Только ты

      — Лиззи, а что бы ты сказала, появись у тебя возможность стать снова маленькой девочкой? — прозвучал вопрос Рэда над чашкой кофе. Обычно, размешивая сливки, он так интересовался, положен ли ему сегодня полезный для здоровья сэндвич, с зерновым хлебом и тунцом.       — Рэд, какой в этом вопросе смысл? Ты что, научился возвращать время вспять, превращать воду в вино, или ты постиг тайны Бхагават-гиты? — пытаясь отшутиться, ответила Лиз.       Утро вдвоем уже становилось привычным, но от этого оно не стало обыденным. Элизабет с нежностью наблюдала за переменами в лице Реддингтона. Хмурую маску после легкого завтрака и кофе он сменял на выражение сытого и довольного кота. Что свидетельствовало о том, что он проснулся, и не прочь пошутить. Сегодняшняя шутка могла бы позабавить Лиз. Но у нее имелась дурная привычка — сразу начинать думать всерьез о том, над чем обычные люди просто смеются.       — Нет, ни одно из твоих предположений не имеет ничего общего со мной, хотя… я и могу многое, едва ли уступающее в фантастичности упомянутым событиям.       — О, чуть не забыла о твоей потрясающей скромности, — уже откровенно смеясь, забирая пустую чашку, заметила Элизабет. — И нет, я не хотела бы снова стать маленькой. Это означало бы пойти снова в школу, быть нелепо одетым, угловатым подростком. Терпеть шуточки прыщавых одноклассников. А, да. Есть еще одна деталь. Есть мнение, что человек помнит себя лет с пяти. Так вот, готова поспорить, что я помню себя намного раньше. Уж не знаю, чем это объясняется, но мне иногда снится, как мои руки, прижаты вдоль тела, потому что я завернута в пеленки или детское одеяло. Я кручусь, пытаясь ослабить эти путы, но все напрасно. Это довольно неприятно. Но, если бы мне кто-нибудь мог гарантировать одно событие, лишь одно… Тогда я согласилась бы.       Элизабет высушила руки полотенцем, зная, что Рэд не любит прикосновения сырых рук. Подошла к нему, и уткнулась в его затылок. Ощутила под руками отрастающие волосы, их приятную, любимую колючесть.  — Только не говори мне, что хотела бы сходить на концерт Битлз, или Роллинг стоунз, на пике их славы, — с наигранным разочарованием ответил Рэд.  — Да, ты почти угадал! — засмеялась Лиз.  — Да, я всегда подозревал, что тебя так и тянет к богатым и знаменитым. Ладно, говори свое условие, я записываю!  — Мы родились бы в одно время, лишь с небольшой разницей. Жили бы неподалеку. Но встретились бы не тогда, когда жизнь полна разочарований, запретов, правил и школьных инструкций, а, скажем, после колледжа. Когда уже более или менее свободны и самостоятельны.  — Так, то есть ты просто грубо намекаешь мне, как я стар? Это жестоко, Лиззи. Но, чему я должен удивляться?  — Нет, боже мой, нет, Рэд! Как ты мог такое выдумать?! Нет, просто я хотела бы, чтобы мы не потеряли столько времени, приобретая наш сегодняшний опыт, набивая себе шишки, если бы можно было обойтись без этого.  — Знаешь, это был глупый вопрос. А скажи, где гарантия того, что мы, такие молодые и офигенные, встретились бы, и не прошли бы мимо друг друга? Чем бы я зацепил тебя, чем бы ты покорила меня? Черт, а ведь и правда, подумала Лиз. И поняла, что ни за какие коврижки не променяет то, что есть сейчас, на любое светлое, но призрачное «могло бы быть».  — Хорошо, что ты сегодня так самокритичен. Тогда к чему был этот вопрос, сбивший меня с толку?  — Да, стоило выражаться точнее. Хотела бы ты начать все сначала, но уже сейчас, когда есть мы, и есть наша малышка. Отсчет пойдет от этого момента. Так что скажешь?  — Рэд, ты меня пугаешь. Стало не намного яснее. О чем ты?  — О том, что мы заслуживаем, что ты и Агнес заслуживаете более спокойной жизни. Без тревог, без опасений. Все это может быть в нашем распоряжении, если ты способна принять такое решение. Последние события укрепили меня в мысли, что не всем людям на нашем пути можно верить. Иногда самые достойные, или казавшиеся таковыми, могут подвести, их обещания кануть в небытие. Да, есть и абсолютно верные друзья, и их намного больше. Чему я невероятно рад. Однако, почему бы нам не стать просто счастливыми родителями очаровательной дочери?  — Ты опять не слишком точен. Ты предлагаешь мне оставить работу?  — Не только тебе. Я и себе могу позволить оставить свою. Мы можем воспользоваться тем, что я предлагал Каплан. Я не хочу больше держать этот вариант для самого безвыходного случая. Будем считать, что он уже наступил. Меня подвели люди, гарантировавшие мою безопасность безоговорочно. А спасли те, кто был не обязан этого делать в принципе. Значит, я тоже свободен от обязательств. И не вижу смысла дальше продолжать работу, которая успела порядком наскучить. Остров ждет нас, не вижу больше причин откладывать счастливую возможность. Давай просто начнем жить так, как хотим, не откладывая.       Прошло три недели после этого разговора. Немыслимо, чтобы кто-то отказался от такого заманчивого предложения. У Элизабет тоже не было повода отказаться. Были небольшие опасения, но и с ними она справилась. Потому что назвать счастливой их жизнь до этого момента было явно нельзя. Были моменты счастья, яркие и незабываемые. Как салют. Как праздник Рождества. А между этими краткими моментами, вспышками счастья — тревоги, сомнения, постоянный риск потерь. Нет, конечно, она была благодарна судьбе за многие счастливые моменты. Но, хотелось уже простого и тихого счастья.       Поэтому вид зеленой лужайки, качели на ней, пальмы, а за пальмами синее-синее море — это ли не пейзаж мечты? Приятное тепло, и даже зной в полдень — к этому легко привыкаешь, так как все достижения цивилизации присутствовали на этом острове, выбранном Реддингтоном для своего убежища. Убежище было построено в лучших традициях колониального стиля. Большая часть острова была благоустроена настолько, чтобы прогулки были приятными. Помимо огромного дома Реддингтона, рядом стоял дом для персонала. Сад напоминал французские сады, с их правильными геометрическими формами. С веранды открывался необыкновенный вид, и сама собой возникла привычка наблюдать отсюда закат за чашкой чая, или, по особому поводу — за бокалом вина.       Жизнь на острове, однако, не превратилась в праздное любование рассветами и закатами. Поскольку первейшей задачей Рэда было выстроить их жизнь, удобной и рациональной, он не забыл и об организации образования Агнес. Так, к ее домашнему обучению они оба прилагали достаточно усилий, предоставив точные науки — Элизабет, а гуманитарные предметы — Рэду. Агнес была достаточно загружена, чтобы не успеть проявить сожаления, что рядом нет сверстников. Хотя, как стало известно со временем, дети на острове все же жили, это были дети тех людей, которые обосновались на острове задолго до их прибытия. Персонал вообще поначалу держался отстраненно, следуя инструкциям, полученным много лет назад. Они здесь служат, живут довольно обеспеченной и безбедной жизнью, для всего этого пожертвовав только одним — общением с внешним миром. У каждого из них была своя история, поведал Дембэ. У многих такая же драматичная, что и его история с Реддингтоном. Потому все здесь были преданы Реддингтону безоговорочно. И поэтому о потере связи с внешним миром они вряд ли сожалели, это было скорее благо.       Предшествовавший всему этому отъезд Элизабет и её увольнение были стремительными. Сожаления о расставании с друзьями немного омрачали предвкушение райской жизни, однако, на другой чаше весов находилось гораздо больше аргументов «за» нежели «против». Было принято решение объявить, что они направляются во Флориду, где климат будет полезен маленькой Агнес, по настоянию докторов. Реддингтон прекрасно понимал, что «почтовое отделение» уже давно стало для Элизабет не просто работой, а вторым домом, и второй семьей. Но пора было подумать и о первой. Поэтому он предложил Элизабет организовать небольшую спонтанную вечеринку на борту яхты «Моя королева». Купер, разочарованно поворчав, поддержал идею вечеринки, тем более, что Рэд настаивал на его присутствии вместе с женой. Ред привез Элизабет, Агнес и Марию немного раньше отправления. Агнес с Марией отправились на экскурсию по яхте, которую взялся провести капитан. Лиз он попросил зайти в каюту. В ту самую, где королевская акварель, королевская кровать. Элизабет хотела было возразить, что сейчас не время для уединения, гости уже скоро прибудут, но, когда дверь в каюту открылась, первое, что она увидела, было ослепительной красоты платье цвета айвори. Оно не было вычурным, скорее, просто элегантным. Она вспомнила свой «Космополитен», случайно оставленный открытым на странице с этим платьем. Бывали и с ней минуты женской слабости, когда в ней просыпалась «девочка-девочка», всегда мечтавшая об идеальной свадьбе. Это случилось в первые дни, когда Рэд поселился в ее квартире в Джорджтауне. Не будь он Реддингтоном, он бы просто прошел мимо. Но, в этом было что-то особенное. Это знак, подумал Ред. К поиску данного экземпляра были моментально подключены светские связи всех его друзей, а также друзей его друзей. И через три дня платье в столь же изящной коробке, как оно само, было доставлено на яхту. Капитану было поручено ждать особых распоряжений, принимать посылки. Вскоре у него состоялся с Реддингтоном весьма серьезный разговор, который, судя по их рукопожатию, закончился весьма успешно. Дембэ, наблюдавший за всеми этими приготовлениями, все же осмелился спросить Рэда, насколько он уверен в том, что он собирается сделать. И в том, что обо всем этом может подумать Элизабет. На что Реддингтон пожал плечами, и ответил:  — Пожалуй, мы с Элизабет уже давно сделали своей выбор. При том, как мы читаем и угадываем мысли друг друга, думаю, мой риск — не слишком велик. Она делала столько, сколько я и ожидать не мог, даже когда я ее об этом не просил. Сейчас же я делаю то, чего она заслуживает, но никогда не стала бы просить. А времени, чтобы сделать все, как полагается, не так много. Завороженно глядя то на платье, то на Реддингтона, Лиз прошла в каюту.  — Задам тебе традиционный вопрос, — доставая бархатную коробочку из кармана, — и вставая на одно колено, спросил Рэд, — Согласна ли ты, Элизабет, стать моей женой?       — Да, — кивая и едва справляясь со внезапно нахлынувшими слезами, ответила Элизабет.       Церемонию провел капитан, о чем и просил его Реддингтон. Яхта стояла на рейде, и с нее открывался великолепный вид. Привести невесту к жениху было поручено Куперу. Всё прошло более безупречно, чем сотни отрепетированных свадеб. Потому что, когда звезды сошлись, все получается идеально. И отец невесты находится, который справляется со своей миссией не хуже, чем родной. Яхтенный зал-ресторан был украшен без особой помпезности, но вполне создавал настроение. Пара официантов (из ресторана близкого к Реддингтону человека) вполне справлялись с несложной задачей, так как количество гостей было заявлено как «только свои». Поскольку гости особо не готовились к такому событию, то и речи были сказаны исключительно от души. Ответные слова благодарности Элизабет и Реддингтона были такими же искренними. Реддингтон правильно рассчитал, что, несмотря на внезапное увольнение спецагента Элизабет Кин, ее друзья не смогут теперь упрекнуть ее в злом умысле и коварстве — ну у кого же язык повернется, ведь никто же в самом деле не станет осуждать счастливых новобрачных. Купер вскользь подметил, что отдел продолжит свою работу, в точности так, как он работал до появления в нем Элизабет. Лицо Ресслера не выражало стопроцентной уверенности в этом, а уж выражение лица Арама вообще сложно было описать. Однако, как настоящий друг, не мог же он сожалеть о том, что эти двое наконец станут счастливы.

***

Вечеринка закончилась далеко за полночь, когда Мария уже уложила спать Агнес, впечатлений которой теперь хватит надолго, после такого-то события. Яхта вернулась к пирсу, и когда гости благополучно покинули ее борт, отправилась с новобрачными в свадебное путешествие.       Вот так и началась новая жизнь для мистера и миссис Реддингтон. Скучно никому не было. Сожалений не наблюдалось. Повсюду слышны были только восторженные крики Агнес, звонкий смех Марии (которая, само собой, также не отказалась от переезда). Дембэ наконец-то тоже смог воссоединиться с семьей, хотя их решение они могли в любой момент отменить. Все было прекрасно, и разрешалось говорить обо всем, кроме, пожалуй, только одного — никто не знал, что это за остров, как он называется, и где находится. А те же, кто знал, говорить об этом были не должны. Конечно, связь с внешним миром была продумана. На вертолетной площадке стоял прекрасный новейшего класса вертолет. Но пока что никто, к радости Реддингтона, не проявлял желания покинуть их маленький рай.