Это была ты?

      Три часа. Ты ворочаешься в кровати уже три долгих часа, но сон никак не приходит. Как только ты закрываешь глаза, сразу начинаешь думать о Чимине. Об этом маленьком, скверном пареньке. Но о таком привлекательном… Ты резко вскакиваешь с кровати и подходишь к шкафу, доставая из него спортивный костюм. Тебе срочно необходимо проветрить голову: подышать свежим воздухом и привести мысли в порядок.       На улице свежо. Прохладный воздух невольно заставляет тебя озябнуть, и кожа мгновенно покрывается маленькими мурашками. На заднем дворе школы находится очаровательный сад, но в настоящий момент он, к сожалению, не такой завораживающий, как на снимках, сделанных кем-то летом. Голые деревья, раскачиваемые беспощадным ветром, бьются ветвями друг об друга, создавая приятный шум. Ночное небо переливается миллиардами ярких огоньков. Создаётся впечатление, словно там, высоко над тобой, существует ещё один мир, огни городов которого сейчас блестят на небосводе. Ты идёшь по сравнительно узкой дорожке, упиваясь безмятежной тишиной и полным одиночеством, но твой покой нарушает неясный гул из крупных кустов. Вначале ты хотела уйти куда-нибудь подальше, но всё-таки пошла туда, когда из тех самых кустов неожиданно раздалось тихое: «Блять». Приблизившись, ты увидела, что возле кустов стоит Чимин, который безуспешно пытается перелезть через высокий забор.       — Пак Чимин! Что ты делаешь?! — ты громко кричишь на него, находясь за его спиной. Видишь, как абсолютно всё тело молодого парня содрогнулось от неприятной неожиданности и напряглось. Он стоит в полусогнутом положении и благодаря абсолютной тишине ты легко можешь услышать: «За что мне это?»       — Учитель Со, — он медленно поворачивается к тебе с широкой улыбкой (из-за этого его глаза превратились в маленькие полосочки), показывая свои белоснежные зубы. Он продолжает делать вид, что рад видеть тебя, до того момента, пока не замечает твоё недовольное выражение лица и сложенные в замок руки на груди.       — Куда собрался? Ты же прекрасно знаешь, что ученикам этой школы нельзя покидать её территорию, — ты бесишься. Только твоя голова окончательно освободилась от мыслей о нём… Но теперь ты представляешь, как он точно так же перелез через забор и поехал в клуб в тот самый злополучный день. Ты ведь даже не подозревала, что могла переспать со школьником.       — Учитель, просто идите спать, — он резко разворачивается и начинает снова перелезать через решётки.       — Ну уж нет! — ты хватаешь его за край кофты и тянешь на себя. Парень быстро опускается на землю, едва ли не падая. — Ты никуда не пойдёшь, Чимин!       — Да кто ты такая, чтобы указывать мне куда я пойду, а куда нет? — он немного наклоняется вперёд, обдавая тёплым дыханием твоё лицо. Ты отходишь назад, освобождая себя от подобного тесного контакта. Но Чимин не даёт тебе далеко отойти, хватая запястье и прижимаясь к тебе. Его тело практически вплотную стоит к твоему. Он поднимает выше твоё захваченное его мёртвой хваткой запястье.       — Пак Чимин, отпусти меня! Немедленно! — ты стараешься говорить как можно жёстче, но сильная боль в руке заставляет голос немножко надломиться.       — Я тебя сейчас отпускаю, а ты идёшь туда, куда шла, — он говорит тихо, но грубо. Ты тянешь руку книзу, но он дёргает её ещё выше, оставляя на уровне ваших лиц.       — Если ты сейчас же меня не отпустишь и не пойдёшь в свою комнату, то завтра окажешься в кабинете директора. Тебе понятно? — смотришь ему в глаза и видишь, насколько он зол сейчас. Как только с твоих губ слетает слово «директор», его хватка значительно усиливается. От резкой боли ты вскрикиваешь, и ноги немного подкашиваются. Твоё лицо искажается гримасой боли, но Пак упорно продолжает сжимать твою руку.       — К директору? Серьёзно? — он наклоняется к твоему лицу так близко, что ты легко можешь рассмотреть каждую ресничку. Он приближается к шее и проводит по ней кончиком носа, шумно вдыхая аромат. — Он мне ничего не сделает, учитель Со, — он поглаживает носом мочку твоего уха, а потом отпускает тебя. Ты стоишь неподвижно, наслаждаясь тем, как приятно ощущается его дыхание на холодной коже. Чимин разворачивается, идёт к забору и перелезает через него, оставляя тебя стоять одну. Твоя рука пульсирует, а пальцы покалывает от приливающей к ним крови. Ты глубоко дышишь и не можешь понять, что произошло. Но одно ты знаешь точно. Первым делом завтра ты пойдёшь к директору.

***

      Раннее утро, а ты яростно гладишь вещи. Сейчас тебе предстоит пойти к директору и рассказать о побеге Чимина. Если бы его поймали в прошлый раз, не произошло бы той роковой встречи, и он бы не приставал к тебе, как только выпадает удобный момент. Из-за того, что никто не может утихомирить его пыл, сейчас именно тебе приходится разбираться с такими проблемами, как Пак Чимин.       Дорога в кабинет господина Кан показалась мучительно долгой. Коридор неожиданно стал слишком длинным и обзавёлся невероятно огромным количеством поворотов, которых ты до этого не замечала. Стоя напротив громоздкой двери кабинета, ты думаешь о том, что это чрезвычайно плохая затея, и тебе стоит просто оставить всё как есть. Но потом в голове всплывает картина вчерашнего происшествия. Ты сжимаешь руки и резко выдыхаешь. Дверь начинает поддаваться тебе, но ты замираешь, когда внезапно слышишь голос Чимина.       — Дядя, ты можешь перестать меня постоянно контролировать? Я не маленький ребёнок. В этой школе я старше каждого ученика. Как долго это будет продолжаться? — Чимин разговаривает на возмутительно повышенных тонах с господином Кан. Ты хочешь зайти в кабинет и угомонить Чимина, но только сейчас до тебя доходит сказанное им слово «дядя». Ты аккуратно убираешь руку с дверной ручки и начинаешь нагло подслушивать.       — Чимин, почему ты ведешь себя так? Я дал тебе все необходимое, так почему же сейчас ты стал таким? — голос директора звучит весьма печально. Ты представляешь, как лицо директора, такое светлое и всегда улыбающееся, сейчас перекосилось печалью и непониманием, и сердце сжимается от этой картины. Тебе стыдно, что ты так ужасно поступаешь, подслушивая их разговор, но любопытство берёт вверх и втаптывает в грязь весь стыд.       — Дядя, не пытайся заменить мне моих родителей. Ты помог мне вырасти и только. Я стал тем, кем должен был стать, — он говорит грубо, выделяя каждое слово. Чимин тоном показывает, что диалог закрыт, но видимо не для директора.       — Что сказали бы твои родители, увидев тебя таким? — эта фраза срывается с губ господина, и в комнате повисает гробовая тишина. Стало настолько тихо, что твоё собственное дыхание казалось для тебя слишком громким.       — Не смей приплетать сюда моих родителей! — от резкого и громкого голоса Пака ты вздрагиваешь. Когда до тебя доносятся быстро приближающиеся шаги, ты как можно быстрее бежишь спрятаться за угол, надеясь на то, что Чимин пойдёт в противоположную сторону. Ты слышишь, как открывается дверь, и парень быстро удаляется от тебя. Ты с облегчением вздыхаешь и направляешься в кабинет директора. Только войдя в комнату, ты понимаешь, что сейчас совершенно неразумно рассказывать ему о побеге Чимина, но господин Кан уже приветствует тебя и предлагает присесть. Его лицо выглядит невероятно печально, на нём нет привычной согревающей улыбки, да и морщины кажутся особенно глубокими.       — Учитель Со, вы что-то хотели? — он старается говорить бодро, в привычном ему тоне, но в его голосе все же проскальзывают печальные нотки. Ты открываешь рот, но потом вновь его закрываешь. Сейчас ты похожа на выброшенную на берег рыбу, пытающуюся вздохнуть. Ты осматриваешь комнату, в поисках спасения для своего положения. Первое, что попадается на глаза, — это полка с книгами различных переплётов, цветов и размеров.       — Краски! — директор сводит брови вместе и продолжает смотреть на тебя, не понимая, что ты подразумеваешь под словом «краски». — Ой, я хотела сказать, что у нас закончились краски. Да и кисти нужно приобрести. К тому же весь инвентарь не менялся уже очень давно. Недавно сломался один из мольбертов, а заменить его нечем… — господин Кан перебивает тебя, выставив перед собой руку. Ты замолкаешь и смотришь на его лицо. Он хватается большим и указательным пальцами за переносицу и ещё больше хмурит брови.       — Хорошо, я вас понял, учитель Со. Всё будет. А сейчас, не могли бы вы уйти? Я себя неважно чувствую, — он садится на стул и опускает голову на ладони, зарывая пальцы в седых волосах.       — Да, конечно. Простите, — ты кланяешься и уходишь, тихо закрыв дверь.       Постояв ещё какое-то время напротив закрытой двери, ты вздыхаешь и направляешься в учительскую. Все учителя сейчас на уроках, поэтому комната абсолютно пуста. Опускаешься на мягкую обивку небольшого дивана и смотришь куда-то перед собой. В голове всплывает куча вопросов, ответы на которые ты можешь получить только у директора или же у самого Чимина. Но с чего это вдруг он расскажет тебе о своей семье и о том, что произошло? Да и господин Кан не будет вдаваться в подробности своей жизни в разговоре с обычным учителем. Несколько вопросов волнуют тебя особенно сильно. Почему у Пак Чимина и господина Кана разные фамилии? Что произошло с родителями Чимина? Сколько ему на самом деле лет? И почему никто не сказал, что Чимин племянник директора?       Пока ты раздумывала над этим, кто-то помахал рукой перед твоим лицом, заставляя тебя быстро заморгать. Глаза начали слезиться от пересыхания, поэтому пара одиноких слезинок скатилось по твоим щекам.       — О мой бог! Почему ты плачешь? — коллега смотрит на тебя немного испуганно и садится рядом. Это Чон Тэян, учитель музыки. Она была одной из первых, кто завёл с тобой общение, когда ты только пришла. Это молодая женщина тридцати лет. Её муж работает в этой же школе учителем английского. И скоро она уходит в отпуск, так как сейчас она является живым инкубатором для малышки.       — Нет! Я вовсе не плачу. Просто задумалась и забыла моргать, — она начинает смеяться громко и заразительно, но резко прекращает, когда крошка бьёт её ногой. Тэян кладёт руку на выпирающий живот и потихоньку гладит его.       — Не стоит больше меня смешить. Иногда она, видимо, тоже смеётся со мной, а потом икает. Это такое необычное чувство, — она мягко улыбается, продолжая поглаживать животик. Одного взгляда хватит, чтобы понять, насколько безгранична любовь матери даже к ещё не родившемуся ребенку. И тут в твоей памяти всплывает обрывок фразы господина Кан: «Что бы сказали твои родители?»       — Тэян, что ты знаешь о семье Пак Чимина? — она немного меняется в лице и её улыбка становится немного печальной. Что-то внутри тебя сжимается от этого, и волнение подступает к горлу.       — Пак Чимин… Он сирота. Его родители погибли очень давно. Это всё, что я знаю. О нём вообще очень мало известно. Он не распространяется о таком. Чимин закрытый мальчик. У него полно друзей, только все они ненастоящие. Думаю, иногда ему бывает очень одиноко. Хочется помочь ему, но он никого не подпускает к себе, — в конце своей речи Чон грустно вздыхает и идёт к столу, заварить себе чай. Ты вспоминаешь о том, как бурно Пак отреагировал на фразу директора о его родителях. Видимо, это является для него больной темой.       — И ещё. Сколько ему лет? И почему он старше всех остальных учеников? — ты сразу думаешь о том, не кажутся ли эти вопросы слишком подозрительными? Столько внимания одному ученику… В надежде, что Тэян ничего не заподозрит ты ждёшь ответа. Для того, чтобы показать, что тебя не особо волнует то, что ты спросила, ты спокойно завариваешь себе кофе, делая безразличное выражение лица.       — Ну, на сколько мне известно, по каким-то причинам он пошёл в школу позже всех остальных, а потом и в старшую школу поступил также на год позже. Тем самым он старше всех учеников на год или на два. По каким причинам он не начал учиться в своем возрасте мне неизвестно, — она пожимает плечами и садится на диван, закидывая ноги на меленький столик напротив.       — Хорошо. Спасибо, что помогла мне, — ты забираешь вещи и выходишь из учительской. Голова забита тем, что ты сегодня узнала. Ноги сами несут тебя в кабинет. В нём тихо и спокойно, пахнет красками и маслом. Сидя за столом ты думаешь о Чимине. Не о том Чимине, который может заполучить любую девушку, стоит ему только захотеть, а о том маленьком мальчике, лишённого родительской любви, незнающего, что такое объятия матери и наставления отца. У него ведь даже не было счастливых дней, проведенных с семьей, о которых он мог бы вспоминать, когда ему становится грустно.       Он никогда уже не сможет сказать своим родителям «спасибо», ведь все, кто у него есть — это он сам.