Только ты

— Раскрылось что? Кто такая Катерина, и куда она отправилась? В раскрытой двери стояла Элизабет. — Извини, Рэй, но, видимо Агнес не закрыла дверь, когда забегала пожелать тебе доброго утра. Она кажется оставила здесь свою мягкую морскую черепашку. За ней, собственно, я и шла. Так что такое ужасное могло бы раскрыться? И кто такая Катерина?       Рэд вздохнул. Губы сжались, добавляя глубины ямочкам на его щеках. Дембэ предпочел покинуть комнату, видя, как ситуация накалилась. — Лиззи, я даже рад, что ты здесь. — Я уже довольно давно здесь. Однажды мистер «Я вам всегда что-то не договариваю» предложил мне жить вместе, строить будущее, растить дочь. Оставить позади все сомнения. — Я имел ввиду, что рад, что мне не нужно подыскивать подходящий момент, выбирать слова, — совершенно спокойно продолжил Реддингтон, на ходу все же обдумывая, с чего начать. — Да? Замечательно! Ну, что ж, момент подобрался сам. — Элизабет, я втайне надеялся, что этот разговор меня вообще минует. Вы как-нибудь сами во всем разберетесь. Да, я привел в дом Клэр Адамс. Вернее, это была не моя идея… А её — Катерины. Как я пошел на это? Она очень хотела увидеть тебя, узнать поближе. Я решил, что так будет даже лучше. Давно ли я знал, что она жива? Не очень. Так что, требую немедленного помилования.       Элизабет забрала со стола черепашку, села в кресло напротив массивного письменного стола Рэда. — Значит, зная, как меня мучают вопросы о моей матери, ты хотел… продолжать скрывать все от меня?! — Элизабет от злости хотела заплакать, но по какой-то забавной причине — не смогла. Она просто смотрела в глаза Рэда, а потом перевела взгляд в окно, поверх его головы, мимо, не в силах больше смотреть на него. — Лиззи, я очень надеялся, что сердце матери не выдержит, и она сама признается тебе во всем. — Да? А ты разве не требовал от нее совершенно противоположного? То есть непременного молчания и сокрытия в тайне всей правды? — Возможно, я просил ее лишь быть благоразумной и осторожной, но, надеялся, что все сложится наилучшим образом. — Ха! Не удивлюсь, если ты угрожал ей чем-нибудь? Чем? — Лиззи, успокойся. Ничем я ей не угрожал. Я же объяснил, что где-то в глубине души я даже надеялся, что она сама тебе обо всем расскажет. — Она бы непременно сделала это, будь я немного приветливей. Но как я могла знать, что нужно вести с ней себя как-то иначе, чем с посторонним человеком? Как? Боже, как ты мог так со мной поступить? Мама, моя мама, которую я считала погибшей столько лет, и не видела практически всю свою сознательную жизнь, была так близко, а я даже не догадывалась… Она поехала к своему отцу? Ты в этом уверен? Элизабет встала, и направилась к дверям. — Стой, Лиззи. Дембэ отвезет тебя к Доминику. Да, конечно, она отправилась бы туда, и никуда больше. Если уж решила, что терять ей совершенно нечего, хоть это и не так. Да, и оставь Агнес дома. И прости меня.       Элизабет постаралась взять себя в руки, и провести все приготовления к поездке без лишних эмоций. Она была согласна с Рэдом только в одном — Агнес не стоит брать в эту поездку. Куперу она пожаловалась на внезапный кишечный грипп. Стыдно лгать. Но правда слишком похожа на мыльную оперу. Так что, лучше ложь, в этом случае. Она вышла из дома, села в машину, и наконец-то смогла разрыдаться. Машина выехала со двора, и в зеркале она увидела уже такой родной дом, милый двор. Фигуру в окне. Они впервые расстаются вот так — без объятий. Лиз была зла, очень зла. А Рэд видел, что она вот-вот взорвется. Кто знает, сколько обвинений могло бы прозвучать еще в его адрес. Так что, как бы ни горько ему было, он сдержал свой порыв пойти и попрощаться как обычно. В конце концов, поездка не будет долгой. Дом живет хоть и уединенно, но не так далеко. Каких-то три-четыре часа в дороге. Ничего не случится.       Элизабет же ни о чем другом не могла думать, как об упущенных возможностях. Как она была несправедлива к их гостье, как долго приглядывалась к ней, держа дистанцию, тогда как даже их няня быстро прониклась безграничным уважением. Ясно, почему эта гостья так легко смогла нарушить рамки своих прямых обязанностей, и органично подружиться с Агнес и Марией. Лиз вспомнила и попытку совместного ужина, и причину отмены. Ведь этой причиной были отнюдь не семейные обстоятельства Клэр, а ее преследователь Гарри. Господи, как этот человек оказался виноват во стольких ее несчастьях?       Заросли кустарников вдоль дороги наконец разбежались, и показался дом. Двухэтажный, даже, пожалуй, слишком большой для такого одинокого отшельника, как ее дед, подумала Элизабет.       Три с половиной часа для Элизабет не пролетели, как одно мгновенье. Они тянулись долго, невыносимо долго. Столько вопросов ей нужно задать. Но, по мере приближения, все эти вопросы превратились в ненужную шелуху. Она не стала стучать в дверь, она просто толкнула ее, и та открылась, слегка скрипнув. Она не знала, что теперь будет, и как. Но вот она здесь. И знакомая уже фигура рядом с дедом. И вдруг все тревоги пронеслись. — Мама!