивает волосы назад и немного пошатывается. — Простите меня, простите… Простите…