Только ты

Рэддингтон занимал, по своей старой привычке, небольшой особнячок своего приятеля, путешествующего большую часть года. В этот день он решил отправиться на встречу немного позднее, и наслаждался кофе, просматривая утренние газеты. Вошел Дембе, и доложил о визите дамы, увидеть которую у себя в гостях Реймонд не ожидал. Мэдлин Пратт вошла, выбрала для себя место на диване, не дожидаясь ни приглашения, ни приветствия, уселась, и очень убедительно посмотрела на Дембе, всем своим видом давая понять, что желает говорить с Рэддингтоном наедине. Рэддингтон не стал удерживать его, с интересом ожидая разъяснения столь внезапного визита. — Реймонд, я больше не обижаюсь на тебя за Венецию. А моя слабость при нашей последней встрече, что ж, она объяснима. Ты ей воспользовался, но я не жалею ни о чем. Я не хотела, чтобы кто-либо подвергал тебя пыткам. В том, что ты рассказал в тот день, был такой глубокий смысл, что я не могу на тебя обижаться. Ты решил не связывать свою жизнь со мной, чтобы не подвергать меня опасности, а значит, уж прости мне мою самоуверенность — ты ко мне не так уж плохо относишься. А это уже чуть ли не комплимент и практически признание в любви, учитывая наш циничный век и наши сложные отношения, не так ли? — Мэдлин, дорогая, не знаю, что ты там себе вообразила! Мы, конечно, стоим друг друга, но боюсь тебя разочаровывать, я не употребляю таких слов, как любовь, признание, и прочая романтическая ерунда. — О, да, я понимаю. И вот опять же, ты сам сказал: «Мы стоим друг друга». Вряд ли есть человек, так понимающий, и так дополняющий твой стиль жизни, как я. Не хочу ходить вокруг да около. Мы взрослые люди. Моя жизнь сложна не меньше, чем твоя. И мне не может быть опаснее рядом с тобой, чем вдали от тебя. Однако, будучи рядом, только подумай, как мы могли бы дополнять друг друга, и, вероятно, могли бы быть счастливы вместе. — В прошлый раз ты бросила фразу, что, будь тебе нужен любовник и интрижка, ты нашла бы кандидатуру моложе, что же случилось с этой кандидатурой, Мэдлин? Я не стал моложе с прошлой встречи, так что, боюсь тебя разочаровать… — Реймонд, прости, мне хотелось тебя задеть больнее. Но все это опять лишь потому, что на самом деле, я никем не могу заменить тебя, — Мэдлин замолчала. Она не ожидала ничего хорошего от этого разговора, но и не высказать всё это она не могла. Где-то в глубине души после прошлого откровения Рэддингтона, она надеялась, что он признает, что неравнодушен к ней. — Мэдлин, ты прелесть! Всё так, и не так одновременно. Да, я не хотел бы подвергать твою жизнь опасности. То, что ты сама ее подвергаешь опасности — твое личное дело. Мне надоело чувствовать вину перед людьми, пострадавшими только за то, что попали в моё окружение. Слишком велик список этих жертв, я решил поставить в нем точку. Поэтому, прости, и при всей моей симпатии, а я сказал бы неправду, не признайся я в том, что ты не волнуешь меня, но… мой поезд под названием «жить вместе долго и счастливо» уже давно ушел. Я благодарен тебе, за то, что было, но не могу пообещать тебе чего-то большего. — Скажи мне, а это не потому ли, что у тебя появилась более молодая напарница? Я не могла не оценить ту девушку… — Не стоит, Мэдлин. Ты же слишком хороша, чтобы видеть соперницу хоть в ком-то! Поверь, ты самая восхитительная и поразительная. — О, Реймонд, это слишком жестоко, говорить такие слова, и при этом думать: «Уходи прочь, дорогая!» И я, пожалуй, пойду, чтобы не быть еще более жалкой, чем уже есть. — Мэдлин решительно встала, и хотела уйти так же тихо и быстро, как и ворвалась в его тихое утро. Но Реймонд жестом попросил ее остановиться и сесть. — Мэдлин, я совершенно серьезен, когда говорю, что ты самая восхитительная и поразительная. Я ничуть не шучу, это абсолютная правда. Ты великолепна! И я очень дорожу твоими чувствами, это правда. И это не изменится со временем. Мы уже в том возрасте, когда приятно сознавать, что есть люди, принимающие нас такими, какие мы есть. Ты всегда можешь рассчитывать на меня, давай останемся друзьями. — Ты невыносим, Рэд. После всего этого я должна была бы тебя возненавидеть, но… ты слишком мил, слишком добр. О, господи, Рэд, зачем ты так добр ко мне? Прогони меня, скажи, что видеть меня не хочешь, а ты же — предлагаешь мне дружбу?! Дружбу? — Ты слишком практична, чтобы не принять её, дорогая! Соглашайся, и мы составим прекрасную пару друзей-союзников, понимающих друг друга с полуслова, разыгрывающих друг друга от случая к случаю. Главное, чтобы эти розыгрыши не были слишком жестоки. Любая другая женщина на месте Мэдлин схватила бы старинную вазу, украшавшую каминную полку, и швырнула бы ею в Рэддингтона. Мэдлин же продолжала хитро щурить глаза и улыбаться одними уголками губ. Она понимала, что это не просто красивые слова, а слишком щедрое предложение от Рэддингтона. Это было не то, чего она хотела. Но, она хотела видеть его, она его увидела. Звук его голоса действовал как гипноз, как наркотик. В принципе, она не особо рассчитывала на взаимность. Она понимала, что это слишком нереально, когда решилась прийти. Жалела ли она о своей слабости? Нет. Она сделала бы это снова. А вот если бы не сделала — тогда бы она жалела. — Отлично, Рэддингтон. Тогда я ловлю тебя на слове! Будем обмениваться подарками на Рождество, поздравлениями на именины. — Да, дорогая, я постараюсь тебя не разочаровывать, — торжественно пообещал Рэддингтон, подошел к Мэдлин, чтобы обнять ее на прощанье. Было ли его предложение только дежурной вежливостью, или он опасался нажить себе еще одного врага — ни то, ни другое. Он был честен с Мэдлин на 99%. Он действительно видел в ней шикарную и обворожительную женщину, с которой чуть было не сбежал на край света. Чувствовал ли он свою вину перед ней? Да, немного, но не забывал и о том, что он имел дело с превосходной мошенницей и авантюристкой, которая и сама с блеском обманывала его не раз. Другими словами, счет сравнялся, продолжать войну с этой дамой он считал бессмысленным, и предпочел воспользоваться всеми дипломатическими приемами, дабы не записывать ее в длинный список своих врагов. Мэдлин была достаточно сильной женщиной, чтобы справляться с эмоциями, со сложными заданиями, со случающимися в работе провалами. Взлеты и падения случались. Но сейчас, уходя прочь от Рэддингтона, она была рада, что решила прогуляться пешком. Иначе слезы мешали бы ей видеть дорогу. И это были бы горькие слезы, если бы… если бы не все те слова, что она услышала. Она не сможет ненавидеть его, нет. И весь мир в этот момент был ей безразличен. Она просто тихо шла, уже не особенно заботясь о том, чтобы выглядеть, как леди. Но все равно, она выглядела как леди. И вряд ли кто-то заметил бы эту тихую женщину. Ну, идет себе домохозяйка, вышла прогуляться весенним погожим утром, набросив на шею яркий палантин, идеально сочетающийся с ее легким пальто. Глаза ее скрыты за солнечными очками, так что ж? Погода уже довольно солнечная, она просто бережет глаза от ярких лучей. И она могла бы обмануть кого угодно, но не девушку в неприметном авто, стоящем чуть поодаль за углом, чтобы не попасться охране Рэда на глаза. Элизабет тоже прятала лицо за темными очками, и была готова увидеть здесь кого угодно, но не Мэдлин Пратт. Элизабет стало не по себе. Она ругала уже себя за эту глупую выходку — последить за Рэддингтоном. Что ж, теперь посмотрим, думала Лиззи, скажет ли Рэд об этом визите, и как объяснит. Какие дела у них могут быть после того, как они расстались чуть ли не врагами. Она даже чуть было не начала переживать, а не попыталась ли Мэдлин отомстить, но взяла себя в руки, оценив, что женщина уходила легким прогулочным шагом, а так явно не покидают место преступления. Элизабет постаралась завести и развернуть машину тихо, не привлекая к себе внимания, и направилась в офис, пытаясь придумать вразумительную причину своего отсутствия.