О ком молчат легенды

       О Войне колец написано много, и в основном это повести о великих героях. Порой, читая, даже удивляешься: и как только Саурон продержался так долго? Но кроме тех, кто парой ударов размазывал полчища орков по окружающему пейзажу, были и те, чьи дела не бросались в глаза так явно. Тем не менее, без их помощи не было бы общей победы. Ведь целое складывается из малого, а мужество и стойкость проявляются не только под пытками. Собственно, мой рассказ о тех, кто не был упомянут в летописях, хотя по праву заслуживал этого. Здесь есть все: и приключения, и юмор, и… Да сами прочитаете! А началось все так…       — Сигвин, не расслабляйся, нам ещё надо отработать боковой блок! — меч в руках Эовин сверкнул на солнце, выписывая дугу. Вторая девушка едва успела парировать удар и с завистью посмотрела на подругу — ее уже еле ноги держат, а Эовин хоть бы что. Вон как глаза блестят из-под шлема, а на губах чуть приметная довольная улыбка. Вот уж воистину злая ирония судьбы — поместить дух воина в хрупкое женское тело. — Эовин, сжалься! Я больше не могу! — проговорила Сигвин, тяжело дыша. Она прислонилась к дереву, стараясь хоть немного выровнять дыхание. — Ты уже устала? — искренне удивилась Эовин. — А ты как думала? Мы же с раннего утра тренируемся! А перерывов за все время было только на завтрак, да еще два по десять минут. Честное слово, твои братья и то помилосерднее своих воинов гоняют, — проворчала Сигвин, усаживаясь под дерево и с наслаждением вытягивая ноги. — Ладно,— Эовин тяжело вздохнула и нехотя убрала меч в ножны. — Продолжим завтра. Сигвин, странно, что у тебя нет тяги к оружию. Ты же дочь Гутбранда. К тому же единственный ребенок, — Эовин сняла тренировочные доспехи, аккуратно сложила их на начинающую желтеть траву и легла, закинув руки за голову. — То, что я дочь кузнеца, не делает меня великим воином, — Сигвин последовала примеру подруги. — У нас в роду воинов вроде бы вообще не было. Целители, кузнецы, ученые, торговцы… — Неужели ты хочешь стать торговкой, всю жизнь провести в четырех стенах, рожая детей и обслуживая семью?! Сигвин, не пугай меня! Разве в этом смысл — превратить себя в прислугу, когда всё — приключения, битвы, слава, настоящая жизнь в конце концов, пройдут мимо и достанутся мужчинам? — Эовин даже приподнялась на локте, на обычно бледном лице проступил легкий румянец, как всегда бывало, когда она начинала сильно волноваться.  — Вот уж спасибо! Не хочу я ни торговкой становиться, ни замуж! И вообще, я лекарем буду! Только обучение закончу… Тем более, ты же знаешь, что воин из меня, как из того камня — цветочек, — Сигвин кивнула на лежащий рядом булыжник. — Глупости какие! Неужели ты всерьез отнеслась к словам Эомера и Теодреда? Ты же знаешь их! Хлебом не корми, дай подколоть. Но ведь при этом они сами учат нас, когда есть возможность, — Эовин снова легла. — Быть лекарем, возиться с элексирами и капризами больных… Не знаю, не знаю. Да хоть бы и лекарем. Одно другому не мешает. Даже целитель должен уметь защищать себя и своих подопечных. Наша жизнь давно перестала быть спокойной. — Да разве я спорю? — задумчиво отозвалась Сигвин. — Ты права, конечно. Но ведь и домашние дела никто не отменял. Мама вон постоянно ворчит. Хорошо, что отец с пониманием относится. И… — Тише! — еле слышно прошипела Эовин, сжимая руку подруги. Из-за изгороди до них долетел вкрадчивый, слащавый до омерзения голос Гримы, советника короля Теодена. Именем правителя он отправлял гонца на южную границу Рохана с каким-то распоряжением. На красивом лице Эовин застыло выражение брезгливости. Сигвин только поморщилась. До чего мерзкий тип! Вечно сальный, сгорбленный, скользкий, как слизняк. И почему король не прогонит его прочь? Голоса стихли. — Кажется, ушел, — Сигвин подобралась к изгороди, осторожно выглянула в щель. — Противный он какой-то. Почему твой дядя не прогонит его? И тут же пожалела о своем вопросе. Лицо подруги стало несчастным и каким-то беззащитным, но Эовин промолчала. Сигвин вздохнула, снова растянулась рядом с ней и ободряюще сжала руку подруги. Эовин чуть приметно благодарно улыбнулась и девушки в полной тишине лежали, глядя на голубое небо и чуть тронутые желтизной листья могучего дерева. В этом году осень выдалась крайне дождливой, но последние несколько дней оказались приятным исключением. По-летнему теплый ветер доносил смолистый запах дыма и теплого хлеба. Время от времени подавали голоса какие-то птицы, слышались удары молота в кузне, порой из королевской конюшни раздавалось звонкое ржание. Пахло непросохшей землей и осенними травами. Листья качались, перешептывались на ветру, солнечные зайчики прыгали на них и у Сигвин, почти до рассвета просидевшей над старым фолиантом, содержавшим перечень растений и способы их употребления, начали закрываться глаза. А тут еще Эовин начала тихонько напевать какую-то песенку и Сигвин сама не заметила, как уснула. Проснулась девушка уже дома, в своей постели. Некоторое время она просто лежала, глядя в потолок, и вдруг ее осенило: она же уснула под старым дубом. Кто же ее перенес домой? Не Эовин же! И сколько она проспала? Девушка резко села на кровати, посмотрела в окно. Солнце клонилось к закату, но пока еще щедро заливало светом улицу. «Хорошо хоть не до вечера продрыхла!» — мрачно подумала девушка. — «Обещала ведь еще маме сегодня помочь…» — Проснулась, воительница? — в комнату заглянула мать Сигвин. — Проснулась. Мам, а как я тут очутилась? На минутку ведь глаза прикрыла… — Хороша минутка… Господин Эомер тебя принес, — в голосе матери скользнули странные нотки и Сигвин сразу насторожилась. — Что-то не так? — Не дело это, дочь. Еще не хватало, чтобы племянник короля тебя домой на руках носил. Вы хоть и росли вместе, а все же… — Мам, не начинай. Я же его об этом не просила, — Сигвин обняла мать, поцеловала ее в щеку. — Госпожа Эовин попросила. Сказала, что вечером зайдет. И вообще блажь это — мечом махать. Куда отец только смотрит… — Хм… Наверное, он считает, что я вся в тебя, вот и не возражает… — В меня? — А что у тебя самой на дне сундука лежит, а? — лукаво спросила Сигвин. — И чего это ты так покраснела, а мамуль? — Вот сейчас прихвачу за ухо, будешь знать, как по чужим сундукам лазать! — мать Сигвин постаралась сделать вид, что рассержена, но не выдержала и рассмеялась. — Ладно, иди лошадям корм дай, да воды надо наносить. Сигвин кивнула, стащила со стола краюху хлеба и направилась в конюшню. Лошади встретили девушку дружным ржанием. Каждый из обитателей конюшни старался показать, как рад видеть Сигвин, и как было бы хорошо, если бы именно ему достался аппетитный ломоть хлеба с солью. — Ах вы, подлизы! — Сигвин неторопливо огладила лошадей, угостив каждую небольшим кусочком хлеба, и занялась привычной работой — нужно было напоить и накормить животных. К счастью, у лошадей сегодня не было игривого настроения. Впрочем, Сигвин всегда прекрасно ладила с лошадьми — это досталось ей в наследство от матери, чистокровной роххиримки. А вот отцу повезло меньше. Его семья переселилась сюда из северных земель, когда он был еще мальчишкой. Он неплохо держался в седле, прекрасно подковывал коней, но такой тесной дружбы с лошадьми как у эорлингов, у Гутбранда так и не сложилось. Закончив с делами в конюшне, Сигвин отряхнулась и вышла на улицу, вдохнула похолодевший воздух, посмотрела на багровое зарево, пробившееся сквозь наползающие тучи. «Плохой знак», — почему-то подумалось ей. Но девушка тут же помотала головой, отгоняя от себя неприятную мысль, подхватила ведра и пошла за водой. Отец еще будет работать, а большую бочку в сенях не мешало бы наполнить до краев. Носить воду для Сигвин было чем-то вроде детской забавы, поэтому вскоре она уже зашла в избу и заодно принесла два полных ведра воды. — Ах ты, умница моя! — мать оторвалась от стряпни, негромко добавила: — Госпожа Эовин ждет тебя. Сигвин показалось, что мать хотела еще что-то добавить, но промолчала. — Спасибо, мама, — отозвалась девушка и прошла на свою часть избы. Эовин сидела на стуле, пересыпая из ладони в ладонь камушки. На звук шагов она чуть повернула голову: — Привет. Ты уже освободилась? — Да. Поужинаешь сегодня с нами? Мама не против. — Спасибо, что-то не хочется, — Эовин рассеяно обвела комнату взглядом, посмотрела на книги на столе: — Неужели тебе в самом деле интереснее читать их, чем стремиться к подвигам и приключениям? — Ну, в них целитель может почерпнуть много знаний. Да и приключения сами меня найдут. Если вдруг будет война, я не стану отсиживаться, — Сигвин устало опустилась на стул. — Но знаешь, от этих книг порой сильно болит голова. — Голова может болеть не только от книг, — проговорила Эовин. — Давай немного прогуляемся, а? — Да, немного свежего воздуха мне не помешает, — встав со стула, девушка поправила платье. — В конюшне розами не пахнет. Только предупрежу маму, а то волноваться будет. — Конечно, — Эовин вышла вместе с подругой, учтиво поблагодарила Сванхвид за приглашение поужинать и спросила, не отпустит ли та ненадолго дочь. Пройтись до околицы. Получив согласие Сванхвид, Эовин взяла под руку подругу и вышла с ней на улицу.  — Так о чём ты хотела со мной поговорить, — спросила Сигвин. — Я?.. Да ни о чем, наверное. Просто захотелось пройтись. В Золотых чертогах как-то… душно, — проговорила Эовин. Сигвин видела, что подруга хмурится и поняла, что что-то случилось. — Слушай, сколько не отрицай, а я по твоему хмурому лицу вижу, что случилась беда. Опять этот отвратительный Грима? — Грима? Да нет, я не видела его вечером, — Эовин помолчала. — Меня беспокоит дядя, — шепотом проговорила она, когда девушки вышли на открытое место, где никто не мог подслушать. — Понимаешь, мне кажется, что с ним что-то происходит. Что-то нехорошее. Но я не понимаю что. — Да, я видела его, когда он гулял, и тоже заметила резкую смену поведения. Раньше он был спокойнее, добрее. А сейчас… — Сигвин нахмурилась. — Говорят, он вчера замахнулся на служанку. — Да нет же, — досадливо поморщилась Эовин. — Полную кружку со стола скинул ей под ноги. Служанка что-то ему возразила, а у дяди было скверное настроение… Хотя раньше дядя никогда себе такого не позволял. Но потом он велел выплатить ей серебряную монету, — Эовин вздохнула. — Словом, не нравится мне все это. Братья говорят, что это от того, что в мире стало беспокойно. Знаешь, орки стали чаще нарушать границы Рохана. — Отец говорил мне про это. И у меня плохое предчувствие по поводу всего этого. Если орки продолжат пересекать наши границы, то хорошим это не закончится. Надо как можно скорее что-то предпринять. — Предпринять… — Эовин вздохнула. — Теодред и Эомер говорили сегодня с государем… Говорили о том, что нужно собирать войско и объединять силы с Гондором. — И? Что сказал король? Эовин долго молчала, затем вздохнула: — Отказал. Они начали спорить. Словом, получился такой скандал, что поневоле все можно было услышать. Государь назвал братьев мальчишками, ничего не смыслящими в управлении государством. Правда, потом смягчился, сказал, что сам был молодым и упрямым, и что им надо многому научиться, и что им нужно побольше слушать мудрые советы старших. Словом, он отказался посылать гонца в Гондор. Запретил и преследовать орков за пределами Рохана. Сказал, что нам главное, чтобы границы не нарушались. — Но так же нельзя! Орки постоянно нарушают границы и могут в любой момент напасть на Эдорас! Нужно непременно послать гонца к союзникам! — Это был приказ короля. И никто не посмеет его нарушить, — Эовин снова замолчала. — Может, дядя и прав. Времена беспокойные, и оставлять Эдорас без воинов не годится, — наконец, словно нехотя проговорила она. Сигвин печально вздохнула, и отвела взгляд в сторону. Затем сжала руку подруги: — Сейчас и в самом деле непростые времена. Но твой дядя всегда был мудрым и далеко глядящим правителем. Так говорят. Я уверена, все переменится к лучшему. Возможно, он знает что-то такое, о чем не может говорить. И ищет выход из неизвестной нам ситуации. А как найдет, сразу повеселеет. — Хорошо бы, — отозвалась Эовин. — Куда ты направляешься, Брегон? — окликнула она всадника, поравнявшегося с ними. Тот спешился: — В Золотые чертоги, моя госпожа. Из степи пришел старик, называющий себя Гэндальфом Серым. Говорит, у него важное дело к правителю. — Гэндальф? — подруги удивленно переглянулись. — Откуда он здесь? — Я же говорю, пришел из степи. Похоже, старик попал в переделку, — понизив голос, проговорил Брегон. — Худющий, в чем душа только держится. — Погоди, Брегон. Сейчас не самое лучшее время… Король очень занят и едва ли примет кого-либо. Пойдем, я помню как выглядит волшебник и скажу наверняка, он это или нет. — А что потом? — полюбопытствовала Сигвин. — Посмотрим, — задумчиво ответила девушка и подруги в сопровождении Брегона направились к частоколу, окружавшему Эдорас.