Только ты

      — По-мо-ги-те… — услышала Элизабет, стоя в совмещенном санузле гостиничного номера на первом этаже. Это был едва слышный, слабый женский голос. — Помогите мне… — послышалось вновь. Было не ясно, этажом выше, или двумя.        Ресслер обошел все номера на первом этаже, и встретился с Лиз у выхода.  — Я слышала, как кто-то зовет на помощь, возможно, это Дженнифер.       Администратор, лениво уставившийся в телевизор, быстро взбодрился при виде значка ФБР и пистолета Ресслера, выложил ключи от всех номеров, указанных Лиз. Лестница издавала скрип, как бы они не старались не создавать излишнего шума. Гостиница в Александрии (куда привела их слежка с помощью Арама) оказалась такой ветхой, что странно было вообще, что здесь еще кто-то мог поселиться. Хотя, в былые времена, возможно она могла бы претендовать на звание комфортабельной. Номер на втором этаже был пуст, и они направились выше.       В номере на третьем этаже горел свет. На столе в комнате стояла бутылка недорогого шампанского, пара бокалов и тарелка с фруктами. Элизабет толкнула дверь в ванную, и она открылась. В ванне, наполненной водой, лежала Дженнифер, руки её были в крови, кровь стекала в воду. Глаза Джен были закрыты. Ресслер немного потеснил Лиз от ванны, сам проверил пульс.  — Вызывай скорую помощь, она еще жива, — сказал Дон, перевязывая руки Дженнифер. Лиз схватила покрывало, и помогла Ресслеру достать Джен из ванны. Пока тянулись минуты в ожидании, она осмотрела номер. Ожидать, что преступник оставит здесь следы, было бы нелепо. Все выглядело, в принципе, как самоубийство.  — Стоп — но, самоубийца не будет звать на помощь, — возразила сама себе Лиз.  — Возможно, она испугалась и передумала, когда ей стало плохо, — предположил Ресслер.  — Нет, я не верю в это, нам нужны криминалисты — проверить бокалы и шампанское. Проверить отпечатки на лезвии, что осталось в ванной. Проверить одежду Дженнифер, вдруг преступник оставил на ней ДНК. Все это так ожидаемо — Дженнифер сделала то, к чему он ее подтолкнул, и более она ему была не нужна! — быстро и возбужденно бормотала Элизабет. — Надеюсь, она потеряла не так много крови…. Нам надо было поторопиться, а мы….  — Агент Кин, она будет в порядке, я просто уверен в этом, — попытался успокоить Элизабет Ресслер, перейдя на официальное обращение, при виде подоспевших парамедиков. Они ловко переложили Джен на носилки, проверили жизненные показатели, поставили капельницу.  — Элизабет, — ты можешь поехать в больницу с мисс Хайленд, а я дождусь здесь криминалистов, черт знает, может нам повезет с уликами.       Элизабет торопливо спустилась по лестнице, запрыгнула следом за носилками в машину скорой помощи. Наблюдая за уверенными движениями девушки — парамедика, которая наставляла, по-видимому, парня-новичка, она окончательно успокоилась. По-хорошему, белой завистью немного позавидовала им — это же так здорово — уметь спасать жизни. На какой-то момент даже пожалела, что не выбрала своей профессией медицину. Правда, момент был достаточно кратким, так как тут же поймала себя на мысли, что никогда бы не справилась с такой работой — ни физически, ни эмоционально. Вспомнила Ника, раненого Тома. Потом снова Ника, спасающего Реддингтона. Потом… Ника, спасающего ее и малышку. Нет, безусловно, эти люди — на втором месте после Бога… Ей стало невыносимо горько и стыдно за свой обман. Но она быстро справилась, договорившись сама с собой о том, что у нее не было выбора в тот момент, и под воздействием обстоятельств, медицинских препаратов, уговоров близких людей, она не столь ясно мыслила, чтобы ее решение было взвешенным и мудрым. Что и говорить — человек сам с собой всегда договорится, и для себя будет самым лучшим адвокатом.       Тем временем машина скорой помощи оказалась перед больницей св. Елизаветы. На полном автопилоте Лиз отправилась в комнату ожидания, проверив только там свой телефон и сообщение от няни. Когда Дженнифер оказали помощь, вышел врач, сообщил о ее состоянии на текущий момент. Сказал, что сейчас она находится под действием препаратов, и поговорить с ней можно не ранее 7 часов утра.       Элизабет сейчас волновало не только состояние Дженнифер. Завтра утром, ко всему прочему, ей нужно будет рассказать обо всем этом Рэду, у них разрешено свидание в тюрьме. Странное дело, оказалось, он ничуть не был взбешен всем происходящим, или очень умело маскировал свой гнев. Тогда как Лиз метала громы и молнии, он, при упоминании о Джен, был до противного мягок и спокоен. Это было за пределами понимания Элизабет!  — Лиззи, будь к ней, пожалуйста, снисходительна и добра, по возможности, обещай мне, — вот и все, что он смог сказать, когда узнал, кто был виновником его неожиданного ареста. Это было так не похоже на консьержа преступности, на одного из самых-самых, и прочее, прочее… что, ну никак не добавляло спокойствия и понимания несчастной Элизабет.       Ресслер, закончивший осмотр гостиницы с криминалистами, забрал Элизабет из больницы, и отвез ее до квартиры в Джорджтауне. Говорить у обоих уже не было сил.  — Дон, так поздно, что скорее всего, уже рано. И ты можешь остаться, диван в гостиной довольно удобный, — неуверенно предложила Лиз, на душе было и без того гадко, так еще Дональду пришлось везти ее в Джорджтаун.  — А знаешь, я не откажусь, — неожиданно легко согласился Ресслер.       Элизабет тихонько пробралась к себе в спальню, быстро приняла душ, и неожиданно быстро провалилась в сон. Ночь была короткой. Сны сменяли друг друга стремительно, и под утро она оказалась разбужена просто кошмаром, довольно явственным. Работая за ноутбуком, набирая текст, сверяясь с различными источниками, открывая новые и новые вкладки, она вдруг почувствовала, как клавиатура под ее пальцами стала невыносимо горячей. Лиз приподняла ноутбук, но он вдруг стал мягким, как сыр в гамбургере, и батарея, такая же мягкая, практически вытекла из основания.       Вынужденная быть бодрой по причине присутствием в доме гостя, Элизабет решила проявить себя хорошей хозяйкой. Приготовила тосты, заварила кофе. Она надеялась, что до пробуждения малышки они успеют поговорить с Ресслером.  — Дон, я надеюсь, у тебя не будет проблем с Эмили, ты предупредил, что не было смысла на пару часов возвращаться к себе.  — Она переехала к себе, мы решили сделать перерыв, — спокойно ответил Дональд, выбирая самые поджаренные тосты, — Обожаю, когда они такие хрустящие!  — Дон, как же так? Мне жаль, но почему? — в недоумении застыла Лиз.  — На одном из семейных ужинов ее отец устроил мне допрос с пристрастием. Это были до безобразия стандартные вопросы, как если бы он принимал меня на работу в крупную компанию. Типа «Кем вы видите себя через пять лет?» А я не вижу себя никем другим, кроме агента ФБР. По его разочарованной физиономии я прочел, как он недоволен. Не о таком зяте он мечтал. Эмили не подавала виду, но я понял, что свои сомнения он высказал и ей. Я не стал оправдываться, чтобы соответствовать представлениям ее семьи. Моя работа это и есть моя жизнь. И если я делаю ее хорошо, что ж, возможно, мне предложат повышение. Хотя, знаешь, побывав на месте Купера, не сказал бы, что меня привлекает вся эта закулисная борьба за власть, принятие непростых кадровых решений. Так можно растерять друзей.       Элизабет промолчала. Что тут можно было посоветовать. Она постаралась скрыть свою досаду за суетой с посудой, торопливо убирая со стола.       День пролетел незаметно, в потоке событий по крайней мере можно было продержаться после почти бессонной ночи. Состояние Дженнифер было стабильным, но пока врачи оставили ее под наблюдением. Ресслер направился в больницу, но ответов на свои вопросы не получил. Девушка была в сознании, однако, в таком подавленном состоянии, что смогла только молча кивать. Криминалисты ничем пока не порадовали, комната Дженнифер была практически чиста.       На обеде в кафе Элизабет поймала себя за занятием, весьма сомнительным — не могла глаз отвести от забегаловки напротив, вернее, от внушительных размеров мужчины, разгружавшего мясные туши из небольшого фермерского фургончика. Он ловко закидывал их себе на плечо, заносил в кафе, где перебрасывался парой слов с женщиной-поваром, и вновь выходил за следующей тушей. Его голос соответствовал его экзотическим очертаниям, это был довольно приятный тембр, впрочем, он оказался немного высоковат для такого крупного мужчины. Образ завершал прорезиненный фартук, закрывавший практически всю его фигуру спереди.       Вечерний звонок с номера «Пицца от Ника» немного порадовал Элизабет. Голос Рэда действовал магически успокаивающе, и все же, под конец разговора, она высказала свою основную тревожную мысль: — А знаешь ли ты, дорогой, насколько я в отчаянии? Настолько, что заглядываюсь уже на мясника! Ловлю себя на мысли, как он силен и ловок. Вероятно, он так же ловок и с женщинами, как с теми тушками? Его подруга на ферме вероятно не скучает вечерами, как думаешь? А может, он одинок, и ищет девушку на вечер? — Лиззи, это так на тебя не похоже, — немного задумчиво заключил Реддингтон, — Я обещаю тебе, мы скоро увидимся, и я категорически запрещаю тебе заглядываться на мясников. Сомневаюсь, что тебе понравились бы его манеры, ну, правда!