Только ты

Прошло уже несколько дней, но Рэддингтон не получил окончательного ответа от куратора. Тем временем, его привычный денежный баланс потихоньку восстанавливался. Адвокат Марвин Джерард оказался, как всегда, на высоте. Состояние мистера Каплан в настоящее время только подтверждало, что она уже долгое время была тяжелобольной, под действием сильных обезболивающих препаратов. Таким образом, с помощью заключения врачей, ему удалось многие транзакции признать недействительными, так как были совершены человеком, не осознающим свои действия, и уже не являющимся дееспособным. Деньги возвращались на счета Рэддингтона. И хотя самые удачные сделки оказались уже ему недоступны, он решил, что все не так уж безнадежно. Несмотря на это, Рэд был несколько рассеян временами, и Элизабет пыталась изо всех сил привлечь его внимание. Это было несколько непохоже на его обычное поведение. Но, даже при этой легкой рассеянности, он излучал такое спокойствие, что это состояние овладевало всеми обитателями дома. Только уезжая на работу, Элизабет становилась серьезной. Рэд иногда отправлялся с ней, а чаще он сейчас уезжал по своим делам. Это немного огорчало её, так как она настолько привыкла видеть его рядом, каждую минуту. Малышка с няней отправлялась на увлекательные прогулки, где их непременно, но ненавязчиво, сопровождала охрана. Иногда Рэд устраивал свидания в уютных милых ресторанчиках, чтобы все вечера не становились похожими друг на друга. Элизабет раньше думала, что она ни за что не хочет, чтобы их пара становилась похожа на обычные семейные пары. Ей казалось, что у них все будет как-то по особенному. Потом она поняла, что «обычность» им не грозит ни в коем случае. Рэд любил спонтанные вылазки куда-либо, что каждый раз впечатляло Элизабет. Она смотрела на него влюбленными глазами, и не переставала удивляться тому, какой он необычный человек. После одного из таких романтических ужинов, они вернулись домой, открыли еще бутылочку вина, и расположились в гостиной.  — Лиззи, — начал Рэд довольно серьезно, — Я хочу предупредить тебя, что мне, возможно, нужно будет уехать ненадолго. Ты справишься с малышкой? Да, вопрос излишний, ты, конечно же, справишься.  — Рэймонд, вот значит, зачем столько вина сегодня? Ты хочешь, чтобы я не в силах была разозлиться?  — Нет, я хочу, чтобы ты была абсолютно спокойна. Я делаю все, чтобы наши тревоги поскорее закончились.  — А такое возможно? Рэд, правда? Нет, перестань. Я уже смирилась, что наша жизнь протекает, как у подножия вулкана. Вроде бы в раю, но в любой момент может стать слишком «жарко». И если раньше я боялась превратиться в спокойную и скучную домохозяйку, ожидающую мужа с работы, коротающую время за выпечкой лимонного пирога, то сейчас я, кажется, была бы готова немного поскучать где-нибудь на Вистерия лейн.  — Элизабет, уверен, ты сейчас шутишь? И на какой день такой жизни ты начнешь ныть от скуки?  — Не знаю, Рэд. Уже не знаю. Одно я знаю точно: я не понимаю, как я жила без тебя! Как??? Я смотрю в твои глаза, и понимаю, что не могу оторваться. Я так люблю каждую твою ресничку, когда на них падает луч солнца по утрам. Когда ты смотришь на меня вот так, как сейчас, я превращаюсь в кабильитос с текилой. И даже когда не смотришь, а когда я просто думаю о тебе. Вот ты говоришь, что уедешь ненадолго… Мне будет плохо, но ты все равно в моей голове, в моем сердце. Нет, ничего не случится. Я справлюсь. Потому что я буду ждать мгновения, когда снова увижу тебя. Мне достаточно знать это. Я никогда уже не стану прежней. Теперь я намного сильнее.  — Лиззи, ты впрямь пьяна, тебе пора отправляться спать, — постарался отшутиться Рэддингтон, но в голосе его слышались такие теплые нотки.  — О, я говорю и мыслю абсолютно трезво, сама удивляюсь. Но мне нужно было сказать тебе это.  — Отлично, Лиззи. Теперь, как порядочный человек, я обязан на тебе жениться? Или что? — с наигранным удивлением продолжил Рэд.  — Нет, вот это совершенно ненужный вопрос. Мне достаточно сейчас того, что у нас есть. Я не променяю ни на какие дурацкие свадебные торты нашу пиццу по воскресеньям. Что за глупость, сооружать нечто, напоминающее Пизанскую башню, поражающее своей красотой, только ради того, чтобы это чудо света разрезали потом и растащили по кусочкам гости, иногда едва знакомые с женихом и невестой? Нет, все это не о нас, правда?  — Да, Элизабет. Это не о нас. Извини, что пытался перебить твои слова неуместной шуткой. Но серьезные разговоры о любви, это как-то странно. И даже если я ничего подобного не говорю, ты же все это чувствуешь. Я не знаю, чем я заслужил твою любовь, но глубоко благодарен. И поверь, что чувствую я все так же, как и ты. Просто иди ко мне.  — Рэд, ты очень даже заслужил. А вот чего ты не заслужил, так это всех моих глупых, нелепых попыток независимости. Я не знаю, простишь ли ты меня за мой обман и безумное бегство на Кубу? Нет, безусловно, я ни за что не решилась бы на это при здравом размышлении. Но, все произошло слишком стремительно тогда. Я вдруг почувствовала облегчение, и даже эйфорию, когда поняла, что родила малышку, что она в порядке. Рядом близкие люди, Ник оказался на высоте, впрочем, как всегда. И тут подошла мистер Каплан со своим предложением… Пока я только размышляла, Том уже говорил об этом, как о решенном деле, и был уверен в его успехе. Таким образом, им не составило большого труда убедить меня согласиться. Я была слишком измучена происходящим за последние несколько часов, чтобы здраво оценить все явные риски их предложения. Первый из которых был Ник… Это же был мой друг! И это моя вина. Как я могла так подставить его, не предвидеть все последствия и твои действия. И потом, когда я должна была уже ожидая наступления наркоза вести обратный отсчет от десяти до одного, вместо этого, я вдруг поняла, что просто должна сказать тебе то, что очень люблю. «Тебя» я уже не смогла сказать, подействовал наркоз. Не знаю, зачем я наводила после возвращения справки в больнице Ника. Я не особо поверила той истории, что он отправился работать в какую-то больницу на Гавайях. Остальное, конечно же, я и представить не могла. Но уже одно это должно было меня остановить. Меня обычную, а не ту испуганную и только что родившую. Поэтому, если ты можешь, прости меня за это!  — Лиззи, перестань. Я уже давно простил тебя. Неужели ты так плохо меня знаешь? Кстати, на Гавайях не так плохо работать, как ты могла себе представить. Да, толпы отдыхающих это весьма утомительно. Практики никакой особо, но знаешь, теперь, если хочешь, позвони ему, он вернется.  — Рэд, ты хочешь сказать, что Ник…. жив?  — Лиззи, какая ты стала пессимистка. Да, я отправил Ника на Гавайи. Я не мог бы видеть его в своей постоянной команде врачей, а пришлось бы. Умом я понимал, что врач ведь не Бог. Тем более, все происходило в «полевых условиях». Но простить ему то, что потерял тебя, я не мог. В то же время, он спас столько моих людей, что вполне заслужил просто…ссылку.  — Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, Рэд, — говорила Элизабет, усаживаясь на колени к Рэду, и обнимая его крепко-крепко. — Но я так люблю узнавать тебя каждый день. Прежний Рэд, которого знала я, и знали все, он бы точно не простил, я и подумать не могла….  — Боже мой, как же ты любишь такое ужасное чудовище, как я? — с усмешкой спросил Рэд, пытаясь освободиться из объятий.  — Но ты ведь любишь меня, а я… я тоже, если ты помнишь, не подарок.